С.К.: Фестиваль Odessa Classics пройдет в этом году уже в третий раз. Расскажите о нем подробнее, чем они отличается от первых двух?
В первую очередь, масштабом. Первый фестиваль длился четыре дня, второй – пять, а теперь целых семь.
В этом году добавилась большая локация – это Одесский Национальный оперный театр. В прошлые годы концерты проходили только в филармонии и на открытом воздухе. Open-air сейчас будет не возле Воронцовской колоннады (она на ремонте), а на углу улиц Ланжероновская и Пушкинская. Это знаковое для одесситов место, там лежат желтые кирпичи, которым уже 200 лет, рядом – археологический и морской музеи. В общем, это сердце Одессы.
Из нового еще – параллельная программа New Ukrainian Soundscapes, которая призвана обратить внимание одесской публики на современную украинскую академическую музыку. Одесса в этом смысле немного отстает: в Киеве уже привыкли слушать украинских композиторов и это модно, а у нас их пока что воспринимают по-другому. Будут выступать ансамбль “АртеХатта”, Nostri Temporis, Collegium Musicum – они будут играть музыку наших современников. Я думаю, что для Одессы очень важно показать именно этот пласт нашей культуры.
В основной программе в этом году получился скрипичный акцент. Оба фестивальных хедлайнера - гениальные скрипачи: Даниэль Хоуп и Вадим Репин. Обоих музыкантов я приглашал еще на первый фестиваль, но они смогли приехать только сейчас. Я очень горжусь этой программой.
Кроме того, на фестивале выступит немецкий пианист Себастиан Кнауэр, представляющий другую школу фортепианной игры, чем та, к которой мы привыкли.
Будет на Odessa Classics и джаз: Давид Орловски Трио из Германии. Они играют клезмер и так совпало, что в этом году они выпустили новый диск, который называется “Париж-Одесса”. Половина треков там связана именно с нашим городом - это смесь клезмера, джаза и камерной музыки. Можно сказать, что им удалось создать собственный стиль – такой себе “высокий клезмер”.
Д.Б.: Что такое “высокий клезмер”?
Для одесситов клезмер вообще – это еврейский фольклор, который играют на свадьбах, похоронах и так далее. А высокий клезмер больше похож на камерную классическую музыку.
Это зависит от того, как играют или где играют?
И от того, как играют, и от того, как эту музыку преподносят.
Я честно говоря, не поклонник клезмерской музыки. Но когда я услышал это трио, у меня челюсть отвалилась от того, как здорово они играют и что им удалось сделать из такой “народной” музыки. Вдобавок, они фантастические инструменталисты. Сам Давид Орловский – один из ведущих в Европе кларнетистов, у которого есть сольная карьера. Вообще немного существует солирующих кларнетистов, и он - один из них.
Мне очень приятно, что они сыграют в Одессе.
С.К.: Я знаю, что во время подготовки первых фестивалей у вас были проблемы с организацией – локациями, поддержкой со стороны властей. А сейчас как?
Сейчас лучше. Нам открыл двери Оперный театр, что очень важно. Во-вторых, нас в этом году поддерживает горсовет – не только морально и организационно, но и деньгами. Это очень важно, ведь это признание того, что фестиваль действительно нужен городу. В этом году у нас прибыло спонсоров – к тем, кто поддерживал нас раньше, добавились новые.
В этом году фестиваль выглядит так, как я хотел, чтобы он изначально выглядел. Хотя бы по уровню исполнителей. Хоуп и Репин – для меня знаковые музыканты. Репин – легенда уже лет тридцать как, а Хоуп для меня – одна из самых интересных личностей в мировом искусстве. Он играет разную музыку – и джаз, и классику, и рок, и пропагандирует музыку для молодежи. Словом, человек-оркестр.
Я знаю, что у львовского Альфа Джаз Феста в первые годы тоже было все непросто, и только на четвертый или пятый год фестиваль стал едва ли не бюджетообразующим событием для города. Билеты на концерты раскупаются за полгода, отели бронируются и рестораторы готовятся к этому событию очень серьезно. Можно ли сказать, что ваш фестиваль становится для Одессы чем-то похожим?
Я точно знаю, что на наш фестиваль специально приезжают люди из Киева, Харькова, Львова, Днепра. Знаю, что и из Европы приезжают.
