Полнометражный национальный конкурс на ОМКФ смешал в себе документальное и игровое кино. Несмотря на то, что оценивать такие разные фильмы в одном конкурсе представляется довольно сложной задачей, отборщиков можно понять: в конкурсной программе хочется представить весь спектр кинематографа и поэтому приходится грешить смешением направлений. Справедливости ради отметим, что подобные коктейли наблюдаются не только в Одессе – Берлинале, например, тоже любит включать в основной конкурс наряду с игровыми документальные фильмы – в этом году такой фильм даже взял главную награду, “Золотого медведя”.
Словно отражая эти тенденции, два жюри, оценивавших национальный конкурс ОМКФ, дали призы по-разному: основное отдало “Золотого дюка” игровой драме “Гнездо горлицы” Тараса Ткаченко, жюри ФИПРЕССИ свой диплом – документальному эксперименту “Varta 1. Львов. Украина” Юрия Грыцыны.
“Гнездо горлицы” – один из двух ожидаемых украинских фильмов на этом фестивале. Полнометражный дебют Тараса Ткаченко участвовал и в национальном, и международном конкурсе ОМКФ (награду получил, правда, только в украинском).
На первый взгляд, это весьма сносная, как для нашего игрового кино, социальная драма о взрослой женщине Дарине (Римма Зюбина), вынужденной уехать на заработки в Италию, чтобы прокормить семью. Дома, на Буковине, у Дарины остался пьющий и мечтающий заработать много денег на туристах муж (последняя роль, в которой мы увидим выдающегося театрального актера Виталия Линецкого) и дочь, которая беременеет от местного мажора.
У самой Дарины, хоть ее и подозревают в обратном, в Италии не все гладко – языка она не знает, в доме, где работает, ее ни во что не ставят и, когда доходит до пропажи ценной бижутерии, начинают подозревать в краже.
Можно подумать, что история примет обороты триеровского “Догвилля”, или подтолкнет героиню на драматургически соблазнительный путь саморазрушения, но нет: Дарина будет терпеть, сцепив зубы. Даром, что Зюбина – хорошая актриса и играет свою роль без излишне страдальческой печати на лице. Другое дело, что Ткаченко не дает ей материала для того, чтобы развернуться: “Гнездо горлицы” написан черно-белыми красками.
Дебют Ткаченко – шахматная доска, на которой чередуются то герои, то злодеи. Дарина – святая, попавшая в передрягу; ее муж – плоский алкаш, сочувствие к которому просыпается только из уважения к Линецкому (еще один прекрасный актер, которому нечего играть); дочь – очередная страдалица (тяготение Ткаченко к беременности в качестве драматургического приема может несколько сбить с толку, но спишем это на травматическое действие поэзии Тараса Шевченко); хозяин дома, где Дарина работает, – невыразительный мужчина, которому ни маменькиного сынка сыграть не дают, ни страстного любовника. Единственное живое место на этом полотне – мать хозяина дома, одинокая склочная бабушка, которая доводит Дарину до истерики.
“Гнездо горлицы”, конечно же, выгодно отличается от предыдущих народных хитов украинского кино (хитами их, конечно же, назвать можно лишь условно – реалии кинопроката таковы, что ни один из зрительских любимчиков не окупился) – “Поводыря” и “ТойХтоПройшовКрізьВогонь”. Остросоциальная тема съела лубочность и амбиции режиссера снять фильм о судьбах родины (хотя в какой-то момент он все-таки не сдерживается и надевает на Дарину желто-голубую одежду в призванной раздирать души сцене) – это плюс. Но в остальном, “Гнездо” – это слабо срежиссированная, неважно смонтированная (особенно во второй половине) и, к сожалению, плохо написанная мелодрама в самом неприятном смысле этого слова. Хорошие актеры – Зюбина, Линецкий, Боклан в зачем-то карикатурной роли – со своей живой речью не дают фильму уйти на дно и даже делают его главной украинской премьерой года.
Что же, мешать не будем, но лишь отметим, что к “Гнезду горлицы”, как и к другим попыткам украинских кинематографистов снять зрительское жанровое кино, лучше относиться без фанатизма. Это всего лишь этап, до окончательной “перемоги” нам еще шагать и шагать. Проверить, так ли это, зрители смогут уже с 10 ноября, когда фильм выйдет в широкий прокат.
