Утро в «свинарнике»
Оперативный штаб одного из подразделений ВСУ, которое поддерживают «Крылья Днепра» и где теперь служит «Санчес», расположился на территории свинофермы в маленьком поселке в Донецкой области. Запахи в округе соответствующие, но к ним все привыкли, не обращают внимания, так же как и на полчища мух. Штаб так и прозвали «свинарником». В понедельник в здании, которое занимают военные, суетливо: здесь для решения каких-то задач собрались руководители подразделений, разведчики и бойцы. Они помогают нам разгрузить посылки.
– Ты нашу снайпершу сфотографируй, – кивает мне с улыбкой командир спецгруппы, полковник ВСУ с позывным «Марат». – Гляди, она сейчас с аптечками будет выходить.
Мимо нас быстро проносится худощавая спортивная блондинка с косой и в камуфляже, закрывая лицо аптечками. Как выясняется, «Рейч» – вовсе не снайперша, она обеспечивает связь разведроты.
– Знаешь, она актрисой раньше была, в театре играла, – замечает «Клещ», замкомбата. – А теперь вот у нас, (тут офицер незлобно ругается) служить захотела.
«Клещ» – высокий бородатый офицер в тельняшке, видно, что харизматичный, большой любитель пошутить.
– Праздновали вчера день ВДВ? – спрашиваю его.
– Да уж, праздновали, – усмехается военный. – Вчера в О. как начали с пяти вечера праздновать, так поздравляли друг друга – они нам два раза, мы им три раза, из АГС фигачили.
Интересуюсь, чем обернулась перестрелка.
– Ну, у нас все нормально. Без двухсотых, без трехсотых, – уточняет командир. – А у них что-то горело, не знаю еще.
Этим ребятам достались самые горячие точки вокруг Донецка, совсем рядом с аэропортом. Основная часть волонтерского груза – для них. Маскировочные сетки, сплетенные на заказ; ветрозащитная форма «горка», тактические рюкзаки и маски, австрийские ножи «Глок», оптика. А также 300 комплектов сухпайков для разведки от «Фонда обороны страны». В каждом – качественные продукты, суточная норма питания, достаточная для мужчины.
– А еще – три бутылки воды и сигареты, – хвалит волонтерские пайки Ольга Голубева, координатор “Крыльев Днепра”.
– Так! Сигареты из сухпайка изъять. Пусть солдаты здоровье берегут, – в шутку командует «Клещ».
– Ну вы только не из всех вынимайте, – жалостливо просит луганчанин «Сум», забирая пакеты в штаб.
Следующий на очереди – табак. Подарок от производителя – партия тонких длинных ароматизированных сигарет – вызывают у военных приступ смеха. Но, тем не менее, курильщики носом не крутят – разбирают пакеты, в каждом из которых расфасовано по 200 штук.
– О, какая солома! Дайте и мне таких, – боец «Ирпень» с улыбкой берет охапку сигарет. Видит, что я фотографирую раздачу, и сразу становится серьезным. – Только меня не «светите». Я у них числюсь в особо опасных.
– Почему?
Ирпень наклоняется и, подмигивая, шепчет мне на ухо:
– Замкомандира разведки «Айдара» в прошлом году. А до этого 10 лет в России служил. УНСОвец я, – делится боец. Фотографии его и сослуживцев руководство «Айдара» зачем-то вывесило на фейсбуке, так он попал в базу данных сепаратистов. – Я у них, правда, в убитых состою, – и снова смеется. Людям с веселым нравом легче переживать войну. Как и тем, кто служит с ними рядом.
«Страшно, когда работает арта»
«Сум» подвозит меня в расположение в джипе, загруженном оружием. Прошу рассказать о службе. Боец говорит, что историй много, и все они страшные.
Война – она не такая, какой кажется со стороны, когда читаешь что-то или слышишь от других. Это так страшно, что я не могу передать. Болят внутренности, сжимается все внутри, когда «арта» бомбит, 5 часов подряд идет артобстрел. Ямы вот такие, по грудь. Летит все над тобой. Это как фильм ужасов, только наяву.
