Военный корреспондент британской "The Times" Энтони Ллойд выяснил, что РФ уже более 18 месяцев ведет снабжение нефтепродуктами группировку Талибан в Афганистане - это расследование приоткрыло занавес над стремительно растущей нефтяной активностью Москвы в Средней Азии.
По оценке британской газеты, угрожающие властям Афганистана талибы благодаря поставкам топлива от российских компаний через «узбекский сервер» получают ежемесячно как минимум по $2,5млн. Несколько сот миллионов долларов в год, которые получают талибы от российских нефтекомпаний, работающих в Узбекистане и в Кыргызстане, это выглядят очень солидной поддержкой.
Откуда в барханах сибирская нефть
Крупнейшие продавцы бензина в Кыргызстане – это “Газпромнефть” и “Роснефть“. В Узбекистане ведущую государственную сеть АЗС связывали до начала 2017 года с компанией Zeromax, которая принадлежала дочери бывшего президента Гульнары Каримовой. Ныне эта сеть перешла под влияние главного продавца сырья для местных НПЗ российской “Лукойл”.
До недавних пор она получала сырье по схемам замещения с Ираном, а Zeromax питался иранским нефтяным конденсатом, который поступал из группы “Газпром”. Эти схемы замещения поставок между РФ и Ираном в период санкций превышали 20-22 млн. тонн нефти и конденсата в год и более.
В целом, схемы по обходу санкций против Ирана были одной чуть ли не самой крепкой и долгосрочной статьей российских валютных нефтяных доходов: иранцы продавали россиянам в Азии, а россияне иранским агентам в Европе. Где цены были больше, а где меньше, вполне понятно, что в Азии. Как и очевидно то, кто на ком в этих схемах “наваривался”. Точнее не на ком, а не чем: на санкциях, тормозящих развитие Ирана.
Как раз в пределах упомянутых выше газетой The Times 18-ти месяцев все коренным образом изменилось. Против Ирана большинство кредитных и персональных ограничений было снято летом 2016 года.
В то же время, международные санкции против РФ ежегодно с 2014 года беспрерывно растут. И, выражаясь официальной фразеологией Вашингтона, эти санкции секторально расширяются. Причем, в отличии от Ирана, они растут сразу по нескольким формально не связанным между собой направлениям Украины, Сирии, КНДР и нескольким другим.
Китайский фактор
На фоне двукратного падения мировых цен российские экспортеры нефти чувствуют себя все более неуютно. Они все чаще вынуждены уступать права экспорта посредникам, вроде трейдеров Glencore и Trafigura.
То есть, за исключением прямого эмбарго на нефть и блокировки расчетных систем, российские экспортеры чувствуют себя на большинстве мировых рынков уже почти так, как когда-то чувствовали себя иранцы.
В таких новых условиях весьма изолированный от глобальной интеграции нефтяной рынок Центральной Азии продолжает сохранять свою привлекательность – он приобретает для Москвы ту же прелесть, которую когда-то имел в глазах Тегерана. Здесь никто как в США, Канаде ЕС и Японии не ограничит кредиты. И уж тем более, не арестует счета или начислит штрафы.
Правда, в этих параллелях между Москвой и Тегераном есть один очень тонкий нюанс, который связан с нефтегазовыми корпорациями Китая. Все дело в том, что во время санкций против Ирана Пекин расширял свои нефтяные интересы в Средней Азии медленно.
Китайские компании тогда словно примерялись к позициям США в нефтедобыче Казахстана. И не видели никакой угрозы со стороны господства иранского нефтяного сырья в импорте стран региона. Цены нефтяного сырья были высокие и места на рынке было всем.
Сейчас, когда РФ ослаблена под давлением санкций, а центр прибыльности нефтяного сектора сместился от добычи к логистике и НПЗ, китайская экспансия в Средней Азии разворачивается быстрыми темпами.
Например, китайские инвесторы взяли под свой контроль не менее 40% запасов Казахстана к 2014 году. В 2016 году одна из китайских компаний купила половину акций международного дивизиона главной казахстанской государственной нефтекомпании "KazMunaуGas International". Этому дивизиону принадлежат нефтетерминалы Батуми и Констанца. Их покупка означала, что китайский инвестор распространил свои интересы на транзитный путь из Казахстана, который идет в Европейский Союз минуя территорию РФ и оккупированный у Украины Керченский пролив.
Летом 2017 года эта же компания выкупила опцион на все несколько тысяч российских АЗС “Роснефти”. А в начале осени эта же китайская CEFC выкупила миноритарный пакет акций “Роснефти” у Эмирата Катар, зажатого бойкотом со стороны Саудовской Аравии. По слухам, сейчас внимание этого китайского инвестора приковано к Словакии - еще одному важному пункту транзита азиатской нефти в страны ЕС.
