ГлавнаяМир

Быть Владимиром Путиным

«…Под отчуждением я понимаю такой тип жизненного опыта, когда человек становится чужим самому себе. Он как бы «отстраняется», отделяется от себя. Он перестает быть центром собственного мира, хозяином своих поступков; наоборот – эти поступки и их последствия подчиняют его себе, им он повинуется и порой даже превращает их в некий культ».

(«Отделение от себя», Эрих Фромм)

Где у него кнопка?

Когда в Украине и мире пытаются понять логику действий Владимира Путина, мотивацию действующей российской власти традиционно связывают с внешнеполитическими амбициями как неким самодостаточным явлением. Между тем, все может быть прямо наоборот – аннексия и война, развязанная Кремлем против Украины, последующие дестабилизационные действия на Ближнем Востоке – это приложение к внутриполитическим задачам Кремля. То есть изначально это задачи внутриполитического характера, реализацию которых Россия видит через участие/провоцирование разнообразных внешних конфликтов.

Фото: EPA/UPG

Имперские амбиции РФ как фактор никто не отрицает – они были, есть и будут, Россия – протоимперия. И, тем не менее, «сбой» и «крен» РФ в сторону «перспективного изоляционизма» – на мой взгляд, результат в большей степени внутриполитического застоя, нереформированной экономики, неизбежного экономического отставания России от крупных геополитических субъектов, потери позиций/влияния (даже на постсоветском пространстве) и, соответственно, стремления Кремля закамуфлировать этот застой под внешнеполитические «победы».

Риск активных военных действий России в отношении Украины, с учетом ввязывания РФ в ситуацию на Ближнем Востоке, возникновения по ходу конфликта с Турцией и потери лояльности союзников/сравнительно нейтральных по отношению к РФ стран (как Азербайджан), то есть переключения на другие площадки, снизился, но не исчез.

Потенциальная угроза со стороны РФ (военная, экономическая, политическая) еще долго будет являться самым главным внешнеполитическим риском. Причем, не только с точки зрения решений по отношению к Украине, а в том числе с точки зрения процессов внутри самой России. С одной стороны, вариативность сценариев, разрабатываемых в Кремле, зависит от его мотивации. А с другой – вовсе не обязательно, что причинно-следственная связь будет выдержана в строгой последовательности и взаимозависимости. В том смысле, что все действия российской власти, привязанные к внешнеполитической повестке (обрушение существующей мировой системы, изменение территориальных границ государств, сопровождаемое военным шантажом, пропаганда) и направленные на пожизненность действующего политического режима, и реакция Запада на эти действия (санкции, прежде всего) будут иметь последствия внутри самой России, выходящие за рамки причины-следствия, в виде самых разных эффектов и аффектов.

Что же произошло с Россией, которая более десяти лет встраивалась в западные реалии, считала себя частью Запада, и вдруг разорвала пакт с Западом, будучи зависимой от него? Политика Кремля по отношению к Украине за последние два года, – это стратегическая ошибка. В свою очередь, одна стратегическая ошибка (Крым и Донбасс) привела к последующим – действия РФ на Ближнем Востоке, конфликт с Турцией и т.д.

Старт этих ошибок начался не с украинских событий 2013 года. Разрыв между объективным и субъективным в России начался гораздо раньше, с внутрироссийских событий. Тогда, когда стало понятно, что лидер и эпоха несколько не совпадают.

Но кнопка – это Украина. Кремль поскользнулся на украинском вопросе.

Фото: EPA/UPG

Геополитическая апория: от догоняющего – к угоняющему, и дисквалификации

Каждая эпоха требует определенных лидеров. Владимир Путин, придя к власти в 2000 году, в глазах россиян выглядел почти как спаситель. Вполне обоснованно, кстати – уровень существующих на тот момент запросов государства и общества политик, типа Бориса Ельцина, в принципе не мог реализовать. Как в свое время Политбюро не способно было на перестройку, поэтому и появился Михаил Горбачев. А затем ему на смену пришел Ельцин, задача которого заключалась в том, чтобы осуществить переход от СССР к РФ. Ну а дальше пришел Путин, потому что Ельцину были не под силу задачи 2000-х – укрепление государственности, подавление сепаратизма, построение госкапитализма (даже «Газпром» ударился в идеологию) – и ВВП их реализовал. И вместо того, чтобы объявить новую повестку или уступить лидеру, который видит эту повестку, Путин остановился. Последующие его задачи и шаги были привязаны не к перспективе государства, а к обеспечению долголетия политического режима.