«Сум» служит с начала АТО и хорошо помнит события прошлого лета – защиту Саур-Могилы, на которую его отправили вместе с группой бойцов из 42-го батальона территориальной обороны Днепропетровска, когда основные силы ВСУ были отведены или разбиты в боях. Ту командировку он называет очевидным «билетом в один конец» – до сих пор не может понять, кому принадлежала идея отправить на защиту высоты целых 24 добровольца. Как потом выяснилось, их даже не оформили официально.
– Нас на две группы поделили. Одна группа пошла на саму гору, их там и разбили. А вторая – наших 11 человек, во главе с «Маратом» – осталась внизу. Засели в полуразбитом здании и ждали атаки. Ночью сепары пошли штурмом брать гору. Затем были 6,5 часов сплошного боя. «Марат» тогда получил сильную контузию – из РПГ стреляли, а он за стенкой был.
– Когда идет прямой бой, не страшно. Пули надо мной вот так пролетали, – боец показывает на расстоянии нескольких сантиметров над собой, – Еще и трассирующие. В стене была дырка, я из нее стрелял – жух! Это как в драке, адреналин. Гораздо страшнее, когда артиллерия палит. Тогда, помню, одного из тех, кто на горе был, вниз спустили – у него глаза сумасшедшие. Я его пытался привести в чувства, говорю: «Все уже нормально», – а его рвать начало. В госпиталь отправили – не знаю, пришел он в себя или нет. Иногда срывает башню. Не каждый может пережить этот ад.
Вот сейчас наши тоже заехали на позиции – а там воевавших по пальцам можно пересчитать, не обстрелянные. Смотрю – перепуганные. Но ничего, втянутся.
Лагерь разведчиков спрятан в лесополосе где-то между полей подсолнечника. С одной стороны Попасная, с другой – Горловка, оба городка контролируют пророссийские силы. Дебальцево тоже недалеко. Артиллерийская канонада здесь – ежедневный привычный фон. Днем удивительно тихо. Связистка «Рейч» играет для нас на флейте – в тени деревьев звучит завораживающая мелодия «Одинокий пастушок» Джеймса Ласта. С учетом обстоятельств, это выглядит сюрреалистично.
Ближе к вечеру разведчики собираются и в два захода уезжают на передовую, где теперь будут их позиции. Этот лагерь в «зеленке» свернется через несколько дней. Его остаются стеречь всего несколько бойцов. С темнотой расположение очень быстро переходит в режим тишины – на войне легко из совы превратиться в жаворонка. Пропадает даже свет: из-за обстрела генератор пришлось отключить.
Мы с волонтерами и одним из бойцов ночуем в армейской палатке. Громогласное «бабах» раздается каждые 5-10 минут, и, кажется, где-то совсем рядом. Единственный альтернативный звук, когда все засыпают – тихий разговор караульных где-то за лагерем.
– Может, лучше сразу в укрытие?.. – то и дело дергаю девчат. Мне хочется спрятаться в углу окопа в хорошей компании и слушать какие-то веселые истории. В огромной палатке холодно и, по моим ощущениям, небезопасно. Чтобы отвлечься, шутим и болтаем о жизни.
Волонтеры рассказывают армейские легенды о «блуждающей арте» и партизанском движении в АТО. Мол, бывает, обстреляют позиции боевиков «ДНР» из пушек, подорвут какие-то склады с боеприпасами, а на утро генералы, командиры секторов кричат на артиллеристов: «Кто стрелял, по какому праву? У нас перемирие!». И никто не знает ответа. «У нас очень мощное партизанское движение», – пожимают плечами бойцы. Генералы из числа боевых за глаза хвалят «партизан».
В конце концов, отключаюсь – хотя особо громкие разрывы будят снова и снова. Под утро гремят минометы. Они звучат еще ближе, но мне уже все равно. Нужно отдохнуть перед непростым днем.
