Наконец-то вышла монография, посвящённая Ивану Фёдоровичу. Была ли она для тебя долгожданной и является ли в чём-то открытием?
Мне в данном случае с одной стороны приятно, а с другой стороны не очень ловко говорить о книге, посвящённой отцу, поскольку это и часть меня тоже. Очень приятно, что именно Любовь Кияновская, музыковед из Львова, за неё взялась. До этой работы Любовь Александровна была очень далека от темы Донбасса. Вот Мирослав Скорик, Филарет Колесса – наоборот, близкие темы, которым она посвятила монографии. А когда её поначалу спросили, что она думает о Карабице, она честно призналась, что не очень компетентный в данном случае человек, но потом в процессе написания очень увлеклась, нашла для себя интересные в этом всём темы. Мне показалось очень ценным процессом, когда человек из одного региона открывает для себя в другом, территориально и даже ментально противоположном регионе какие-то вещи, которые для него начинают что-то значить. И мне кажется, вот это правильная тенденция, которую нужно развивать и всячески поддерживать.
Чем этот взгляд со стороны был полезен? Ведь, действительно, музыковед исследовал не только личность композитора, но и культуру, носителем которой он этот композитор является.
Да, это же тоже ценность, что Любовь Кияновская, будучи одним из ведущих музыковедов в западной части Украины, открыла для себя абсолютно непонятную, неведомую территорию Восточной Украины. И взглядом совершенно независимым посмотрела на это с позиций своих ценностей. Вот это, как мне кажется, самое интересное в книге. Что автор – не тот человек, который, допустим, учился с композитором в одной школе и писал о нём какие-то милые симпатичные вещи. Она посмотрела на него абсолютно свежим взглядом. И не просто посмотрела, а очень зажглась, нашла для себя огромную территорию для открытий.
Мы сейчас говорим о связях, коммуникации, и, по сути, эта книжка ценна ещё и тем, что это не просто история человека, вырванная из контекста. Это история и поколения, и греческой диаспоры на Донбассе, и того, что происходило в культуре нашей страны в 60-80 годы. Как ты думаешь, такая монография может ли быть интересна тем людям, которые, возможно, очень поверхностно знают творчество Ивана Фёдоровича?
Конечно. К тому же, она поднимает много вопросов о Донбассе. Я, честно говоря, уже не очень понимаю, существуют они в политическом пространстве или нет. Есть ли весомые контраргументы Украины на российские притязания, а не только лишь крики об оккупации. Борьбу за территории, как мне кажется, можно выиграть только инструментами культуры. Территориальный вопрос тесно связан с культурным.
Если чётко заявить и осознать, что эти земли являются носителем какой-то культуры, отличной от российской, соседняя держава автоматически теряет право контроля над ними. Когда Украина докажет, что владеет этими территориями в культурном плане, тогда их никто не сможет забрать.
Есть ли в музыке Ивана Фёдоровича Карабица такие вещи, которые персонифицируют его как человека, который родился на Донбассе? Что это не Львов, не Центральная Украина, а именно украинский Донбасс?
Во-первых, у него есть произведения, напрямую связанные с Донбассом, например, оратория «Земля моя по имени Донбасс». У него были очень многоплановые творческие связи. С одной стороны, он учился у Скорика, и культура Западной Украины открылась ему благодаря этой личности, ну и огромное влияние на него, конечно, имел Борис Лятошинский. Но в то же время, отец – абсолютный представитель культуры Донбасса. Есть какие-то ментальные вещи, которые невозможно оторвать, которые были абсолютной его частью.
У него есть масса произведений, которые чётко идентифицируют его как украинского автора уже на уровне названий – «Голосіння», «Сад божественних пісень», «Пять песен об Украине». Вся его музыка рассказывает украинскую историю. Мне кажется, это тоже очень важно: через вот такие конкретные культурные образцы сигнализировать, что Донбассе жили такие же украинцы, как и на остальной территории страны.
Насколько широко сейчас исполняется музыка Ивана Карабица? Знают ли его музыку за рубежом?
Конечно, она в недостаточной степени исполняется за рубежом, и не заняла там тех позиций, на которых имеет полное право находиться. Если бы такого уровня композитор жил в любой другой стране, его имя было бы более известным и почитаемым. В любой, даже в России.
По поводу общественно-культурных инициатив твоего отца: какие тебе кажутся сейчас важными?
Это вообще отдельный вопрос, что могло быть важнее для утверждения украинской независимости, нежели Киев Музик Фест, который он создал в год обретения страной независимости. Это фестиваль, на который приезжали известнейшие люди со всего мира и открывали для себя эту страну.
Насколько на тебя в том юном возрасте повлияла активность отца, и насколько в принципе твоё становление как музыканта находилось под его творческим влиянием?
Находилось, конечно, но не было прямого давления. Я видел его пример, наблюдал за ним, а потом стал таким же. Папа рассказывал, что Лятошинский на уроках композиции очень мало говорил. Просто слушал и присутствовал при студентах. Он ничего не заставлял, не ругался, не показывал своё превосходство, он просто присутствовал, и уже тем самым воспитывал студентов. Вот это тот же случай. Присутствие человека меняло всё. Не важно, что он именно он говорил.
Если на заре дирижёрской деятельности тебя представляли как сына Ивана Карабица, а сейчас нередко бывает, что когда говорят о произведениях твоего отца, упоминают, что это произведения отца Кирилла Карабица. Ты спокойно воспринимаешь сравнения с ним?
