Андрей Алферов: "Главная претензия к “Теням забытых предков”, когда фильм только вышел на экраны в 1965 году, – это то, что он непонятный. Параджанов снимал вопреки тогдашним законам кино. С аналогичной критикой столкнулся у себя на родине Микеланджело Антониони, а здесь проехались по Параджанову. Фильм не поняли даже многие участники съемочного процесса: думали, что это бракованный материал, никто не верил, что может быть такое кино.
На выставке мы разбираем сам фильм, а не его сюжет. Сюжет в “Тенях” в каком-то смысле вторичен, важны художественные решения, ключевые элементы, которые помогают лучше понять сцены в фильме, сюжет и поведение героев. На этом мы и делали акцент.
Красный
“Красный” – первый и один из главных залов выставки. Здесь описывается то, какую роль красный цвет играет в “Тенях забытых предков”. Красный цвет в фильме – он не для красного, а для того, чтобы передать накал страстей, которые переживают главные герои, описанные сначала Коцюбинским, а потом Параджановым. Параджанов в принципе использовал цвет для передачи драматических составляющих.
В рамках проекта мы будем много говорить про цвет. Я прочитаю две лекции “Цвет теней”, на которых мы проведем параллели между Параджановым и американским авангардистом Кеннетом Энгером и режиссером Микеланджело Антониони, которые через цвет начали передавать внутреннее состояние героев. Кроме того, мы расскажем о несостоявшемся фильме Анри-Жоржа Клузо, который тоже работал подобными методами. Фильм назывался “Ад”, его поставил в 90-е другой французский режиссер, Клод Шаброль, но уже не в той художественной форме, в которой он задумывался Клузо.
Цвет – одна из составляющих “Теней”, которая помогла фильму перерасти и свою эпоху, и создателей, и заказчиков. Поэтому его ждал международный успех – большие художники во всем мире рассматривают фильм Параджанова как учебник с уникальными способами решения уникальных художественных задач.
“Тени забытых предков” – это начало параджановского эксперимента. Можно сказать, что это вообще дебют Параджанова как большого художника, а не как штатного работника киностудии Довженко.
Основа зала – инсталляция художника Антона Логова, состоящая из бревен настоящей гуцульской хаты, привезенной из Верховины. Эта бревна даже пахнут, они – настоящие носители информации.
Антон унаследовал принцип коллажности Параджанова и попытался через деконструкцию хаты передать творческий хаос, находившийся внутри режиссера. То, что есть на экране – это, без сомнения, выплеск Параджанова. Мы следуем тем же путем, нам не важна последовательность.
Даже если “Тени забытых предков” порезать на сцены и рассматривать их отдельно, вы поймете, что они самоценны. Как сцена с венчанием, например, – она очень информативная, ты все прекрасно понимаешь – при том, что в ней никто не произносит ни слова".
Антон Логов:
“Сергея Параджанова я люблю с детства, люблю его коллажи, рисунки, всегда им интересовался. “Тени забытых предков” – это один из знаковых для меня фильмов. И когда Паша Гудимов сказал, что будет делать проект, посвященный фильму, я сразу откликнулся.
Мы решили, что я должен сделать инсталляцию. Она – это своего рода квинтэссенция всего фильма, некая его реинкарнация в наше время. Гуцульская хата, привезенная из Западной Украины, собрана в другом состоянии, в состоянии осколков, разбросанных мыслей, чувств. Видны все разломы бревен, что придает инсталляции драматичности. Чувствуется какая-то сакральность этой хаты.
Этот зал называется “Красный” и он посвящен сцене смерти Ивана. На экране будет показываться сцена из фильма. В музыке, которая здесь звучит, это тоже отражено".
***
Андрей Алферов: "Музыку к каждому залу писал украинский композитор Святослав Лунев. Она здесь присутствует как отдельный экспонат.
Слава пропустил все наши идеи относительно фильма через себя. Мы на пальцах ему объяснили, что нам нужно, а потом, когда услышали черновики, мы обалдели. Его музыка гипнотизирует. Впервые в Украине композитор написал музыку под выставку.
***
Мы попробовали проследить эволюцию создания фильма: как книга Коцюбинского превращалась в фильм Параджанова. Все началось с двух телеграмм, которые дочка Коцюбинского, хранительница музея в Чернигове, отправила в Национальную оперу и на киностудию имени Довженко. Заявка на фильм шлялась по студии очень долго. Предполагалось, что фильм будет ставить Кавалеридзе, но он отказался, потому что был занят на другой картине.
И тогда кто-то сказал: отдайте фильм Параджанову, он очень любит этнику. Параджанов ухватился за него, потому что понял: это именно тот материал, посредством которого он сможет себя выразить, в котором созреет его творческий метод.
