И фашизм, и коммунизм были для меня очевидным злом. Так меня воспитали родители, насмерть перепуганные члены КПСС, закончившие войну в поверженном Берлине. Мой дед, отец отца, закончил свою жизнь в оврагах Бабьего Яра.
Потом, в другой советской жизни, я отбывал наказание рядом с теми, кто обслуживал расстрелы и газовые камеры. Да, именно так, об этом почему-то не принято вспоминать, рядом со Светличным, Стусом, Ковалевым и Марченко искупали свою неискупимую вину те, кто служил Гитлеру. Эти люди не рассказывали о своем нацистском прошлом, не праздновали нацистские праздники… Они опять служили. В отличие от нас, антисоветчиков, они были обласканы лагадминистрацией, не знали запаха карцерных камер, сытно отоваривались в лагерном магазинчике. Все они было социально-близкими для офицеров КГБ и прапорщиков-надзирателей, поскольку твердо стояли на пути исправления.
Всячески поддерживаемой лагадминистрацией ВС 389/35 некий осужденный Шовкуненко был нашим сторожевым псом нарядчиком и несменяемым «председателем совета коллектива». Он и десяток подобных ему нацистских карателей и питались отдельно от всех нас, приступая к еде только тогда, когда все мы покидали лагерную столовую.
Там, в лагерях я отчетливо увидел истинное нутро советской власти, холившей и лелеявшей «передовика труда и быта» - здоровенного подонка Волошина, наказанного советским же судом за зверские убийства заключенных в Бухенвальде. Этот кипевший ненавистью негодяй даже стал положительным персонажем в изданной «писателями» из КГБ книге «Чужие голоса в эфире», разоблачивших наши, Ивана Светличного и мои, всевозможные клеветнические измышления.
Дагестанец и армянский курд, служившие в «Кавказском легионе» СС и выполнявшие исправно свои карательные функции, также были с нами. Но и они жили в зоне иначе, сытно и уверенно. С ними наши славные, холодные головой и горячие сердцем органы не боролись. Боролись – с нами, смеющими сомневаться в успехах советской власти и чистоплотности её намерений. С Володей Буковским, Игорем Калинцом, Володей Мармусом, Шарунасом Жукаускасом и Мати Кийрендом.
В моей стране запрещена тоталитарная символика. Жаль, что не раньше. Случись это ранее, идейный капиталист и всегдашний приспособленец Петр Симоненко не был бы вынужден играть совсем несвойственную ему роль борца за классовую справедливость, а громогласный Олег Тягнибок не менял бы название партийных символов.
К сожалению, и коммунистическая идеология сталинского разлива, и национал-социалистическая ностальгия Адольфа Гитлера в украинском обществе остались. И не только в слегка отретушированном окрасе социал-националистической партии. Запрещать что-либо бессмысленно, если прошлое не подвергается вакцинации. Миллионы немецких юношей и девушек школьного возраста в обязательном порядке (федеральная программа!) посещают жуткие музеи нацистских лагерей смерти, иммунизируя своё европейское сознание от мифологизации вирусом простых политических решений.
У нас, в Украине – всё иначе.
Ни один из наших президентов не ввёл обязательную программу посещения молодёжью пыточных подвалов НКВД-МГБ, кладбища в киевской Быковне, кладбища убиенных (всех, не только евреев) в Бабьем Яру и десятки, сотни подобных им жутких мест и зданий по всей Восточной и Западной Украине.
Двадцать пять потерянных лет, единственное приобретение для страны – десятки внезапно разбогатевших долларовых миллиардеров.
И еще из прошлого. Моего и вашего прошлого. И в мордовских, и в уральских политических лагерях открыто велась нацистская пропаганда. Не старыми полицаями и моложавыми эсесовцами. Молодыми людьми, преимущественно российского происхождения и совсем не диссидентского интеллекта. Арестованные доблестными офицерами КГБ по различным полуполитическим мотивам (попытка перехода советской границы, подготовка бессмысленных и безграмотных листовок и т. д. и т. п.), все они твердо стояли на пресловутом пути исправления, вознаграждались дополнительными продуктами питания в размере 10 советских рублей в месяц и всеми возможными в тех условиях медикаментами, в том числе и опьяняющего, наркотического действия. И цель у этой нацистской пропаганды была очевидная и конкретная: внушить морально нестойким зэковским массам горячую ненависть к украинским националистам и почему-то сдружившимся с ними жидам, за каждый свой протест и день голодовки получающим крепкие доллары в большом количестве на банковские счета в Швейцарии.
Многое помню. И друзей своих мертвых помню. Поэтому не терплю всех этих паразитирующих на прошлом популистов и демагогов. Ибо уверен: изменится власть, и многие из них наденут иную символику, ту самую…