Поскольку я всегда себя буду считать сыном, мне никогда не будут неприятны эти сравнения. Тем более сейчас, когда его нет. Когда он был, отношения были немного другими. В мои 25 лет говорили, конечно, разное: что я только сын своего отца, и если бы не он, то и меня бы на культурной карте не было. С другой стороны, сейчас, когда говорят, что Иван Карабиц – это отец Кирилла, мне тоже приятно.
Пролистывая эту книгу, ты, человек, который так близко знал Ивана Фёдоровича, открыл ли ты для себя какие-то новые грани, или, возможно, новые истории, которых не знал прежде?
Это первая книга, которая системно посмотрела на человека, потому как те, которые выходили раньше, были немножко домашнего характера – воспоминания, какие-то эмоциональные высказывания… А тут впервые попытались объяснить его деятельность и жизнь в контексте процессов, которые происходили в Украине в то время, и обозначили его место в этих процессах. И это очень приятно. Я для себя узнал какие-то вещи не столько о нём, сколько о времени, в котором он жил. И это очень ценное время, поскольку Украина тогда производила очень много интересного культурного продукта.
У меня такое впечатление, что Украина с того времени, с 60-70-х годов, пока что ничего лучшего не создала. Она пользуется продуктами той эпохи.
Что касается названия книжки – «Сад пісень Івана Карабиця» – с одной стороны, понятна апелляция к Сковороде, эта личность была важна для Ивана Фёдоровича, с другой стороны - момент песенности как таковой, поскольку его перу принадлежат настоящие хиты. Вот ты один из первых, кто в наше время обратился к эстрадному, к песенному творчеству Ивана Карабица. Видишь ли ты потенциал в обращении современных исполнителей к этой сфере?
Для меня последний концерт, который удалось сделать во Дворце “Украина”, был и очень большим экспериментом, и огромнейшим открытием. Открытием какого-то отдельного мира, который меня очень привлекает и даёт те вещи, которые классическая среда дать не может. Во-первых, интересен сам жанр эстрадно-симфонической музыки, который не очень-то присутствует сегодня на сценах. Это не попса и это не симфоническая музыка, а именно смесь одного и другого, причем смесь очень органичная, а не такая, когда пытаются приставить диджея к симфоническому оркестру. Сегодня абсолютно весь мир занимается поиском альтернативных форм классической музыки.
Но я тебе могу точно сказать, что каждый оркестр, которым я дирижирую (один – больше, другой – меньше), пытается находить разные формы, потому что классика – это не то, на что люди валят толпами. Классикой надо воспитывать. Любовь к ней необходимо прививать, и это непростой процесс, тем более, в нашем мире, когда вопрос продажи билетов, финансов и денег - не такой, как был, скажем, 30 или 40 лет назад. Сегодня всё дорого. Молодёжи на симфонические концерты ходит немного. Каждый оркестр ищет для себя способы привлечения людей к классике, и эстрадно-симфонический жанр мог бы стать палочкой-выручалочкой.
Для большинства композиторов симфония является венцом творения, а к песням они относятся с неким стеснением. Если я правильно поняла, твой отец уважал и одно, и другое.
Его уникальность в том, что он был разноплановым композитором. Писал как симфоническую музыку, так и эстрадную, занимался Киев Музик Фестом, и при этом одна сфера деятельности не мешала другой. Что касается его песенности, он всегда говорил, что качественный композитор – это тот, который оставил после себя хоть одну мелодию. Для него это было критерием – если вот на улице спросишь человека про песню, и он скажет – да, слышал. А в его случае многие не знают его имени, но напоёшь им песню – и сразу узнают.
Я, кстати, проводила как-то опрос по поводу музыки, которая музыка у человека ассоциируется с национальной идеей. Слушание не обязательно патриотического содержания, но оно вызывает прилив чувства любви к своей родине. И несколько людей назвали такой музыкой увертюру Карабица «Святковий Київ». Они не всегда помнят автора, но это та самая музыка, которая является символом их любви к родине.
Что есть в этой увертюре, и чего мне больше всего не хватает после того, как папы не стало, так это то, что Украина для него всегда ассоциировалась с позитивом. Знаешь, есть люди, которые всегда жалуется, им что-то не дали, и на этом строят свой путь. А он, наоборот, находил самое позитивное, что у Украины есть, и этот позитив его окрылял.
Вот сейчас наша жизнь построена на том, что у нас война. До этого был Чернобыль, до него – Вторая мировая. Нет войны – так олигархи у нас деньги забрали. Мы постоянно под давлением. Всё время негатив.
Возвращаясь к саду, о песнях мы поговорили, а о саде – хоть твой отец и жил в центре Киева, был ли для него важен «садок вишневий коло хати» и украинская природа в самом прямом смысле?
Да, связь с природой для него была важна. Я помню время, проведённое в Ворзеле и в других Домах творчества, где мы бывали. Идея с этими домами творчества была прекрасная – лаборатории на свежем воздухе, где росли целые поколения. Я тоже считаю себя продуктом Дома творчества композиторов.
Презентация книги Любови Кияновской "Сад песен Ивана Карабица" и концерт произведений композитора состоится в рамках Форума издателей 15 сентября в 16:00 в большом зале Львовской национальной музыкальной академии имени Лысенко.