Одним из таких ответов стало, кстати, и создание нового «Ухо-ансамбля» размером с камерный оркестр. Возглавил его итальянский дирижер Луиджи Гаджеро, решивший повенчать лучшие принципы украинского музицирования, исходящие из его кардиоцентризма, с техническим перфекционизмом западной школы. Его долгосрочная цель – превратить Ukho-ensemble в коллектив на постоянной основе (грубо говоря, «на зарплате») со своим фирменным звучанием, позволяющим узнавать его на слух при сравнении с другими оркестрами. Для того, чтобы добиться этого особого звучания, на репетициях Луиджи чрезвычайно подробно прорабатывал с исполнителями каждый штрих и каждое динамическое указание в партитуре. За этим процессом публику пригласили наблюдать и на открытой репетиции за день до концерта, где можно было не только заглянуть на кухню, но и услышать советы повара – дирижер увлеченно объяснял слушателям, что и почему происходит на сцене, и кто эти славные парни, написавшие такую волшебную музыку. Кстати, открытые репетиции «Ухо» пообещало сделать постоянной традицией.
Концерт-открытие фестиваля стал одновременно и презентацией нового коллектива. В программу по этому поводу вошли две хрестоматийные для новой музыки партитуры – «Partiels» Жерара Гризе и «Экзотические птицы» Оливье Мессиана - сложнейшие пьесы, позволяющие мгновенно определить исполнительский уровень оркестра. Два других произведения – «Tree line» Тору Такемицу и «Drawing» Тосио Хосокавы – это пример удачного синтеза западноевропейской и восточной (конкретно – японской) культуры. Для украинского ансамбля этот выбор был важен по той причине, что такого же рода объединяющую работу предстоит проделать и ему.
Между прочим, именно японское произведение удалось ансамблю лучше всего. «Drawing» Тосио Хосокавы был сыгран до того точно и продуманно, что, по гамбургскому счету, его киевскую интерпретацию можно было бы назвать одной из лучших в мировом контексте.
Это тот редчайший случай, когда записи на Youtube звучат не эталоном, а слабым подобием киевского исполнения – по выверенности штрихов, точности попадания в образ и великолепной прослушанности вертикали.
Само произведение, кстати, было сочинено в 2004 году по заказу Internationales Musikinstitut Darmstadt для хорошо известного украинцам фрайбургского ансамбля ensemble recherche и основано на сне композитора. В нем Хосокава увидел себя плодом во чреве матери, ощутил счастье быть погруженным в амниотическую жидкость, после испытал напряженное желание быть рожденным, попал в интенсивный процесс родов, и снова испытал счастье, уже появившись на свет. Этот опыт рождения автор попытался передать и в музыке.
Сны снами, но пьесу интересно было читать не только как пересказ «дневника эмбриона», но и с позиции внедрения так называемых «расширенных техник» игры на инструменте (т.е., нетрадиционных приемов звукоизвлечения), которые трактовались не как привнесение чего-то нового, а как возврат к старому. За счет этого звучание традиционного кларнета местами походило на дзен-флейту шакухачи. Такой же подход отличал и Такемицу, перестроившего струны арфы таким образом, чтобы она была похожа кото - японскую цитру.
Но в яркой и насыщенной программе «Drawing» выглядело бледной тенью более красочной и эффектной композиции Тору Такемицу «Tree Line», которой открывали концерт. Поэтому, возможно, было бы неплохо повторить его в другом программном контексте. Что касается Такемицу, то просто удивительно, насколько он оказался родным и «киевским». В конце жизни он написал целый корпус пьес с «садово-огородными» названиями вроде «Music of Tree», «Rain Tree», «A Minneapolis Garden», «Garden Rain», «In an Autumn Garden» и т.п. Такэмицу любил сравнивать себя с садовником, а в одном из интервью провёл следующую параллель: «Моя музыка подобна саду, а я сам – садовнику. Слушание моей музыки можно сравнить с прогулкой по саду и наблюдением за сменой освещения, формы и текстуры». В символике японского сада особая смысловая нагрузка лежит на неживых природных материалах, имитирующих живые – гравии, песке, камнях различных размеров и форм. Если переносить это на музыку, то камни – это, как правило, самые низкие тянущиеся ноты, гравий – более дробный ритм, песок – короткие длительности, а все, что колосится вокруг – это уже садовая зелень.