Развилка в судьбе России возникла не с украинских событий 2013 года, а гораздо раньше, примерно в 2010-2012 годах. Тогда предстояло сделать выбор между двумя вариантами:

  1. вариант «догоняющей» стратегии;
  2. вариант «взламывающей» стратегии.

Первый вариант – внутри ориентированный, предполагающий реформаторскую повестку, реальную модернизацию экономики, межнациональную политику, построение современного постсоветского государства, использующего заслуги прошлого, но ориентирующееся на будущее.

Второй вариант – внешне ориентированный, предполагающий не столько сохранение и расширение влияния России в регионе и других площадках (без современной экономики эта задача не достижима), сколько взлом существующего в мире статус-кво, с тем, чтобы в целом дестабилизировать ситуацию, и в этом хаосе ослабить позиции крупных субъектов геополитики и пересмотреть итоги «холодной войны».

Первый вариант предполагал, как минимум, самоограничение элит и конкуренцию (во всяком случае, в экономике). Второй – скорее, мощную мобилизацию страны не под развитие, а под сохранение существующего статус-кво, скажем, через формирование образа врага РФ, внешнего и внутреннего, через псевдоугрозы и за счет технологий, консервирующих состояние экономики, политических и общественных институтов.

Следует понимать, что в России сложно проводить реформы. У Кремля нет реальной мотивации для проведения серьезных преобразований, стабильность – это отсутствие изменений. В итоге, был выбран второй вариант – вначале духовные скрепы, использование церкви в качестве якобы реформаторской силы (хотя церковь – это априори контреформаторский институт), «русская весна» (при многонациональной РФ), агрессия в Крыму и на Донбассе с последующей фашизацией российского общества, затем Сирия как возможность возврата на геополитическую площадку и дестабилизации существующих раскладов. Потом все вдруг обернулось для России Турцией. Продолжение следует.

Фото: EPA/UPG

Оказалось, что угрозы от волюнтаризма – не меньшие, чем от конкуренции.

В итоге, Россия от «догоняющей стратегии» перешла к «угоняющей», что стало полной неожиданностью для Запада. В постсоветские годы Запад вполне лояльно относился к отдельным событиям в России (к делу ЮКОСа, например), очевидно, списывая это на сложности постсоветского становления. Но, все же, Европа и США ожидали понимания того, что будет делать Россия внутри, даже не в плане политики, а в плане экономики. В итоге, оказалось, что внешнее «хулиганство» (это, мягко говоря), политика конфликтов и расколов – это и есть ответ на внутренние вызовы. А ведь если бы Россия не проскочила свою развилку и вышла на станции «развитие», на постсоветском пространстве действительно мог бы получится интеграционный проект, и Украине, скорее всего, пришлось бы присоединиться. Но Россия беспечно проехала свою станцию, думая, что поезд едет в депо, что не столь критично, а поезд уехал в Крым и еще хуже – Донбасс. Ну а дальше вы сами знаете что – «нацисты», всемирный заговор и т.д. В общем, Россия сама себя загнала в тупик. После вступление в действие ЗСТ Украины с ЕС, введения Россией пошлин на украинские товары и продолжения беспошлинной торговли с Украиной постсоветских стран-партнеров РФ, окажется, что де-факто нет ни Таможенного Союза, ни СНГ. Единые правила более не действуют.

Это внешнеполитический итог, который возвращает к внутриполитическим ошибкам

Политическое и околополитическое

Одна из главных ошибок Кремля – это создание консервативного большинства. Поэтому откат обратно, даже если часть российских элит понимают ошибочность изоляционистского пути, представляется довольно сложным в краткосрочной перспективе.