Интересная история: 20 апреля мы проводили концерт скрипача Линуса Рота в Одесской филармонии – своеобразная прелюдия к фестивалю. К моему удивлению, на этот концерт специально приехало много людей из Киева. Кроме того, в день концерта в Одессе была ужасная погода: ураган, снег, и я думал, что будет пустой зал - одесситы не любят плохую погоду и предпочитают оставаться дома, даже если куплены билеты. Но зал был заполнен на 90%. Поэтому у меня есть стойкое чувство, что фестиваль собирает свою аудиторию.
Д.Б.: С одной стороны цель вашего фестиваля - популяризация классической музыки и расширение аудитории, с другой – вы, как сами сказали в другом интервью, хотите поставить Одессу на европейскую фестивальную карту. Последнее может предполагать некую закрытость события для профессионалов. Как удается сочетать эти две цели, которые могут друг-друга исключать на каких-то этапах?
Вернуть Одессу на фестивальную карту Европы – это наша первая цель, да. А вторая – чтобы при этом одесская и украинская аудитория могла получить срез той музыки, которую европейская публика слушает на своих фестивалях постоянно. Наши зрители часто лишены такой музыки. В Украине бывают хорошие концерты первоклассных исполнителей, но это происходит точечно, и раньше не было фестиваля, где выступали бы топовые мастера. Но наша публика заслуживает таких концертов. Я еще, кстати, не видел музыканта, который жаловался бы на одесскую или киевскую публику – всем очень здесь нравится, все отмечают, что публика и понимающая, и отзывчивая.
Одесса, к тому же, имеет свою историю скрипичной и фортепианной школ. То есть, город является своеобразным брендом и играть в Одессе вдвойне интереснее.
Но я не создавал фестиваль только для классической музыки. Это фестиваль для классики в ее современном понимании - когда границы расширяются и присутствует синтез разных искусству. Современные тренды ведь предполагают не консервацию, а наоборот, раскрытие границ. Мы пытаемся этому следовать.
Кроме музыкальной, у нас есть литературная программа (в этом году приедет Виктор Ерофеев) и выставка современного искусства. Первые два года это были выставки корифеев – Александра Ройтбурда и Игоря Гусева, а в этом году молодой художник Степан Рябченко представит свои видеоинсталляции.
Синтез прослеживается даже в основной программе. Концерт Даниэля Хоупа состоит из двух частей - в первом отделении он сыграет романтиков (Брамса, Шумана), а во второй части - Эйнауди и Арво Пярта. Это музыка из разных сфер.
Себастиан Кнауэр в первом отделении сыграет Шуберта и Бетховена (естественно, потому что он – немецкий пианист), а во втором – обработку “Рапсодии” Гершвина.
Как вы составляете программу? Особенно в случае с известными музыкантами – вы подстраиваетесь под них, или они под вас?
Я с ними обсуждаю программу. Хоуп сначала предложил классическую программу – только романтику, ведь это его первый приезд в страну. Но мы пришли к выводу, что второе отделение наполнить другой музыкой и сыграть то, что в больших залах в Одессе, как правило, не звучит. То же самое было с Кнауэром, который даже обрадовался, когда я его попросил расширить репертуар.
Так получается, что я подбираю музыкантов на свой вкус, но они чувствуют те же тренды, что и мы.
Вы сказали, что Кнауэр - представитель другой школы, которая нашим слушателям неизвестна. Расскажите подробнее об этом, пожалуйста.
Грубо говоря, славянская, фортепианная школа – очень эмоциональная, романтичная. Я и себя отношу к ее представителям. Немецкая школа – совершенно другая, она интеллектуальная и энергетичная. Но лучшие ее представители - очень интересные музыканты, и с ними интересно познакомить нашу публику. Они представляют совершенно другой взгляд на музыку немецких романтиков. В прошлом году того же Шуберта играла Полина Осетинская, а после концерта Кнауэра слушатели смогут сравнить разные интерпретации.
С.К: Что с деятельностью в период между фестивалями? Ваши концерты “Музыка любви” стали уже традицией в Киеве. Эти вещи запланированы заранее или происходят спонтанно? И нужна ли эта деятельность, когда есть такой большой фестиваль?
Нужна, несомненно. Odessa Classics для меня – это не только фестиваль, а своего рода знак качества. Смысл этого проекта заключается в том, чтобы сделать все на максимально качественном уровне.
В будущем я бы хотел не только проводить собственные концерты, но и выездные фестивали Odessa Classics – по два дня в Киеве, Львове и других городах. Эта идея у меня была изначально, но сейчас фестиваль настолько вырос, что уже можно смело говорить об этом вслух.