Так рождалась вершина украинского кино. До сих пор никто ничего более гениального не снял.
Этнография
Зал, посвященный этнографии, нужен для того, чтобы зритель погрузился в контекст фильма. В “Тенях” все работает именно потому, что фильм не декоративен: все находящиеся в кадре предметы создают атмосферу истории, подталкивают героев к определенному поведению, играют очень важную роль.
Предметы в фильме не делались штатными художниками киностудии Довженко – Параджанов собирал из сам, по окрестным селам. Тиберий Сильваши, который студентом оказался на съемочной площадке, бегал в соседнее село за настоящим черепом.
Тут висит сволок – ключевое бревно в гуцульской хате. На нем есть узоры, несущие определенную информацию и имеющие сакральный характер. Когда хату разбирали и собирались строить новую, сволок уносили с собой.
Многие сначала не доверяют параджановской буффонаде, думая, что все это напускное, декоративное, а на самом деле он передал фактуру того, как люди жили. Он все идеи брал из этнографии, преломлял через себя и вливал в фильм.
В этом же зале мы показываем фотографии Николая Сеньковского, который запечатлел быт и жизнь гуцулов в начале ХХ века. Эти фотографии – возможность сравнить то, как выглядели настоящие гуцулы, с тем, как они выглядят у Параджанова; понять дистанцию между вымыслом и экранным миром фильма.
Искусство – это, в принципе, ложь. А кино – это ложь 24 кадра в секунду. Но камера через эту ложь доносит правду жизни. Параджанов, понятное дело, многие вещи создавал сам и допридумывал, но отталкивался он от эстетики жизни гуцулов. Это важно, потому что гуцулы создавали красивую, эстетически выверенную жизнь, которая, несомненно, повлияла на то, как выглядят “Тени забытых предков”.
Вся жизнь гуцула от момента рождения до смерти – это служение некому искусству. Все подчинено некому эстетическому коду, ничего не делается зря.
Отдельным важным элементом быта гуцулов был топор (бартка): им измеряли покойников, измеряли рост детей, рубили деревья, это был атрибут внешнего облика гуцула. И у Параджанова топор играет важную роль: с него все начинается в фильме, он ломает и соединяет жизни героев не так, как они этого хотят, а так, как велит судьба. Топор в “Тенях” – это судьба.
В своих дневниках Параджанов писал, что когда впервые попал в Криворивню, был поражен, что того мира, который описывал Коцюбинский, больше не существует. Горы затянуты линиями электропередач, люди ходят в уродских калошах, все закатано в асфальт. И он, как демиург, стал создавать этот мир заново.
Авторы
“Тени забытых предков” мы рассматриваем как некую творческую лабораторию, которая собрала кучку безумцев, поверивших в Параджанова и в его кино.
Лариса Кадочникова, например, заплатила за участие в “Тенях” своей карьерой в театре. Она играла в лучшем театре страны – “Современнике”, но уехала оттуда на съемки. Ефремов ей тогда сказал: “Уезжаешь на съемки – больше не возвращайся”.
Георгий Якутович – понятное дело, был сподвижником Параджанова и многое привнес в фильм.
Владимир Луговский, второй режиссер на фильме, – ему приписывают утверждение на роль Ивана Миколайчука. По легенде, Параджанову не понравился Миколайчук: “Этого с бабьим лицом снимать не буду”. На роль был утвержден Геннадий Юхтин, но именно Луговской организовал вторые пробы для Миколайчука, подсунул их Параджанову, который после утвердил его на роль Ивана, когда уже начались съемки и были отсняты пробы с Юхтиным. В интервью, которое нам удалось записать, Юхтин рассказывает о том, как ему удалось получить роль Ивана.
Лидия Байкова – один из самых гениальных кинохудожников, художников по костюмам, декораторов украинского кино. Она работала на всех ключевых фильмах киностудии Довженко: “За двумя зайцами”, “Тени”, “Каменный крест” – в их числе. Она была очень одиноким человеком, уехала умирать к сестре в Россию, а ее большая коллекция – Параджанов дарил ей аутентичную мебель, картины – была утеряна. Все, что нам удалось найти –две ее работы, написанные во время съемок “Теней”, и эскиз костюмов. Это нам для экспозиции дала Татьяна Петровна Беликова, вдова известного оператора Михаила Беликова.
Очень мало экспонатов, рассказывающих о Юрии Ильенко. К сожалению, из его личного архива, который сохранился, нам не удалось ничего получить. На выставке есть только его портрет, сделанный Параджановым, и несколько раскадровок – в основном, все раскадровки “Теней” делал сам режиссер.