За годы президентства ВВП в России произошло колоссальное упрощение политического как такового. Привязка судьбы России к физиологии Путина (формула «Есть Путин – есть Россия») – это архаика, доинституциональный политический подход. Путин как лидер функционально стал похож на жреца

То есть, граждане считали его удачливым президентом, при нем выросли цены на нефть, Россия стала участником решения глобальных проблем (формат G8). На фоне этого успеха область политического полностью замкнулась на фигуре Путина. Постепенно институты государства и общества стали замещаться Путиным. А под Россией стало пониматься, прежде всего, путинское большинство.

И когда возникла ситуация Болотной и Сахарова, которой, в свою очередь, предшествовало «политическое переодевание» Путина и Медведева и наоборот, это стало стартом перестройки-2, в обратную сторону – от либерализации (в контексте развития институтов власти и общества, модернизации экономики) к охранительству (в контексте ура-патриотизма, военной риторики и пропагандистских «побед»).

Фото: EPA/UPG

В итоге, сформировалась взаимозависимость лидера и консервативного большинства. Отсюда – упрощение, и на уровне задач, и на уровне средств. Мир, фактически, поделился на «бендеровцев» и «не бендеровцев», и на первое место вышел самый простой способ достижения целей – нарушение правил и военный шантаж. Речь идет не просто о военной агрессии России по отношению к Украине, а о колоссальном уходе российской власти от реальных задач государства. Так появился рейтинг лидера за 80%.

Но, как мы знаем, в любом процессе есть обратная сторона. Подход «Путин как жрец» имеет и свои риски. Ведь если лидер вдруг на каком-то этапе перестанет быть удачливым, то все, начиная от дождя, снега, электричества и т.д. будет вменяться в вину «жрецу». Отсюда – кстати, соцопрос по Крыму, который недавно провел ВЦИОМ. Как попытка переложить ответственность. У Брежнева есть прекрасная цитата, описывающая взаимоотношения между народом и лидером в советской/российской традиции: «Хрущев развенчал культ Сталина после его смерти, а мы развенчали культ Хрущева при его жизни».

Кстати говоря, разговоры о том, что «царь ненастоящий», когда Путин в марте прошлого год вдруг пропал из поля зрения страны – тоже отсюда. Нигде в Европе невозможно в принципе обсуждение лидера с точки зрения его ненастоящести. Ведь когда Буш в 2002 году чуть не подавился бубликом, а Меркель в 2015 упала со стула во время оперы, никому и в голову не могло прийти, что они могут быть ненастоящими. Да, неприятный инцидент, да, обсудили в СМИ, но никто не ставил под сомнение, что это Буш и Меркель, а не их двойники. Когда же Путина не было в стране 10 дней, сразу возник следующий предполагаемый ряд из вопросов-домыслов: здоров ли, жив ли, настоящий ли? Чувствуете разницу? Это как политическое и околополитическое. В этом смысле, когда мы говорим о всесильности Путина, то надо понимать, что он уже не принадлежит сам себе на все 100. Взаимозависимость ВВП и консервативного большинства равноценна, они взаимно определяют пределы и горизонты друг друга, за которые выйти очень сложно. А в такой рамке никакие изменения априори невозможны.

Помните фильм «Быть Джоном Малковичем», где всего за 200 долларов каждый желающий мог оказаться на 15 минут в теле известного актера Малковича? В конце фильма организаторы этого гешефта, включая главного героя, решили отказаться от этого бизнеса/развлечения, увидев системные сбои. Малкович вдруг обнаружил, что есть некая дверь, открыв которую можно спровоцировать клонирование малковичей. Еще в больший шок главного героя повергло то, что есть некая группа пенсионеров, стремящаяся обрести вечную жизнь через переселение в тело Джона Малковича. Этот фильм где-то напоминает отношение граждан РФ к Путину. На философском языке феномен «лидер-большинство» хорошо описывает понятие Делеза и Гваттари «тело без органов». Это когда «виртуальное тело» преобладает над «актуальным телом». В том смысле, что у каждого «актуального тела», то есть физического лица, есть также и «виртуальное измерение», запас потенциальных черт, которые актуализируются через связь с другими «телами». В более широком контексте это термин, описывающий виртуальное измерение реальности.