Второй большой игровой премьерой стала еще одна мелодрама – на этот раз с примесью альтернативной истории и трагифарса – “Моя бабушка Фанни Каплан” Алены Демьяненко. Фильм участвовал только в национальном конкурсе, где и получил актерскую награду для Мирослава Слабошпицкого, сыгравшего брата Ленина, – награду столь же неоднозначную, сколь и сам фильм.
Центральный персонаж картины – как вы уже догадались – снова женщина, Фанни Каплан, мифологизированная советской пропагандой личность, обвиненная в покушении на Владимира Ленина. Ее играет Катерина Молчанова – молодая украинская актриса, которую вы еще увидите – и в новом фильме Валентина Васяновича, и много еще где.
Главная проблема “Фанни Каплан” – это жанровая неопределенность. Частично фильм рассказывает о любовном треугольнике, в центре которого находится сама Каплан, а по бокам – молодой революционер (Иван Бровин) и брат Владимира Ульянова, Дмитрий (Мирослав Слабошпицкий). Частично фильм Демьяненко – это байопик о Фанни, пережившей и ссылку, и потерю ребенка, и слепоту. Ну и огромная часть фильма отдана на откуп мистификациям – развенчанию старых и созданию новых. Так, Демьяненко зачем-то делает псевдодокументальные вставки о внучке Фанни Каплан, которая рассказывает историю своей бабушки (чтобы оправдать название, но драматургически это вообще никак не оправдано) и якобы развенчивает миф о том, что Каплан покушалась на жизнь Ленина. Про сцену с зайцами мы вообще молчим – очевидно, она является поводом для неподдельной гордости создателей фильма, но выбивается оттуда разрушающим для картины образом.
Но у “Фанни Каплан” есть то, чего у “Гнезда горлицы”, например, нет: органичная жизнь актеров в кадре. Главная героиня, в отличие от ткаченковской Дарины, – живая женщина, со своими слабостями и сильными сторонами. Ее возлюбленный революционер – не белый рыцарь, каким его видит Фанни, а нормальный, объемный и полносочный мудак, которому ничто человеческое не чуждо. Даже возлюбленный второго плана – Дмитрий Ульянов – вроде и благородный доктор, но в самый ответственный момент дрыхнет на кушетке.
Конечно, есть определенный шарм в том, чтобы взять на роль Ленина российского актера-оппозиционера Алексея Девотченко (к сожалению, скончавшегося два года назад) и озвучить его по-украински, но это тот случай, когда вишенка оказалась без торта.
Определись Демьяненко с тем, что хочет рассказать в первую очередь и зачем, – “Моя бабушка Фанни Каплан” могла бы стать отличным примером ироничного украинского кино. Возможно, для таких проделок нужно брать более родной – как для создателей, так и для зрителей – материал, основанный на местных, не советских культурных кодах.
В конце концов, третья игровая картина в национальном конкурсе ОМКФ если зачем-то и существует в природе, то разве что ради того, чтобы все критики двух предыдущих картин усомнились в своих аргументах и признали, что это были хорошие фильмы. “Голубое платье” Игоря Минаева – еще одна мистификация, но на этот раз с терапевтическим уклоном.
Устав от того, что его короткометражные фильмы, по его же словам, не показывались ни в советское время, ни в последние 25 лет (хотя это неправда, “Серебряную даль” показывали в ретроспективе “коротышек” 80-х совсем недавно), Минаев решил их реанимировать – довольно своеобразно, надо сказать. Три собственные работы – “Телефон”, “Чайка” и “Серебряная даль” – он вплел в придуманную историю о кинорежиссере, когда-то любившем мать главного героя. Главный герой – молодой человек, живущий в Париже и разбирающий архивы недавно умершей матери. Вся история рассказана якобы от его имени (чудовищным закадровым голосом, внутри кадра голос звучит лишь в вышеупомянутых фильмах), при этом пик режиссуры – находка мальчиком дневника этого самого режиссера, в котором он и рассказывает о всех своих творческих и личных мытарствах.
Что это было – ретроспектива собственных фильмов или попытка рассказать трогательную историю о незаслуженных страданиях творца – сказать сложно. Если первое – то почему было не сделать собственную ретроспективу с творческой встречей, которая бы и взяла на себя роль утешения уязвленного эго? Если второе – то почему это так плохо поставлено? Если Минаев хотел показать, что режиссера таки сломали злые советские функционеры от кино, то ему это удалось – “Голубое платье” в его неретроспективных сценах смотреть невозможно. После Советского союза режиссер снял несколько фильмов, один из них – с Изабель Юппер в главной роли, так что претендовать на звание незаслуженно забытого и никому не нужного вряд ли имеет смысл.