Татьяна Бестаева, сыгравшая Палагну, живет сейчас в Москве. Оказывается, ее никто не тревожил в связи с фильмом уже лет тридцать. А она – одна из немногих, кто выучил украинский специально для съемок и говорила в фильме своим голосом. Кадочникову, например, пришлось озвучивать. Интервью с Бестаевой тоже есть – и за это большое спасибо Центру Довженко, который связался с российским Союзом кинематографистов и вышел и на Бестаеву, и на Юхтина.
Любовь
Картина Тициана “Любовь небесная и Любовь земная” была для Параджанова отправной точкой в той же степени, что и книга Коцюбинского. Сюжет картины для него является главным символом: Иван разрывается между земной любовью Палагной и небесной – Маричкой.
В зале, посвященном теме любви, показываются фильмы украинского авангардного режиссера Игоря Подольчака и российского режиссера, худрука "Гоголь-центра" Кирилла Серебренникова, снятые на основе сцены свадьбы Ивана и Палагны. Эти фильмы – их фантазии на тему того, какой эта сцена могла бы быть сегодня. Получилось абсолютно виртуозно.
Известная история: Параджанов на самом деле выдумал обряд с ярмом, у гуцулов нет такой свадебной традиции. В связи с этим на съемочной площадке возник конфликт: гуцулы были против, но Параджанов настоял на своем и получилось до того убедительно, что люди и сами поверили в то, что такой обряд существует.
Pictoric
Важный зал, в котором мы о фильме говорим на языке современной молодой аудитории в возрасте от 16 до 25 лет.
Художники клуба иллюстраторов Pictoric создали графические истории, основанные на мифах, окутывающих фильм. У нас нет, к примеру, документального подтверждения дуэли между Параджановым и Ильенко, есть только рассказы разных людей. Они тоже – часть мифа о фильме. Параджанов даже съемки умудрился превратить в перформанс, в захватывающую историю. Ее и рассказали на языке комикса.
Хронология
Фильм “Тени забытых предков” – это, на наш взгляд, значительная веха мировой истории. Поэтому мы решили создать хронологию, очертив важные события, которые происходили в мире, пока Параджанов создавал “Тени” – с 1962 по 1965 год – это и премьера фильма “Восемь с половиной”, и убийство Кеннеди, и появление Энди Уорхола.
Важный экспонат зала – крест, который словно прогнулся под художником. Параджанов протоптал дорогу, которой, к сожалению, никто не пошел. Потому что людей его калибра, его масштаба, в Украине так и не появилось. Это человек, у которого был божественный дар, заставлявший пространство расступаться.
Здесь же висят немногочисленные сохранившиеся костюмы из фильма. Большую часть просто разворовали в бесхозяйственные перестроечные времена. По неподтвержденным данным, многие из костюмов, которые снимались в фильме, осели в частных коллекциях представителей украинской диаспоры в Канаде.
Как и многое в фильме, костюмы не были сшиты на киностудии: это настоящая одежда гуцулов, которую купили в Карпатах. Эта одежда намного старше, чем сам фильм.
Разговоры
Во время подготовки к выставке мы записали много интервью с людьми, которые, так или иначе, связаны с фильмом. Есть, например, интервью с местным киномехаником, который сыграл эпизодическую роль в “Тенях”, а потом, когда крутил фильм в деревенском кинотеатре, отрезал себе на память пару кадров из пленки.
Расшифрованные интервью войдут в 500-страничный каталог выставки – в нем будет рассказана вся история создания “Теней забытых предков”.
Лес
Лес у Параджанова играет очень важную роль. В этом зале на экраны мы выведем разные эпизоды фильма, где лес есть.
Лес – немой свидетель, переживший не одно поколение до событий, описанных у Коцюбинского и Параджанова, и переживет не одно после.
Работы Николая Малышко символизируют души, которые скрыты в деревьях. Деревья молчаливо, с каким-то философским, божественным отношением наблюдают за страстями, которые бушуют вокруг, за поступками людей, за их рождением и смертью. Что важно: Малышко создает свои скульптуры при помощи топора, а он, как мы уже говорили –очень важная часть фильма, сшивающая историю.
К работам Малышко мы добавили кадры из фильма, в которых Параджанов пытался передать дух Карпат, не показывая сами Карпаты. Через мох, через застрявшую подкову в грязи, через срубленное дерево. Присутствие на съемках фильма так поразило Тиберия Сильваши: он сказал, что именно тогда им был нащупан путь перехода к нефигуративной живописи. Вообще он в немалой степени признает влияние на себя Параджанова.
***
На выставке много современного искусства, потому что нам нужна была перекличка “Теней” с современностью. Чтобы зритель почувствовал ток фильма, нужны были два электрода – современность и архаика. Мы хотели показать, как “Тени забытых предков” пережили все и оказались в сегодняшнем дне".
“Тени забытых предков. Выставка” продлится в “Мистецьком Арсенале” до 10 апреля.
