Перед вами стояла задача «показать регион», используя инструментарий визуального искусства. Как вы определили для себя методологию работы? Что для вас послужило отправной точкой размышлений о Харькове и Слобожанщине в целом? И какие ключевые, переломные моменты, характерные черты региона вы хотели бы показать?
Оксана Баршинова: Наша методология сложилась во время первого нашего форума ДонКульт в 2014 году, когда мы задались вопросом: почему с Донбассом произошло то, что произошло? Собственно, этот вопрос стоит перед нами каждый раз: почему этот регион такой, какой он есть? Почему он такую роль играет, такое место занимает.
Для нас с Харьковом отправной точкой было размышление о судьбе «первой столицы». Этот миф — почему он такой живучий, почему для части города он так важен, а у части вызывает резкое отторжение или как минимум неловкую иронию? Что такое вообще «первая столица»? Какой это опыт для Харькова: позитивный или отрицательный?
В СлободеКульт мы будем строить наш рассказ на тонком балансе утопии и реальности, логоцентризма и апелляции к чувствам, общего и приватного.
Дмитрий Голец: Мы покажем то, что мы увидели, что нам показалось важным, а не то, что мы хотели изначально. Проект о Донбассе мы тоже начинали со своим видением, со своими стереотипами, предрассудками.
О.Б.: И у нас не было кураторов из Донецка. Не было взгляда изнутри. Мы приглашали к сотрудничеству Платформу культурных инициатив ИЗОЛЯЦИЯ, но это был очень сложный для них период, и они не смогли стать частью команды.
Д. Г.: В процессе работы над проектом наше представление очень расширилось. Мы увидели Слобожанщину, как в свое время и Донбасс, в совершенно ином ракурсе, раскрыв иные грани, мы разрушили собственные стереотипы. Чем манифестируется Харьков с нашей точки зрения: это авангард, конструктивизм, утопия, словоцентричность, и мы это все нашли.
Но для меня главное открытие, что такую же не менее важную часть занимают тяга к вещественности, рукотворности, земле, она совершенно характерна для региона и играет не менее важную роль. На это повлияло ощущение ландшафта, ощущение земли.
О.Б.: Харьков очень интересен в этом плане. Взять, например, Госпром. Огромное конструктивистское здание, которое построено руками. Сочетание ручного труда, и промышленных масштабов характерно для этого города.
Вообще, эта двойственность заложена в самом культурном ландшафте города — с одной стороны, камерный мир уютных особнячков рубежа 19-20 веков, а с другой стороны — грандиозное строительство столицы УССР, «обобществление быта». И эти линии, на самом деле, не так уж противоположны, они пересекаются, что мы и покажем в нашем проекте.
Д.Г.: Ландшафт, как по мне, это важнейшая, определяющая сознание часть. И когда мы привозили на Слобожанщину активистов из Ужгорода, их реакция на ландшафт оказалась очень показательной. Поля, такие привычные нам, были для них открытием и, возможно, самым сильным впечатлением.
И мы видим, как во многих практиках здесь все это реализовывается.
Важным для нас был и вопрос памяти. Потому что отношение к памяти в разных местах нашей страны по-разному реализуется. Харьков в этом смысле довольно характерен, потому что такой преемственности, следования одной линии мы не видели больше нигде.
О.Б.: Например, мы видим, какое это было мощное движение в Харькове 20-ых годов: жизнестроительное, и как оно переосмысляется в феномене, о котором нам часто напоминали в Закарпатье, о «Харьковской школе фотографии». Они не знают ни Ермилова, ни Косарева, никого, но Харьковскую школу фотографии немедленно везите нам. Но они не понимают — на что это реакция, с чем работала ХШФ, почему она возникла?
Татьяна Тумасьян: Самое интересное, что ХШФ, в лице ее главных адептов, тоже не признают эти корни. Нынешние художники открещиваются от того, что кто-то на них повлиял. Они считают, что их стиль сформировался независимо от каких-либо влияний. Те, кто производит и продолжает эту традицию харьковского авангарда, они её отрицают. Однако исследователи со стороны ее видят. Явно на лицо полярность критиков и художников.
О.Б.: При том, что там тоже есть рифмы, и буквально диалог (или полемика) на визуальном, а значит, и на смысловом уровне.
Д.Г.: Как во времена классического авангарда, когда каждое новое течение полностью перечеркивало и отрекалось от других, а сейчас мы на это смотрим как на единое течение, и для меня это очень ярко в Харькове, как нигде.