Два оставшихся фильма из полнометражного национального конкурса с игровым кино не заигрывают, оставаясь полностью на поле документалистики.
“Varta 1. Львов. Украина” режиссера Юрия Грыцыны – кроме того, что любопытный фильм о постмайданной Украине, еще и отличный киноведческий кейс. Фильм был выложен режиссером на Youtube, где его в порывах синефильских исследований выудили авторы журнала Cineticle (одиозного в некоторых кругах, но в целом очень симпатичного явления в том числе в украинском кино). Улов попал в конкурс Docu/Жизнь фестиваля документального кино DocudaysUA (где получил специальный диплом от жюри), а оттуда – в конкурс ОМКФ, где получил диплом от ФИПРЕССИ. Взять такой откровенно незрительский фильм на киносмотр, где зрители определяют главного победителя – похвальный и даже радикальный жест со стороны отборщиков.
Как бы то ни было, “Варта 1” – это фильм, состоящий из двух автономных частей – аудио и видео – со значительным смысловым перевесом в сторону первой. На записанные через год после окончания событий на Майдане виды зимнего Львова (предельно отстраненные, еще и снятые на VHS-камеру) наложены смонтированные в духе радиопьесы переговоры львовских автомайдановцев в последние дни революции. В этих разговорах можно найти все: дискуссию по поводу необходимости самосуда, рефлексии на тему “за что мы стояли на Майдане”, усталость от революции и желание побыть диванным критиком, недоверие к власти (любой, будь то старой, или новой) и многие другие вещи.
Грыцына прослушал 70 часов этих переговоров и смонтировал действительно интересную и знаковую для постмайданного украинского искусства вещь. Другое дело, что видео в этом фильме становится необязательным. Режиссер сознательно ушел от рифмования того, что происходит в аудио, с картинкой, но в этом уходе немного перестарался. Впрочем, для подобного хода у Грыцыны есть хорошее объяснение – про исследование природы и скоротечности человеческой памяти. В этом разрыве между зимой 2014 года и зимой 2015 чувствуется, как сдвигаются послереволюционные смыслы, но сама идея памяти в “Варте 1” не является самоочевидной – как режиссер, Грыцына этот смысл не проартикулировал.
Но это, конечно же, не делает “Варту 1” не достойной внимания. В списке фильмов про Майдан работа Юрия может и должна занять достойное место – это не скоропортящийся продукт, как, к примеру, ролики “Вавилона-13”, а зрелое антропологическое высказывание.
Чего не скажешь о картине “Холодный Яр. Интро” Алины Горловой – сыром (буквально – его еще будут доделывать и растягивать с 60 до 90 минут) фильме о каше в головах жителей Холодного Яра. При этом каша в голове режиссерки тоже задних не пасет – если герои в кадре могут себе позволить нести чушь, то монтировать эту чушь в романтическом ключе и претендовать при этом на документалистику режиссер позволить себе не может.
Горлова последовательно дает слово разным жителям Холодного Яра – умеренным и не очень патриотам, детям, носителям особого холодноярского культурного кода (который и должен был стать темой этого фильма, по всей видимости) и так далее. При этом режиссерка не гнушается использовать закадровые голос и музыку, но не это самый большой ее грех.
Самый большой грех – это сцена в школе, до боли напоминающая аналогичную сцену из фильма “В лучах солнца” Манского, только без его критичного взгляда. Представьте себе: урок истории в стиле “кто изображен на портрете и чем он известен в родном краю?” и марширование учеников на школьном плацу, но обрамленные не фантазматическим раздваиванием реальности, как у Манского, а романтичными колосками и рассказами про священный долг перед родиной.
В романтизации, особенно в наше непростое время, наверняка нет ничего плохого, если только она не претендует на звание документалистики. Была бы это агитационная зарисовка, “Холодный Яр” не вызывал бы такого отторжения. Но присутствие этой 60-минутной работы в конкурсе документального кино анонсирует наличие в ней мысли, смысла, который бы определял, кино это у Горловой, или не кино. Одна из неприглядных сторон злоупотребления колосками и атмосферной музыкой – это бездумность автора, иллюзия, что смыслы можно заменить узнаваемыми и бьющими в сердце зрителя образами. Почему-то у некоторых украинских кинематографистов принято считать, что колоски, колышущиеся на ветру, – это и есть тот самый образ.
***
Во второй части статьи мы продолжим наш обзор национального конкурса ОМКФ – его короткометражной части.