На «передке»
Утром отправляемся на позиции одной из рот 39 мотопехотного батальона (ранее - теробороны), с которого в прошлом году начиналась наша дружба с Ольгой Голубевой и наша помощь армии. Военные машины проносятся мимо, радуя надписями на бамперах и рамах: «Ксюха», «Машка», «Дэнчик». Им принято давать имена, автомобиль для солдата – вроде как боевой конь. Водители в форме, едущие навстречу, традиционно приветствуют друг друга поднятой рукой. Ольга тоже приветствует.
– Сейчас сложнее стало волонтерам. На гражданских машинах через блокпосты не пропускают. Пожертвований меньше из-за «перемирия», – сетует волонтер. Она теперь проводит в АТО большую часть своего времени. Ольга заслуженно носит форму, не раз бывала под обстрелами, сама научилась стрелять из самого разного оружия, оказывать первую помощь. Военные держат ее за свою.
В расположении 39-ки волонтеров встречают горячим чаем и армейским супом с тушенкой, которую выдают за баранину.
– Девочки, какой у нас есть телефон мобильный! Самсунг называется. Я вам сейчас покажу. Осторожно, не упадите, – предупреждает Владимир, крупный голубоглазый весельчак в тельнике, и проводит к блиндажу возле дороги. На его задней стороне в заграждении из мешков через дырочку просунута труба, конец которой уходит внутрь укрытия. Гостям предлагается в нее покричать. – Посмотрите: даже если батарейка села – все работает.
– Комьюникэйшн тьюб, – говорю, вспоминая фильм «Асса».
Батальон в июле – начале августа держал блокпосты возле Лисичанска и готовился к смене позиций. Несколько недель назад бойцы нашей «подшефной» роты взяли под контроль новую высоту №171. между Голубовским и Орехово, которая раньше была нейтральной.
– Мы по-тихому зашли, заняли оборону. Когда они это обнаружили, то обалдели. «Кошмарили» дня 3-4 нас, были плотные обстрелы. В этот период мы закрепились там, вырыли окопы, перенесли оборудование, вооружение – и отбили атаки. Потом ходили наши наблюдатели – обнаружили позиции, на которых у сепаратистов опорные пункты. По ним сработала артиллерия, и разбила эти позиции, - рассказывает Игорь, замкомандира роты по работе с личным составом.
На армейском грузовике, закрывая лица от пыли банданами, едем на передовую вместе с группой бойцов, которые должны сменить сослуживцев на ночное дежурство. По высоте 171,6 проходит отрезок железнодорожной полосы.
- Это главные пути провоза контрабанды для «ДНР», – поясняет Игорь. Из-за этого его ребят на позициях бомбят в щадящем режиме – сепаратисты берегут стратегический для себя объект. 39-ка его уничтожить тоже не может – СБУ предупредила, что такое действие будет расцениваться как теракт. Впрочем, военным самим это невыгодно.
Ротный предлагает экскурсию по окопам. Делаю вместе с ним шаг вперед - где-то недалеко раздается выстрел, позади нас Игорь кричит "Ложись!". Девчонки по команде падают, я не успеваю. Пронесло. Пригибаемся у окопа, в нем - боеприпасы и запас воды.
- Вон там, за лесополосой уже их позиции. А за теми тремя терриконами - их учебная база. Иногда они выходят поближе. Слева - Кировск, Стаханов, дальше Первомайск. Все под сепаратистами.
На позициях все жадно пьют воду из 5-литровых бутылей и едят привезенный волонтерами арбуз. Не так давно Минобороны обязалось доставлять всем военным по 1,5 литра питьевой воды в сутки. Это лучше, чем ничего, но все равно меньше нормы для взрослого человека летом (она составляет 2 л, по подсчетам диетологов). А для передовой – вообще насмешка. В июле-августе в окопах бойцы выпивают по 4-5 литров воды. Приходится пополнять запасы своими силами и с помощью волонтеров.
