Stabat Mater, The Great Gatsby, Radio and Juliet вы показывали во Дворце Украина, на многих театральных сценах. В этот раз зрители увидели балет на сцене ГогольFestа. Как сложилось ваше сотрудничество с фестивалем?
Влад Троицкий, побывав в июне на премьере Stabat Mater, загорелся идеей показать этот спектакль в рамках Гогольфеста. Некоторое время мы думали над тем, как это реализовать, ведь сцена Гогольфеста радикально отличается от тех сцен, где мы показывали наши проекты раньше.
Основным аргументом в пользу сотрудничества с фестивалем для меня стало убеждение, что фестивальное движение должно поддерживаться и необходимо его развивать. Результатом нашей совместной работы я очень довольна. У меня была мечта показать этот спектакль с живым оркестром и вокалистами. Влад с удовольствием поддержал эту идею и предложил пригласить «Киевских солистов». С вокалистками получился небольшой эксперимент: у Клюга в спектакле две вокалистки, а у нас получилось сразу четыре. Единственный минус – это звук: пришлось вызвучивать и оркестр, и голоса. Это немножко меняет восприятие у зрителя, потому что чистый живой звук звучит по-другому. Но это, в любом случае, намного лучше фонограммы. Для каждого это был эксперимент и, мне кажется, он прошёл весьма удачно.
Сам спектакль такой, что может быть интегрирован в любое окружение. Даже этот ангар (9 павильон ВДНХ – большая театральная сцена, - прим.) не портит впечатление. Он придаёт другой оттенок, подчёркивает урбанизм и постсоветский конструктивизм какой-то.
Ваши проекты прививают общественности культуру походов на балет, в театр. Как вы считаете, изменилась ли ситуация в этом плане в последнее время?
Стараемся. Конечно, меняется. Если людям не показывать интересные постановки, то у них никогда не возникнет желание постигать театральное искусство. Людей к этому можно и нужно приучать. Но это возможно, только если ты создаёшь живой интерес к этому. Понимание дресс-кода в театре тоже нужно прививать - эта культура у нас давно утрачена и её необходимо восстанавливать. Я, как женщина, считаю, что поход в театр – это повод надеть платье в пол и драгоценности. Рано или поздно мы к этому придем.
Давайте поговорим о театральной критике. За границей такие театры, как Гранд-опера, Ковент-Гарден, Венская опера обычно с нетерпением ждут мнения критиков. Как с этим у нас?
Я, как продюсер, тоже всегда жду критику. За последнее время, и не без нашего участия, в Украине появились ростки арт-критики. Иногда эта критика бывает смешной, иногда неграмотной, но попадаются и весьма неплохие материалы. Но откуда возьмётся театральная критика при отсутствии живой театральной жизни? Журналисты должны на чем-то учиться, должны иметь возможность видеть разные постановки. Вот сейчас в рамках ГогольFestа были сделаны курсы арт-журналистики. И это прекрасно! Это даёт надежду на то, что когда-то у нас тоже появятся такие критики, чьи рецензии будут давать жизнь постановкам или свидетельствовать об их провале. Так, как это происходит, к примеру, в Нью-Йорке.
А если говорить о каких-то именах?
У нас есть Анна Ставиченко, Люба Морозова, Юлия Бентя. Это те люди, которые на высоком уровне разбираются в музыке. Их уже тяжело обмануть каким-то винегретом, назвав его высоким музыкальным искусством.
Есть очень много журналистов, которые регулярно ходят на наши спектакли. Может, они ещё не все знают, но по чуть-чуть разбираются. По меркам других продюсеров, на наших спектаклях часто бывает слишком много прессы. Ведь каждое место – это твоя недополученная прибыль. Но я всегда выступаю за то, чтобы больше умных людей смотрели постановки. Даже если этот человек не напишет свой отзыв, а пришёл просто посмотреть, то в следующий раз, публикуя анонс события, он уже будет знать, о чем он пишет. У нас есть прекрасные театральные критики - Олег Вергелис, например. Есть ещё много хороших примеров. С театром и музыкой, на самом деле, не все так плохо, как с балетными критиками. Получается, что на балет пишут критику или те, кто разбирается в музыкальном и драматическом искусстве, или те, кто совсем не разбирается, а руководствуется только эмоциями.
Конечно, приятно, когда тебя хвалят, но это может и разбаловать, нужна конструктивная критика, но не критиканство. Она вырастет. Если не утихнет возрождающаяся культурная жизнь и все не скатится в болото, то и критика появится.
Вы сотрудничаете со многими театрами в России. Как там регулируется деятельность театров, оперы?