Можете привести пример этой преемственности в визуальном искусстве? И почему вы выбрали именно эти последние сто лет, ведь на Харьковщине культура и визуальное искусство имели ярких представителей и в более ранние периоды.
О.Б.: Например, Ермилов, Мартинец, Волокитин визуально рифмуются — использование конструктивных элементов, человек как машина. Безусловно, все три художника принадлежат к разным эпохам, и их работы имеют разный смысл, но в нашей экспозиции это поможет выявить главные линии художественных рефлексий.
Вряд ли они согласились бы участвовать втроем в одной выставке. Но сегодня для нас они все — репрезентанты идентичности своего региона.
Т.Т.: Мы выбрали последние сто лет, потому что они самые показательные.
Именно в эти сто лет чувствуются переклички внутри культуры. Литература, кино, театр. Начиная с авангарда, оно все переплелось и продолжает взаимодействовать. Вот эти последние сто лет создали то, что мне в моем городе наиболее интересно.
И эти процессы не закончились, они продолжаются. То, что происходит сейчас, оно идет все с начала XX века и подпитывается этим, и даже если современные художники этого не видят, это все равно закономерные процессы.
Для меня Харьков двадцатых прошлого века и начала этого века очень близки.
Д. Г.: Мы не стали включать работы харьковской пейзажной школы 19 века, потому что такого воздействия на следующие поколения мы не нашли, не видим мы прямой линии.
Расскажите о процессе: кто выбирал работы, за кем было окончательное решение? Чем вы руководствовались в выборе? У вас все-таки команда из разных городов. Как это все происходило?
Д.Г.: Мы изучали два региона взглядом стороннего наблюдателя. Есть моменты, которые важны и там, и там. Мы и на Закарпатье смотрим как на территорию нашего будущего проекта. Находим что-то общее, это общее может быть с разным знаком. У нас с Оксаной взгляд внешнего наблюдателя, что хорошо, потому что, живя внутри ситуации, привыкаешь к ней, обрастаешь стереотипами. Но без харьковской кураторской группы мы не смогли бы сделать проект: они нам показывают, что из себя представляет Харьков, как он себя видит. Это сочетание взгляда внешнего и взгляда изнутри.
Никаких оценочных суждений, мы идем к концепции — от материала. Количество материала огромное, поэтому ищем узловые, характерные моменты, противоречия: что-то, что с нашей точки зрения характеризует регион наиболее показательно. А потом показываем местной кураторке, нашей коллеге.
Т.Т.: У нас обоюдный процесс, точно так же и я предлагаю работы и мне интересно, так как коллеги принимают что-то, а что-то нет. Интересен взгляд со стороны, потому что, когда варишься в этом давно, — есть пристрастия.
Мне нравится, что местный контент подбирает не только местный куратор или кураторская команда. Субъективизм будет в любом случае, но в двустороннем процессе он получается более дозированным. Кураторский проект без субъективизма невозможен, это будет уже не его или её проект, это будет проект другого куратора.
О.Б.: Мало того, что мы мыслим в контексте «Слобожанщина — Закарпатье», мы работаем в команде. Это форум, и мы смотрим, что происходит в других программах: литературной, театральной, кинематографической. Следим, чтобы создавались пересечения, которые помогут лучше понять, почувствовать регион. Такой формат стихийно, но довольно эффективно сложился в 2014 году на ДонКульте. Мы видели, как наша рамковая выставка оказалось полезной и для кураторов других программ.
Д.Г.: В том проекте, который мы реализовали за невероятно короткие сроки, выставка была довольно сумбурной. Но выводы, которые мы успели сделать, пересеклись с литературной, кинопрограммой, мы находили прямые сочетания. Для меня это хороший результат, это значит, что мы важные вещи, болевые точки вычитали.
О.Б.: Это и есть цель нашей работы: вычитать смыслы визуального материала, пользуясь нашей методологией, и выявить, что эти смыслы пересекаются с другими программами. У искусства есть голос, его нужно просто услышать, вот и все.
Мы изучаем, что делают или сделали выдающиеся художники, каковы их общие темы, на что из традиций они реагируют, как они работают с местным контекстом, — и в итоге складываются нарративы. Очень важно, что мы исследуем и задействуем уже готовый материал, а не заказываем художнику работу на тему. Это не значит, что последнее — плохо, просто для нас принципиально важно отслеживать процессы, которые и формируют нашу концепцию, определяют контент, в конце концов.