Фото: EPA/UPG
Ситуацию усугубляет и тот факт, что нет осознания сути проблемы. Все, что происходит на уровне управленческого решения в России за последние два года, – это не сила, а усталость лидера. А когда усталость – тогда ошибки. Хотя Владимир Путин, наверное, считает, что он еще полон сил и энергии. Физических. Поэтому происходит то, что, по идее, по логике развития государства, не должно было происходить.

Чем и как закончится абсурд

В России сегодня ведутся игры несоответствия – возраста задачам. Пропаганда – это часть этих игр.

Отсюда – нарастание абсурда и возведение его почти в абсолютную степень. А это всегда опасно, потому что неизвестно, что дальше может быть и откуда может прийти реальная угроза. Де-факто происходит производство бессмыслицы. И где предел этого абсурда – непонятно. Причем, есть два вида абсурда – внешний и внутренний.

Внешний абсурд – это разделение всего мира на «бендеровцев» и «небендеровцев», они же, как оказалось, «игиловцы» и «неигиловцы», и т.д.

Внутренний абсурд – это саморазрушительные решения и действия. Это уничтожение санкционной еды. Это заявление депутата Госдумы Ирины Яровой о том, что изучение иностранных языков в школах представляет угрозу российским традициям. Это пересмотр границ 1991 года, хотя Путин является преемником Ельцина. Это декларирование, что украинцы и русские – это «один народ», но при этом Россия де-факто ведет войну против Украины. Это отмена «территориальных» решений Верховного Совета СССР Генпрокуратурой России, по Крыму в частности (в таком случае нелегитимными можно признать и решения, согласно которым «приращивалась» территория РСФСР, в частности за счет Латвийской и Эстонской советских республик). Это «выдающееся» заявление «прокурора» Крыма Поклонской о том, что отречение Николая II не имеет юридической силы (надо понимать, что весь СССР и действующие правители РФ как правопреемники СССР – нелегитимны).

Эти примеры с каждым днем растут в геометрической прогрессии. А вместе с ними – и неуправляемость и расшатывание системы. Заявление Путина во время его итоговой конференции в конце 2015 года о том, что «политическая оппозиционность – не повод для физического устранения» (это было сказано в отношении убитого Бориса Немцова) можно трактовать, с учетом особенностей политической системы РФ, даже буквально. То есть, «царский указ/приказ» можно читать по-разному. В силу понимания и представления о методах и инструментарии решения тех или иных проблем исполнителями.

Фото: EPA/UPG

А это значит, что выход из перестройки-2 для самой РФ может быть каким угодно – от сжимания в размерах (что вовсе не является наиболее вероятным сценарием) до возврата к монархии. В этом смысле неопределенность происходящего в России – это риск, с которым Украина столкнется на следующем этапе, после риска военной агрессии/параллельно ему. Самый мягкий вариант для РФ – это, наверное, преемник, и выборы в 2018 году. Еще один потенциальный вариант – победа какой-то из групп, вследствие осознанного понимания необходимости или сохранения России как РФ, или перехода РФ к России. Представитель этой группы априори будет более жестким, в том смысле, что будет вынужден в любом случае пойти на какие-то реальные изменения, выходящие за пределы пропаганды, иначе ситуацию просто не удастся удержать.

Но это будет потом. Пока же Россия находится на той стадии, когда лидер не понимает, что он не соответствует эпохе. Эпоха Путина закончилась, а он думает, что все в порядке, все управляемо, все можно отыграть/переиграть. Физические силы и энергия есть, но нет осознания даже направления, к которому их можно было бы приложить. Лидер прежний, а Россия (в контексте задач современного государства в 21 веке) другая.

Олеся ЯхноОлеся Яхно, журналист
Читайте главные новости LB.ua в социальных сетях Facebook, Twitter и Telegram