Расскажи, как у тебя появилась мастерская?
В этой мастерской я уже пять с половиной лет. Все началось с того, что на втором или третьем курсе художественного училища им. М. Б. Грекова, до этого закончила художественную школу К. К. Костанди, я познакомилась с Евгением Деменком, меценатом и коллекционером из Одессы. Он – очень деятельная фигура в культурной жизни города. Деменок предложил пространство под мастерскую на очень выгодных условиях: я могла рассчитываться за нее своими работами. Сначала мастерская находилась в здании на ул. Юрия Олеши 10, там я проработала около четырех лет. Потом на тех же условиях получила новое пространство, где работаю и сегодня. Должна была пробыть в ней всего месяц, так как планировали делать ремонт, но поменялись планы. Так что квартира в состоянии «от строителей» – лучшее из возможного для художника, мне кажется.
Мастерская — важное место для художника. Почему ты решила ею “делиться” и пришла к необходимости проведения здесь выставок?
Мысль о том, что было бы здорово в ней делать выставки, зрела больше года. Но потом я по гранту на полгода уехала учиться в Киев и вернувшись в Одессу, мне стало необходимо какое-то общее поле, где будет происходить, создаваться некая ситуация, и где она же может быть транслирована и разделена с другими. Тогда я решила делать однодневные вечерние выставки, где художники могли бы показывать свои экспериментальные и новые работы. Уже после пяти выставок в галерее Noch стало интересно обнаруживать у артистов различные типы художественных подходов, их стилистические особенности и региональную специфику.
Я всегда приглашала к себе в мастерскую друзей, знакомых, здесь происходили встречи, мы что-то праздновали. И все это обычно происходило под покровом ночи. Название Noch мне показалось таким душевным и интимным. Все открытия в галерее тоже происходят в ночь с пятницы на субботу. К тому же, слово «Noch» (читается как “нох” – прим.) в немецком языке означает «Еще». Для меня Noch в Одессе – это такой в некоторой степени способ обнаружить новый поток времени.
Можно ли сказать, что твоя мастерская — это площадка для исключительно для молодых художников?
Не только для молодых. Дефицит мест для показов и общения ощущают все художники. Но, для начинающих галерея Noch может быть успешным трамплином для их практики. Мне же очень приятно видеть отмеченную выставку в Noch у художников в CV. Это большая радость. Работа молодого украинского художника Богдана Бунчака была показана первой в этом пространстве. Проект назывался «О тех, кто спит!». Это была реконструкция сна, который приснился Богдану в поезде по дороге в Одессу, и его ощущений, настигнувших после пробуждения. Затем была выставка Кати Лисовенко «Летняя практика». Это серия рисунков о детях. Потом — первая презентация коллажей Леши Петрова. Камерные, интимные работы. Он еще и решил спать на открытии, Такой перформанс произвел сюрреалистическое впечатление на зрителя. Из последних — была выставка Поля Креанжа и Марии Сильченко. Гармоничное, на мой взгляд, взаимодействие двух различных методов наблюдения и интерпретации природы. Это совмещение скульптуры и фотографии Поля, которые содержат пространственную и временную информацию с живописью и керамикой Маши, которая заключает в себе истории из личной памяти. Это была часть ее дипломного проекта «Hello Daisies» в школе искусств Beaux-arts de Paris.
Недавно у вас прошла выставка Алексея Салманова. Это уже достаточно известный художник в Украине. Насколько привлечение более опытных авторов способствует диалогу между художниками?
С Лешей я познакомилась на открытии в Noch. Ему понравилась пространство, и он предложил сделать выставку. Так и договорились. Леша работал мастерской в течении нескольких дней. Выставка «СИ ВИ» состояла из двух проектов и имела довольно минималистский характер. Она была связана с преобразованием всего пространства мастерской, что было сделано впервые в этом месте.
