Почему так сложно отвоевать обещанные деньги на развитие кино в Украине?
Не секрет, что принятый закон про поддержку кинематографа – это некий продукт компромисса. У медиа-групп есть влияние и голоса, чтобы этот закон прошел. В этом смысле было принято компромиссное решение, что в этот закон мы вставляем и поддержку cash rebate’ов, которые больше, на самом деле, нужны телевидению, и возможность на 50% профинансировать сериалы, чего раньше не было.
Но как только пришлось делить деньги, начались конфликты. Проблема в том, что, к сожалению, весь этот большой бизнес, серьезные мужчины, которые там работают, не понимают, что такое компромисс. Они привыкли, что победитель получает все. И здесь они пытаются сделать то же самое. Но если отобрать все у кино и потратить деньги на телепродукт, все усилия, совершенные индустрией на протяжении нескольких последних лет после революции, будут просто уничтожены. На встрече кинематографистов премьер-министр пообещал, что выделит один миллиард гривен на кино. Так и произошло, но с маленькой поправкой: неожиданно оказалось, что половину этих денег выделили Минкульту.
Это привело к тому, что в Госкино появился дефицит в 200 млн. гривен, что означает, что не все люди получат деньги по результатам прошлого питчинга. Какой тогда смысл проводить новый питчинг в этом году? Мы вообще должны питчинг раз в полгода делать, а так просто будем выглядеть идиотами в глазах европейских сопродюсеров. Репутация, которую мы нарабатывали несколько лет, будет перечеркнута, - для Европы это очень плохой сигнал.
А как сейчас обстоят дела со вступлением Украины в Евримаж (европейский фонд поддержки совместного кинопроизводства и проката кинематографических и аудиовизуальных работ)?
В Евримаже нам в несколько раз сократили стоимость вступительного взноса. Без этого фонда любая ко-продукция выглядит просто детским садом. Это же тоже источник денег и ресурсов. Членство в Евримаже – это необходимое условие для развития киноотрасли и выхода на европейский кинорынок.
Мы встречались с замминистра культуры, отстояли необходимость участия в Евримаже, и Филипп Ильенко вместе с представителями Минкульта все же поехали в Ереван (договариваться о вступлении Украины – прим.ред.). Теперь ожидаем решения. Надеюсь, Украина со своей стороны не отменит все в последний момент, и мы хотя бы со следующего года вступим в Евримаж.
А как быть с комиссией по патриотическим фильмам и формированием совета по делам кинематографа?
Формирование совета по делам кинематографа – это великая битва за Днепр. Положение по этому вопросу выписано очень красиво. Совет избирает комиссия, которую формирует Кабмин. Хорошо, если в этой комиссии будет хоть кто-то от киноиндустрии. Мы не хотим никаких войн, просто надо найти компромисс, ведь если у нас заберут все деньги, то киноиндустрии просто не будет. После публикации документа, который рассматривали на коллегии в Минкульте, у нас появилось хоть какое-то формальное основание написать письмо, потому что они же вообще все делали втихаря. На сайте не было никакой информации. Если бы об этом никто не говорил, коллегия бы точно этот документ утвердила. А так он вызвал огромную волну возмущения тем, что люди за спиной всей индустрии принимают решения, и они (в Минкульте – прим.) все перепугались.
Как на эту ситуацию отреагировал министр культуры?
Он болел, по-моему, в этот момент. Нищук же министр и как бы стоит над схваткой. С моей точки зрения, оставшись в стороне, когда решали на что пойдут эти полмиллиарда, министр культуры допустил огромную политическую ошибку. Я понимаю, что Нищук – ставленник одной из политических сил, но он формирует государственную политику в сфере кинематографии.
Тогда что, по-вашему, должно делать государство, чтобы киноиндустрия в Украине продолжила развиваться?
Я считаю, что господдержка нужна всегда. Государство должно устанавливать правила и запустить механизм развития индустрии. Для этого необходимо сделать несколько вещей. Первое – открыть достаточное количество кинозалов, чтобы система окупала себя сама. Вторая функция – борьба с пиратством, иначе кинопроизводитель никогда не сможет зарабатывать деньги. Третье, не менее важное, это электронный билет, с которым вообще все плохо.