Д.Б: Вы говорили про расширение спектра в репертуаре и программе. А где для вас лежит грань, за которой начинается профанирование музыки? Чего бы вы никогда не делали на фестивале?
Не понижал бы качество. Иногда партнеры предлагают, чтобы оркестр сыграл корпоративную мелодию в начале концерта, например. Мы отказываем. На фестивале не может быть конъюнктурных проектов. Если мои знакомые хотят выступить просто потому что они мои знакомые – это невозможно.
Что касается кроссоверов, концертов, в программе которых сосуществует Моцарт и, скажем, Морриконе, то тут все зависит от вкуса того, кто их организовывает. Я очень люблю так называемую “легкую музыку”, если она хорошего качества. Тут нужно чувствовать грань, когда такая музыка может звучать рядом с концертом Чайковского, а когда нет.
А кто, кроме вас принимает, решение о программе фестиваля? Вы с кем-то советуетесь?
По части музыкальной и литературной программ я сам принимаю все решения. В случае с искусством у меня есть свои вкусы, но их проверяю.
Первый фестиваль вообще организовывало два человека. Сейчас им занимается команда из семи человек, но для такого фестиваля это все равно мало. Мы будем расширяться.
Что с программой новой украинской музыки – ее ведь курируете не вы, а Любовь Морозова?
Да, эту программу я отдал ей на откуп. Я знаю, что Люба – серьезный специалист в этой сфере, и здесь она – настоящий куратор. Единственное, о чем я попросил, – это чтобы в программе принял участие ансамбль “АртеХатте”.
Кого вы сами любите из украинских композиторов?
Сильвестрова, понятно. Люблю Яна Фрейдлина, он одессит, эмигрировал в Израиль, и работает в направлении а-ля Сильвестров, но больше связи с рок-музыкой. Вообще хочется послушать, что предложит Люба Морозова, и послушать программу живьем. Уверен, что мне что-то обязательно понравится.
С новой украинской музыкой у меня определенный пробел – вообще я очень люблю Гласса, Пярта, Эйнауди и так далее.
С.К: Если мы уже обсуждаем составление программы, то как вы учитываете особенности локации? Ведь что-то может хорошо прозвучать только в филармонии, а что-то – в Оперном.
Конечно. Место играет большую роль при выборе программы. Оперный и филармония тоже отличаются: в Оперном можно сыграть более широкий спектр, там мы даем более легкую программу – Моцарт, Чайковский, Пьяццолла. А в филармонии нужно играть Пярта, который в оперном просто бы не прозвучал.
Д.Б: Почему только в этом году вы играете в Оперном? Только сейчас попросились или просились раньше, но вас не пускали?
Сейчас пустили – видимо, фестиваль набрал вес, и стало понятно, что он очень важен для города, а не просто является авторским проектом.
У вас же был опыт работы в оперном (с августа 2009 по май 2010 - прим. ред). Расскажите о нем, пожалуйста.
Да, это был бурный опыт (смеется). Меня попросили стать артистическим директором, но на общественных началах. Я составил стратегию – мне дали карт-бланш на любые решения. Несмотря на то, что я проработал год, вкладывая собственные деньги, было очень интересно.
До моего прихода в Оперном за 10 лет была только одна премьера – адаптация “Риголетто”. Но считалось, что это нормально, мол, можно на “Кармен” постановки 1961 года еще тридцать лет ехать. Я составил план премьер на три года, договорился с серьезными людьми в Европе и России – это был и Серебренников, который сейчас, бедняга, попал под раздачу, и Черняков, и Иван Поповский. Планировали и балетные постановки от топовых хореографов.
Для начала сделали легкий гала-балет – “Нуриев forever”, который стал первой первой постановкой современного балета, которая вошла в репертуар государственного театра в Украине. Последней каплей стала “Турандот” в постановке Кристиана фон Гетца. Восстала консервативная часть театра, труппа раскололась, все вошло в клинч, замдиректора за два дня до премьеры запретила всей немецкой части постановочной группы входить в театр. Мне запретили вход в театр и подавно – я же официально не был устроен. А для немцев это было серьезно – мы подписали с ними контракты. В результате обратились в Министерство культуры, а там попросили, чтобы все было тихо, и так инновации проиграли.
Но это только на первый взгляд. Сейчас я вижу, что ситуация в Оперном изменилась: там постоянно премьеры, режиссеры пытаются искать современные средства выражения, проходят концерты оркестров. Наш скандал привел к изменениям и театр ожил. Это я считаю настоящей победой.