За красотой японского сада можно было наблюдать в исполнявшейся пьесе «Tree Line». Такемицу сочинил ее в 1988 году для виртуозного ансамбля London Sinfonietta, это не самое известное его произведение, но одно из самых виртуозных. Киевские музыканты хорошо прочувствовали в нем следы влияния русской музыки (в противовес Мессиану, с которым Такемицу принято сравнивать). Здесь мелькали силуэты жителей подводного царства из сказочных опер Николая Римского-Корсакова и летели перья жар-птицы Игоря Стравинского.
Голоса и тембры тут не сливались в общую массу, каждый исполнитель чувствовал себя солистом, отвечая за свой конкретный «цветок в саду», и в этом амплуа киевляне чувствовали себя очень органично.
Сложнее ансамблю далась партитура «Partiels» (букв. – «обертоны») – определяющая для спектральной музыки пьеса Жерара Гризе. Композиционно она выстроена на основе электронного анализа сонограммы нижней ноты ми у тромбона – то есть, тут учтены не только высота и тембр, но и характер взятия ноты. Образно говоря, это как если бы все облако звучания, остающееся от удара в большой колокол, аранжировали для оркестра. Только вместо колокола, в котором все обертоны слышны невооруженным ухом, взят тромбон, ради которого это ухо нужно вооружать. Это чрезвычайно сложная партитура, которую хорошо сыграть может только очень слаженный оркестр, играющий вместе не первый год. Для киевского ансамбля, где музыканты, скорее, солировали, чем прислушивались друг к другу, «Partiels» оказалась пьесой «на вырост», но удовольствие от прослушивания Гризе живьем для публики затмило все недочеты.
Другая хрестоматийная пьеса, «Экзотические птицы» Оливье Мессиана, получилась намного лучше, не в последнюю очередь благодаря пианистке Дине Писаренко. Дина разобралась в ней даже лучше и тоньше самой Ивонны Лорио, жены Мессиана и его основной пианистки. Для нее «Птицы» оказались не просто упражнением в орнитологии, но и средством очень дифференцированной коммуникации с остальным оркестром. Это было прямым попаданием в композиторские установки. Эпохальный опус, писавшийся в 1955-1956 годах, был первым произведением, в котором синтез увлечения орнитологией и музыкальными экспериментами вышел на качественный новый уровень – при всем стремлении к реализму, основанному на наблюдении за птицами в их естественных условиях обитания, Мессиан сделал птичий язык частью языка новой музыки. Птичье пение, кстати, воспроизведено очень точно – если послушать щебет птиц Северной Америки, то окажется, что он и стал прообразом основных тем мессиановской партитуры.
Выступление Ukho-ensemble, безусловно, стало одним из важнейших моментов нынешнего фестиваля новой музыки, но чудес в нем предстоит еще очень много.
10 ноября камерный ансамбль «Armonia Ludus» под руководством Михеила Менабде исполняет «Музыку для 18 музыкантов» отца американского минимализма Стива Райха – без преувеличения легендарную партитуру, которую меломаны сотни переслушивали в записи, но мало кто – живьем.
11 ноября пианист Евгений Громов повенчает в одной программе несовместимое – воздушного Мортона Фельдмана с музыкой Галины Уствольской, построенной на монотонных сухих ударах. Это не просто интересный, а уникальный концерт.
12 ноября – один из главных гостей, лондонский ансамбль Apartment House, настоящая планета новой музыки. Титулованные британцы подготовили программу из своих любимых произведений, сыгранных за всю историю 20-летнего существования коллектива.
13 ноября сопрано Наталия Пшеничникова, чей так называемый «экстремальный вокал» не знает преград и страха, исполнит разных авторов, в творчестве которых был найден «Шелси-код». Это, конечно, мистификация, но характерное для итальянского визионера и мистика Шелси восприятие звука как сообщения из другого мира, немногословного, но чрезвычайно емкого, характерно для всех отобранных произведений концерта, среди которых и пьеса украинки Анны Корсун.
14 ноября с концертом для двух роялей эстонца Яана Ряэтса выступят пианисты Лоренцо Мео и Николас Горват, с игрой которых киевляне уже хорошо знакомы благодаря другим акциям «Уха».
Наконец, 15 ноября фестиваль завершится выступлением ансамбля Alter Ratio под управлением Ольги Приходько с отрывками из легендарной оперы «Атлас» еще более легендарной американской певицы, композитора и хореографа Мередит Монк.