Люстрация по-украински

В чем причина? Оказывается, лишь в одном: у нас не было люстрации, мы так и не назвали своего внутреннего врага. Очень удобное пояснение причины собственной импотенции: плохая погода, плохое освещение, плохая постель…

Обратите внимание: о необходимости люстрации никогда не говорят профессиональные юристы. Художники, писатели, драматические актеры, но только не юристы. Потому что каждый мыслящий правовыми категориями человек знает: акт государства, санкционирующий произвол или выражающий случайное стечение обстоятельств, правом стать не может.

Серьезные, мыслящие юристы утверждают: люстрация – феномен политический, а не правовой. Историки права знают, какая эмоциональная дискуссия прошла в мире после окончания Второй мировой войны. Когда страны-победители были вынуждены нарушить основополагающий правовой принцип «закон не имеет обратной силы», чтобы осудить и наказать нацистских главарей. С точки зрения правовой логики и Нюрнбергский, и Токийский процесс были вынужденными отступлениями от классических принципов права.

Волею судеб Украина обрела независимость. Случайно, позволю себе такое утверждение. В отличие от Чехии, где в 1968 году мы были карателями, оккупантами. После распада советской империи и мы, и чехи стартовали с приблизительно одинаковых позиций. Мудрый интеллигент Гавел, президент Чехии, категорически выступил против люстрации. Его не услышали. Там также были горячие головы, жаждавшие мести. Люстрация по-чешски состоялась, половинчатая, осторожная.

Здесь все было бы иначе. С большой кровью с двух сторон…Прошло еще двадцать лет. Жизнь одного поколения. В стране совершенно иные проблемы. Тотальная коррупция латиноамериканского образца. Разрушенные социальные структуры. Полное игнорирование властями потребностей рядового гражданина. Необъясненные вслух источники внезапного обогащения некоторых украинцев, ставших миллиардерами и мультимиллионерами. Умирающая наука, выброшенные на помойку уникальные технологии…

Если молодой хитрец Х. сумел украсть у собственной страны десятки заводов, шахт, теплоходов, самолетов, танков и т.д. и т.п., то какое мне дело до того, был ли он в свои юные годы завербован славными советскими чекистами в «источники» или, наоборот, давал друзьям читать машинописного Солженицына? Он – украл, в украинском праве это действие называется преступлением, а преступник, как известно, должен быть в тюрьме. Если молодой финансист с друзьями обрушивает с целью личной наживы коммерческий банк, я не хочу знать, был ли он в свое время осведомителем или с болью в сердце читал знаменитое письмо Ивана Дзюбы.

О какой люстрации может идти речь в стране, где половина населения готова выбрать своим президентом человека, имеющего в прошлом две судимости…

Право и нравственность во многих случаях имеют один и тот же предмет регулирования, воздействуют на одни и те же отношения. В таких случаях может иметь место либо усиление влияния, когда право и мораль выдвигают идентичные требования, либо ослабление влияния, когда право и мораль выдвигают противоположные требования. В каждой стране может быть лишь одна система права и может существовать одновременно несколько систем нравственности. Так писал известный теоретик права в 1976 году. Так было в СССР. О какой системе права в Украине мы можем говорить сегодня? О праве безнаказанности. О правоприменении, целиком зависящем от политического либо финансового влияния. О конституции, являющейся сугубо декларативным документом, попираемым открыто всеми, включая самого ее гаранта.

Виновато ли в этом наше советское прошлое? Без сомнения, виновато. Но мы оказались слишком последовательными учениками. Нам нравится жить именно так, вне права, приспосабливая законы к своим потребностям. Мы тяжело больны. И никакая люстрация здесь не поможет.