Как Москва давить на Пекин и Тегеран собрались
Не глядя на китайскую экспансию в Казахстан и рост российско-казахстанской нефтяной конкуренции, РФ все же нацелилась занять место Ирана на привольном среднеазиатском рынке.
О таком прицеле свидетельствует то, что в начале года был заключен многосторонний договор о ежегодной поставке 1-5 млн. тонн нефти в Узбекистан. Договор предполагает расконсервацию нефтепровода Омск-Павлодар-Чимкент. Он был остановлен еще в прошлом веке, в рамках выполнения ирано-советских торговых и иных соглашений.
Поставлять дальнюю российскую нефть в этот регион не выгодно. Там с избытком есть своя, ближняя нефть. Ее на западе Казахстана добывают корпорации США и ЕС, а на востоке и севере этой страны, добывают корпорации КНР.
Но добровольно, без принуждения, выпускать этих конкурентов на рынок вдоль указанного нефтепровода - это явно не российский метод и не стиль нефтяной политики Кремля. Следовательно, в ближайшее время можно ждать двух вариантов развития событий.
Первый из них - это рост нажима на Москву со стороны Пекина в вопросе обеспечения более свободной российской транзитной нефтяной политики, которая необходима для дальнейшего развития китайских инвестиций в Казахстане.
В таком случае страх перед китайским давлением потребует от Кремля принятия защитных “активных антикризисных мер”. Вместе с разжиганием угроз дворцовых переворотов, гражданских конфликтов, приграничных споров, межгосударственных конфликтов из-за водоснабжения и прочими атрибутами, которые позволят навязать Пекину российское партнерство в решении искусственно созданных проблем Средней Азии. Эти политические меры, хоть как-то будут способны ослабить китайский нефтяной прессинг. Который, как и сейчас, будет натужно выдаваться россиянами за партнерство. За некий весьма эфемерный “союз двух гигантов” против тлетворного Запада и тп.
Второй вариант - это борьба за возврат Ирана в бартерную эпоху, то есть к периоду санкций. Такой возврат поможет сформировать стойкий фронт двух подсанкционных государств. Для этого РФ придется максимально вовлекать Иран в обновленную “Дугу Напряженности” в Азии. Эта дуга военных конфликтов ныне просматривается очень четко. Она простирается от Сирии на западе, Йемена на юге, и Афганистана на Востоке.
Если все началось с Украины, ею и закончится
Подавляющее большинство международных санкций, ныне стремительно меняющих нефтяную политику РФ в Средней Азии, принимались как плата за агрессивную российскую политику в отношении Украины.
Соответственно, любая форма вовлечения Украины в азиатскую “Дугу нестабильности” обязательно будет создавать в Москве иллюзию о возможности возврата к точке отсчета санкционного кризиса.
Соблазн начать все с чистого листа у РФ упорно растет с каждым годом российского разграбления оккупированных территорий Украины. И с каждой попыткой долгосрочной заморозки вооруженного противостояния в нескольких украинских приграничных районах ценность Киева во внешних нефтяных маневрах Москвы растет.
На сегодня, российская жажда вернуть Иран в эпоху санкций так велика, что Украина банально, по зеркальному принципу, привязывается Москвой уже к каждому ключевому событию, которое происходит по периметру всей азиатской “Дуги Напряженности“ при участии именно Москвы, а не Киева.
Например, если госсекретарь США Рекс Тиллерсон, а затем и Дональд Трамп в последнее время делали заявления, что РФ и Иран оказывают военно-техническую или тыловую поддержку афганской группировке Талибан - значит, следует ждать появления информации о якобы выявленных в РФ “следах Украины” в этом направлении.
Или раз российский МИД в очередной раз воздержался от осуждения сепаратизма иракского Курдистана – то значит, что следует ожидать обвинений в поставках оружия курдским экстремистам именно Украины.
Подобный же зеркальный подход наблюдался, например, когда Кремль твердо встал на путь возврата Ирана к эпохе санкций и начал толкать эту страну к активной поддержке хуситов в Йемене. Тогда российские медиа выдвигали Украине подозрения в снабжении оружием этих группировок, которые, как и все прочее попытки, не нашли подтверждения.
Пока этот исходящий из Москвы информшум не приносит видимых политических дивидендов. Но он позволяет достичь Кремлю вполне конкретных целей. Например, назначить нового «главного террориста» в мире (о чем уже звучат заявления лидеров мировых государств, в т.ч. и США) - заболтав таким образом в прессе непосредственные обвинения именно в адрес Москвы.
А также позволяет замаскировать очертания долгосрочных российских планов - они, судя по всему, опять предполагают использовать очередной кризис вокруг Ирана (в котором Москва отыграет не последнюю роль) для того, чтобы получать эксклюзивно российское удовольствие: либо нефтяное, либо газовое. А лучше и того, и другого и побольше.