Уставшие за день на жаре бойцы меняются с отдохнувшими в лагере. Узнав о грядущей передислокации, один из них подходит к командиру: «Мы уходим, а как же высота? Оставляем?», – спрашивает с недоумением и почти обидой в глазах. Командир успокаивает: «Меняют нас, браток, не переживай!». Хуже всего для мужчины, воина – оставлять то, что занял и удержал.
По дороге обратно бросаются в глаза неубранные поля пшеницы. «Там везде заминировано, вот и не убрали», – объясняют военные. И стоят, колышутся на ветру налитые колосья.
Ночью на базе 39-ки было неспокойно. Сепаратисты то и дело накрывали из артиллерии 29-й блокпост. Он отсюда недалеко, и звук кононады был значительно громче, чем предыдущей ночью в лагере разведчиков. Даже видавшие виды волонтеры ночевали в блиндаже, поспать удалось совсем немного. Мне повезло – я осталась на ночь в Лисичанске, где тихо и мирно, работают супермаркеты, рестораны, и вообще мало что напоминает о прошлогодних боях.
Обед из жира
Утром отправляемся дальше. Проезжаем через Славянск с его подорванными зданиями, памятником первых боевых действий прошлого года. База 5-й БТГр ВСУ расположилась в бывшем лицее в городке Николаевка. Нас встречает зампотылу Олег, проводит экскурсию по территории.
– Когда мы пришли сюда впервые в апреле, чтобы разобрать завалы, здесь все было: и трубы, и канализация, и электричество, которое оплачивала городская администрация. Теперь вернулись – уже все срезано, включая электропроводку, каким-то образом уцелели только стекла. В соседнем здании, где были трудовые классы, даже оборудование весной еще оставалось – теперь воры все вынесли.
5 БТГр получила это здание под свою базу этим летом, но официально аренда здания для ВСУ еще не оформлена, бумаги подготовят где-то через месяц. До этих пор ремонт не начнется. Бойцы вынуждены возвращаться с передовой, чтобы отдохнуть, в место, где нет канализации, стены ободраны и нерабочая кухня без печей. Повара готовят на полевых кухнях, а раздают обеды в угрюмой столовой без освещения.
Питание в армии состоит преимущественно из жира. Это заметно по всем позициям, которые мы посетили. Выкручиваются военные, исходя из способностей поваров (те делают пищу вкуснее с помощью приправ) и сотрудничества с волонтерами. В Николаевке нас потчуют супом из жира с рисом, и гречневой кашей непосредственно в жиру, с салом. К горячему подают хлеб и… тарелочку сала. Это обычное питание для всего основного состава – ребята привыкли и даже хвалят свои обеды. Боюсь предположить, каков здесь процент людей с болезнями ЖКТ.
– Тушенка и консервы сами по себе малокалорийные, ребятам не хватает. Вот повара и выкручиваются, как могут. Мясо поставщики Минобороны дают, только везти его сюда не в чем – нам бы рефрижератор, – говорит зампотылу, обращаясь к Ольге. Минобороны машины-рефрижераторы не предусмотрело. Этот вопрос – один из многих в сфере компетенции волонтеров.
Мы уже заканчиваем трапезу, как в столовую забегает мальчишка лет 9 – худой, мелкий, как воробей. Вежливо здоровается, хватает выданную ему тарелку с сальной кашей. На наш вопрос, кто он, Олег рассказывает: встретил парня рядом, в Николаевке, когда тот просил денег. Познакомились, пригласил на базу. Теперь малой здесь – частый гость, эдакий «сын полка». Кушает жадно, видно, дома еды не хватает. С радостью общается с нами и показательно стоит на голове.
После обеда заезжаем в расположение 1-го дивизиона 43-й бригады, скрытое в лесополосе возле мирного украинского села. У этих бойцов – уникальное секретное вооружение. Они участвовали в боях под Дебальцево, других операциях. Теперь ждут вывода, скоро уйдут на ротацию.