На самом деле формат такого рабочего свободного пространства порождает диалог между участниками художественного процесса и делает его более открытым для художников, нежели обычно. Процесс создания работы как бы обнажен: она не может казаться законченной, а скорее приостановленной в определенный момент. Поэтому зрители способны понять, какие методы использовал художник. Фиксирование для себя этих моментов рождает, как мне кажется, большую ценность.
Каким образом выстраиваются твои отношения с художниками? Как вы приходите к тому, что необходимо провести выставку?
Во время моего творческого пути, обучения были постоянно разные круги, которые пересекались, смешивались, это довольно широкий спектр художников. Приглашаю художников, которые были бы мне интересны. Я не ставлю условий художнику и не прошу его создать работу специально для этого пространства. Сам художник, если он хочет говорить о интересных, сложных, тонких или ответственных вещах, выбирает свою готовую работу или создает новую. Присутствует полная свобода деятельности. Надеюсь, в скором времени будет выставка моего хорошего друга Николая Карабиновича, который в определенный момент оказал на меня довольно сильное влияние.
Оправдал ли подобный формат твои ожидания? Возникают ли дискуссии вокруг работ и проектов внутри художественного сообщества или вне его?
Это интересный опыт, место в котором я работаю, оно интимное, приватное, потом я его трансформирую в пространство, где появляются другие работы. Чужие. Это моя такая сознательная интервенция. Возможно, это еще и некий рычаг взбудоражить саму себя.
У меня была цель и вскоре появилась возможность говорить об искусстве, обсуждать деятельность тех, кто находился в его поле. Возникают дискуссии вокруг проектов. За разливанием напитков, например, и их распитием происходит обсуждение выставки и прочих текущих новостей! Люди, которые приходят, принадлежат к различным социальным полям. Мотивы и интересы которых очень разные. Оценивание, непонимание, ругань (хотя редко). Это самое интересное.
Пройти в мастерскую достаточно сложно, если не знать точных данных: код калитки, код подъезда. Кто ваша аудитория? Как вы пропагандируете свои выставки?
На самом деле калитка и домофон долгое время тормозили открытие галереи. Но все приспособились к системе домофонов и не совсем привычной подаче лифта. Место начинает набирать удивительный темп. Приходят новые люди, знакомятся, формируются новые связи. Помимо социальных сетей, где мы размещаем анонсы о предстоящих мероприятиях, в Одессе по-прежнему отлично работает метод “сарафанного радио”. До меня недавно дошел слух, что жители дома уже проследили регулярный наплыв достаточно большого количества людей по вечерам раз в две недели по пятницам. Но они не жалуются, а даже заинтересованы в этом. Ведь никто допоздна не остается. Мы ведем себя тихо и не шумим.
За время проведения выставок в мастерской, появились ли у тебя кураторские амбиции? Насколько эти функции художника и куратора для тебя разнятся?
Я — инициатор и изначально решила не вмешиваться в работу художников. Мастерская и так заполнена работами, вещами, мебель какая-то расставлена, так, что для меня это, скорее, некие уроки отстранения. Хотелось, чтобы художники могли почувствовать и увидеть это пространство, ситуацию по-своему. И вообще, чтобы все это они подстраивали под себя. А я и им помогаю только в монтаже. Поэтому все проекты получаются очень разные, без какой-либо единой выставочной линии.
Насколько благоприятной для тебя является художественная среда Одессы? Какие ее особенности?
Ох, это непростой вопрос. Если метафорично: для меня весь город покрыт сетью, которая затягивает его в прошлое и не всегда пропускает что-то извне. Но она же, эта сеть и сформировала такую специфичную и отличающуюся от других городов ситуацию. Художественная среда в Одессе есть, есть люди, заинтересованные в ее развитии. Есть МСИО (Музей современного искусства Одессы), в котором существует преемственность. Это не остается только внутри традиции, а ищет и формирует действенные способы коммуникации со зрителем. Есть и другие институции, которые стремятся к тому же.