И четвертое задание – это создание равных правил игры для всех. Например, наши питчинги проводятся открыто. Западные коллеги удивляются, когда я говорю им, что эти отборы доступны и транслируются в YouTube. Это великолепно, потому что такая система вызывает доверие у западных партнеров. Значит, государство должно за этим следить и сохранить такую практику.
Еще один важный момент – финансирование производства. Здесь нужно обязательно помнить и про ко-продукцию, и про национальное производство. Ко-продукция сшивает нас с Европой культурно, это огромный рынок, на который тоже нужно выходить, чтобы зарабатывать там и возвращать деньги государству. Государству также необходимо помнить о поддержке дистрибуции, потому что у продюсеров просто нет столько денег, чтобы обеспечить своему фильму еще и рекламу. Также важна поддержка развития проектов, ведь это тоже очень дорогое удовольствие.
Вернемся снова к патриотическому кино. Каким оно все же должно быть, как вы думаете?
Для меня патриотизм – это когда ты задаешь неудобные и сложные вопросы. Это и есть любовь к своей стране. У нас никогда не было и нет национальных героев. Их тоже нужно искать и формировать, кто наш национальный герой, чем мы отличаемся, почему мы другие, а для этого нужно пробовать снимать фильмы. Мы хотим задавать эти вопросы, хотим жить в нашей стране, быть патриотами. Неважно, на каком языке говорим, но важно то, что мы действительно любим Украину и что-то делаем для неё. Мне кажется, что наша сила – в открытости и правде. Соответственно, из этого и должны складываться патриотические фильмы.
Каким образом культура, в частности кинематограф, может помочь выйти из ситуации, что сложилась на Востоке Украины?
Нужны усилия и время. У меня есть огромная уверенность в том, что гораздо дешевле, например, тратить 2% ВВП на культуру, чем 5% на вооружение каждый год. Та война, которая сейчас идет на Востоке Украины, – это результат того, что 25 лет люди “забивали” на культуру. Людям, которые жили там, употребляли исключительно русский культурный продукт, кем им себя считать? У нас недостаточно кинозалов, их меньше 500 на приблизительно 40 млн. населения. Система сейчас построена таким образом, что ты не можешь вернуть деньги, даже если все жители Украины трижды сходят на твой фильм. В законе прописана поддержка и возвращение кредитных средств по строительству кинозалов в небольших городках, где вообще сейчас нет кинотеатров, вместо них – какие-то салоны мебели. Но эта норма не работает, потому что деньги ушли телевидению.
На данный момент в Украине снимается около 50 фильмов. Это значит, что премьер хватит еще на год-два, когда все будут ходить по красным дорожкам, хвалить украинский кинематограф, а потом - конец, потому что следующие проекты не будут запущены из-за нынешних решений.
Но это же будет потом - будут выборы, другой премьер, это уже будет не их забота. Проблема в том, что никто не думает стратегически и в интересах страны, всех больше интересует, как поймать славу, пропиариться и т.д.
В последнее время между кино- и телеотраслью немало конфликтов. Должны ли все же кинематографисты сотрудничать с телеканалами?
Мы сейчас сотрудничаем с каналом “Украина”: даем им право на показ (фильма "Дикое поле" – прим.) и получаем эфирное время на рекламу, которую иначе бы купили за сотни тысяч долларов, которых у нас все равно нет. Это природный симбиоз и хорошее сотрудничество. Поэтому, конечно, телеканалы и кино должны сотрудничать. Мы не враги. Просто надо, чтобы были хоть какие-то компромиссы, и кино тоже могло развиваться, как отрасль производства телесериалов и показов. Мы же все в одной лодке. Поэтому и пытаемся как-то донести до медиа-групп и власть имущих, что не нужно рубить сук, на котором мы все сидим. Кино очень легко убить, и не факт, что потом получится его восстановить. А одними сериалами тоже сыт не будешь.
Несмотря на все проблемы, которые сейчас свалились на голову отечественной киноиндустрии, можно ли все же говорить о каком-то возрождении украинского кино?