Д. Г.: Хороший художник в своих работах всегда скажет немножко больше, чем намеревался сказать. Это для меня признак хорошего искусства. Он или она работает в своей среде, в своем времени, в своем контексте. В историю искусств попадают только актуальные вещи.
О. Б.: Мы ничего не утверждаем своей выставкой, мы видим ее как интеллектуальную провокацию и платформу для дискуссий, как место, где каждый может изменить или подтвердить свои стереотипы о регионе, и задуматься о себе, конечно.
Были ли у вас внутренние цензоры: внутренний голос, который говорил: нет, только не эта работа, только не на этой выставке? Вы исходите из задач, но существуют ведь личные симпатии или антипатии.
О.Б.: Момента самоцензуры, мне кажется, у нас нет.
Д.Г.: Если быть совершенно честным, немножко есть. Мы добиваемся определенных задач. Если даже хорошая работа, но она будет восприниматься как просто эпатажная, провокативная, реакция будет не та, на которую мы рассчитываем и работа или художник не скажет больше о регионе, — нет смысла. Не потому, что я боюсь, что это не достигнет тех задач, которые мы ставим.
У нас же не задача кого-то эпатировать. У нас задача рассказать о регионе.
В 2014 году состоялся первый форум ДонКульт, как реакция на события на Донбассе. Какие выводы вы сделали после него? Почему решили продолжать сотрудничать с форумом и какие результаты вы уже сейчас видите?
Д.Г.: Эти наши выставки — хорошее социсследование. После «ДонКульта», который был создан непосредственно на болевом ощущении, на болевой территории, мы решили продолжать проект, так как выяснилось, что проблемы Донбасса не уникальны. Они присутствуют во всех наших регионах.
Был и прямой запрос от представителей других регионов. Проблематика форума сводится к тому, что у нас каждый регион живет достаточно замкнуто, в рамках собственных мифов о себе. И порой эти мифы довольно деструктивны. И точно также через стереотипы воспринимаются другие регионы.
А собственно говоря, проблемы у нас часто общие, очень совпадают. И поколебать эти стереотипы, собственные мифы — задача форума. И во многом посетители предыдущих форумов это подтверждали. Они пытались с нами дискутировать, спорить, подтверждая актуальность проблематики. Они сами являлись носителями этих мифов и стереотипов.
Подслушал разговор на открытии форума «ГалицияКульт» в Харькове: пара преподавателей из университета. Она ему говорит: а я никогда во Львове не бывала, а он ей: та что туда ехать, там же мусор один (это как раз тогда был скандал с мусором).
И мы видим подобные стереотипы как с одной, так и с другой стороны.
О.Б. Каждый раз мы ищем способ — как рассказать о регионе. В ДонКульте у нас было две линии: правда искусства — и ложь официальных свидетельств. Официальные свидетельства — архивные видео и фотографии.
Д.Г. Постановочные фотографии, создание советского мифа. Вся эта съемка иллюстрирует в деталях, как это все происходило.
О.Б. А искусство говорит о другом, это не значит, что художник поставил перед собой задачу критиковать. Наша задача выявить это. Складываются визуальные рифмы, они ж не просто формально складываются и радуют наш глаз. Они о чем-то нам говорят. И об этом заговорит экспозиция, мы еще не знаем, как это произойдет. Но это искусство обретет голос — это наша задача.
Д.Г. Мы стараемся, чтобы люди из разных регионов во время форума и после него сотрудничали, чтобы осуществлялась коллаборация. На самом деле, есть много проектов, которые были нами инициированы во время форума и продолжают работать уже без нас.
О.Б. Например, Театр переселенця Натальи Ворожбит, которая была кураторкой театральной программы на ДонКульте. Проект тогда запустился и существует до сих пор.
Что касается Харькова, Борис Филоненко (харьковский куратор) говорил, что он давно думал о львовских художниках: Костырко, Равском, но вот именно ГалицияКульт натолкнула на то, чтобы сделать выставку этих художников в Харькове. Потому что до форума они думали о том, как львовские художники здесь будут восприняты.
Чего не хватает, по вашему мнению, форуму в целом и вашей выставке? Если бы у вас было больше ресурсов, чтобы вы изменили?
Д.Г. Понятно, что тема огромная, мы довольно ограничены в ресурсах, чтобы претендовать на всеохватность. Эта выставка — квинтэссенция, краткая выдержка из сочинения. Вопрос ресурсов — вопрос времени и более глубокого исследования. Хотелось бы больше объединить сферы. Это касается и архитектуры выставки и выхода в общественные пространства.