– Комбриг нас обижает. Он здесь не бывает, сидит себе под Киевом в Девичках, один раз за все время приехал – обозвал идиотами. При том, сколько мы ему помогали, и технику присылали по требованию, и специалистов, – сетуют военные. Просят так и написать: они считают назначенного несколько месяцев назад комбрига некомпетентным – тем более, что он не боевой офицер.
По направлению к Донецку
Следующий пункт в пути – база батальона «Днепр-1» в Красноармейске – давних друзей «Крыльев Днепра». Ольге на мобильный приходит сообщение: у бойцов в В., на самой передовой, закончилась провизия. Просят воды, хлеба и масло для дизеля. Мы должны сегодня успеть к ним. Желательно до темноты.
Знающие ситуацию офицеры «Днепра-1» нам проводят инструктаж о том, как ехать в В.: опознавательные ленты на рукавах – такого-то цвета, такой-то сигнал дальним светом. С нами снаряжают бойца с оружием. Становится немного не по себе. «Каратель» нагружают пустыми пластиковыми бутылями. Вечереет. Отправляемся, по пути заезжаем в магазин, а затем – к колодцу, где наполняем тару водой.
Уже смеркается, когда мы выезжаем на донецкую трассу, которая была построена к Евро-2012. Один отрезок, маленький кусок всего того массива инфраструктуры, на которую были потрачены миллиарды гривен из госбюджета, и которая была с легкостью уничтожена войной.
Трасса ровная, качественная, почти как европейские автобаны. Кажется, ее отличает только гул под колесами автомобилей, из-за своеобразной «резьбы» на асфальте – следов от проезда тяжелой техники, которые есть везде в этих краях.
Мы летим 120 км/ч, груженные водой из колодца, едва не взлетаем. Окна «Карателя» закрыты наглухо, никакой музыки, свет потушен, шутки смолкли – все напряжены. До Донецка – 50 км, расстояние быстро уменьшается.
На блокпосту у Селидово (30 км до Донецка), обмениваемся парой слов с караульным. Нам отдают честь и желают счастливого пути, проезжаем заграждение – как вдруг Оля, управлявшаяся с телефоном, резко тормозит машину. Получила СМС от «Сума»: «У нас бой, возвращайся». Вздыхает: не успели. Так бывает.
Разворачиваемся, останавливаемся около блокпоста для телефонного звонка. У бойцов на передовой нет связи, это добавляет беспокойства. Через открытые окна с обочины дороги на нас громко орут, разрываются сверчки. На улице темно и жутковато. Обостренный слух нашего сопровождающего, Виктора ловит звуки стрельбы – скорее всего, из мелкого оружия, но где-то совсем недалеко, замечает он. Оля тоже это слышит. Я ничего не слышу, кроме ужасных крикливых сверчков. Снова хочется спать.
***
Ранним утром отправляюсь домой поездом «Интерсити» из Красноармейска, а волонтерам на следующий день предстоит доехать до В. с провизией, и только потом – в родной Днепропетровск. В вагоне работает кондиционер, чистота, на плоском экране показывают координаты, скорость и время в пути. Большинство мест занято людьми в деловых костюмах и красивых платьях. Этот поезд резко контрастирует с полевыми условиями последних трех дней, он просто мгновенно переносит пассажиров в мирную жизнь. Я в камуфляже, пропахшая кострами, отдыхаю и думаю о том, что все войны когда-то кончаются, оставляя за собой следы из могил и сломленных душ. Пускай эта война закончится скорее.
Для тех, кто хочет помочь волонтерам "Крыльев Днепра" - реквизиты организации:
Общая карта для помощи: 5168 7572 6034 4256, Новикова Валерия.
Карта для технических и ремонтных потребностей: 4149 4978 0779 0508, Новикова Валерия (куратор Дмитрий Иванов).
Карта для закупки тепловизоров и другой оптики: 5168 7572 6034 4132, Новикова Валерия.