Сейчас и правда ренессанс украинского кино, которое действительно хорошее и разное. Мне кажется, у творческих людей появилась какая-то надежда, что деньги не будут тупо украдены и распилены, а будут потрачены на фильмы. Все это новое поколение - Марина Степанская, Марыся Никитюк, Катерина Горностай, Нариман Алиев, Паша Остриков и другие, очень талантливые, режиссеры, – получило возможность говорить. Сейчас мы побеждаем с их проектами, нас приглашают на ведущие копродакшн-маркеты. Например, недавно на огромный французский копродакшн-маркет в Лез-Арке впервые отобрали Украину, ее будет представлять Паша Остриков со своим полнометражным фильмом “Ты – космос”. Мы этим очень гордимся.
Проект Наримана Алиева – полнометражный фильм “Домой”, который мы делаем вместе, отобрали для MIDPOINT Feature Launch 2018 (международная платформа для специалистов в области кинопроизводств), это тоже премьера. Также работаем над дебютным проектом Дмитрия Сухолиткого-Собчука “Памфир”, который прошёл Torino film lab и Midpoint Intensive. В Европе такие достижения – это знак качества. Я хочу, чтобы эти фильмы жили и их не рубили на корню, иначе все эти люди уедут или просто не смогут реализоваться. Вот поэтому мы дальше боремся, ведь никому из нас деньги не нужны, нам нужна возможность снимать фильмы. А зрителям – возможность их увидеть. Иначе мы сами себя обворовываем.
С «Ворошиловградом» вы победили на девятом питчинге Госкино. Как вы думаете, почему выбрали именно эту историю, чем вы были лучше других?
“Ворошиловград” – очень крутая история, и это единственная причина, потому что все остальное у нас было в минус: Ярослав Лодыгин – режиссер-дебютант, я тоже новичок в кино, и необходима была достаточно большая сумма денег. Они могли не поверить, что мы соберём вторую половину. Мы это сделали. У нас многие снимают с 100% госфинансированием, что, конечно, приятно, но лично меня это не драйвит. Ведь когда не нужно ничего искать, у вас нет мотивации сделать так, чтобы фильм вышел и заработал. Вы и так уже заработали на производстве.
В чем особенность снятого вами фильма?
Экранное искусство предполагает совершенно другие инструменты рассказа, поэтому сценарий отличается от книги. Канва и основные герои остались те же. Для нас самые сложной задачей было передать многогранность истории. Это мы и вынесем на суд зрителей. Потому что это не просто история о рейдерском захвате заправки. По факту, она – про человека, который пытается найти свои настоящие корни и понять, что для него значит его земля, друзья, любовь, насколько для него важно, кто он, и что он на этой земле делает. Эта история написана в 2010 году, когда эпоха Виктора Федоровича была в самом расцвете, при этом она отсылает к корням и войны на Донбассе, и всего того, что сейчас происходит.
Особенность в том, что Сергей Жадан доносил это в достаточно ироническом, даже самоироническом ключе. Мы и постарались передать эту атмосферу. Музыку для фильма будет писать композитор Ефим Чупахин, который специально прилетает из Нью-Йорка. Мы очень стараемся, потому что заинтересованы в том, чтобы получилось классное приключенческое кино, которое люди хотели бы пересматривать. Мы не ставим цель заработать какие-то миллионы - будет хорошо, если вернём то, что вложили. Это важный для нашей страны фильм, и я хочу, чтобы мы остались в истории как люди, которые его сделали.
Вы говорили, что планируете экранизацию нового романа Сергея Жадана «Интернат». На какой сейчас стадии работа с этим проектом?
Пока что это замысел. Мы ведем переговоры о правах, которые принадлежат немецкому издательству. Это будет гораздо проще по сравнению с ”Ворошиловградом”, потому что Жадан писал это практически как сценарий, все происходит в текущем времени. Там практически нет рефлексии, это чисто экшн. Я считаю, что это будет важнейший фильм для развития национального самосознания нашей культурной идентичности и формирования наших культурных кодов.
“Интернат” – это парафраз нашей страны. Многие люди там, на Востоке Украины, живут, как в интернате.
Они не любят эту страну, для них это какая-то мачеха. И это тоже наша проблема и ответственность. Наша задача – сделать так, чтобы этот разрыв был сокращен.