Они унаследовали от Советского союза то, что культура – это некая soft-power, лицо страны. И какое бы у тебя ни было лицо в данный момент, за счёт культуры ты можешь немного очистить себе карму перед внешним миром. И это правильно. В этом смысле их подход сильно отличается от того, что происходит у нас. Конечно, с моей точки зрения, нельзя сказать, что регулирование деятельности театров там идеально, но нельзя отрицать, что они успешно пользуются всеми плюсами своей культуры, создавая имидж, как внутри страны, так за её пределами.
В Европе, США иной подход к культуре, за счёт того, что там не нужно никому ничего доказывать. Академические театры, филармонии и симфонические оркестры – это лицо страны и инструмент воспитания вкуса. В той же Германии в городке с населением в двадцать пять тысяч могут быть проданы пять аншлаговых концертов симфонической музыки. У них люди воспитываются так, что они еще с детства учатся разбираться в искусстве. У нас это было потеряно, но я надеюсь, оно возродится.
У вашего брата была собственная стратегия развития театров. Он предлагал полностью реформировать театры, изменить кадровую и репертуарную политику. Ведется ли об этом какой-то диалог с Министерством культуры или одним из проектов культурного развития?
Все дело в том, что Минкульт и государственные театры существуют абсолютно отдельно от открытой культурной жизни. У них своя репертуарная политика и вообще понимание того, что нужно делать.
Я знаю, что сейчас пытаются ввести контрактную систему в театрах, и сталкиваются с сопротивлением государственных театров и творческой общественности. На одной из встреч в Минкульте от одного из замминистров прозвучало: “мы сейчас лоббируем принятие этого закона, но это ставит под угрозу все существование репертуарного театра”.
Я понимаю, откуда это идёт. Никто почему-то не задумывается, что и в Европе, и в США существуют репертуарные театры на контрактной основе. Контрактная основа найма позволяет держать в труппе тех людей, которые действительно нужны театру. А у нас – система пожизненного найма. Все же хотят быть Сарой Бернар! И не по уровню игры, а по продолжительности работы в театре.
Думаю, что контрактную основу всё-таки примут. Другое дело – как это будет работать и в какой редакции. Понимаете, вся система официальной культуры у нас настолько постсоветская, что без кардинальных изменений в этой сфере, любые нововведения и попытки будут упираться в глухую стену.
2 сентября в Мистецьком Арсенале обсуждали проект Фонда социокультурного развития. Что вы о нем думаете? Насколько он жизнеспособен в принципе?
Любые инициативы — это хорошо. К тому же, если вокруг этих инициатив сможет консолидироваться интеллектуальная и творческая общественность, то в конечном итоге все эти инициативы могут быть достаточно жизнеспособны. Естественно, они требуют корректировок - для этого интеллектуалам просто необходимо объединиться. Творческие люди достаточно эгоцентричны - соответственно, каждый думает, что его идея - самая правильная. Их трудно свести вместе, чтобы в результате прийти к какой-то одной правильной идее. Но консолидация постепенно происходит - уже существуют группы творческих деятелей, у которых есть единое видение культурного развития.
Инициативы "Культура-2025", "Конгресс активистов культуры" и секция "Культура" в Реанимационном пакете реформ объединились в "Альянс культуры". Если сравнивать эту инициативу с проектом, который предложила Наталья Заболотная, у какого из проектов больше шансов на диалог с властью и воплощение в жизнь, на ваш взгляд?
Везде есть зерно истины. Разница в том, что есть группы стратегов и группы практиков. Соответственно, долгая фиксация на стратегии для последних скучна, потому что они продолжают продуцировать новые проекты. Самый идеальный вариант – симбиоз, объединение этих групп для того, чтобы первые прописывали стратегии на основании консультаций с практиками. Практики понимают, в русле какой стратегии им двигаться дальше. Это было бы идеально.
Вы планируете присоединиться к Совету реформ при Минкульте, создание которого Вячеслав Кириленко инициировал еще весной?
Совета, как такового, ещё нет. Министр культуры объявил о том, что он инициирует создание Совета, но этот процесс очень медленный. Пока что собралась могучая кучка людей, которые имеют очень большой вес в культуре.
Например, кто среди них?
«РПР Культура» – они лоббисты этого Совета. Есть представители «21 ноября», Культуры-2025, та же Наталья Заболотная, Александр Ройтбурд, Мария Задорожная и многие другие.
Я тоже вхожу в этот Совет. Все, кто туда входит – успешные люди, каждому из которых есть чем заняться. Ни у кого нет стремления просто встретиться и поговорить. Все это может быть очень полезным и эффективным только в том случае, если у нас получится прийти к общему с Министерством культуры мнению . Каждому из собравшихся важно понимать, что они действительно имеют влияние на принятие решений в Минкульте. Иначе это никому не интересно. Идей очень много и формат этого Совета мне импонирует. Здесь собрались абсолютно разные люди: практики, стратеги, лоббисты. Это то, что действительно может дать большой результат.