Минкультовский “белый список”, увенчавший бурную деятельность этого ведомства на минувшей неделе, – это квинтэссенция украинской культурной политики. Отвлечемся от того, насколько это сюрреалистично в принципе – создавать такой список, смиримся с реальностью – он существует и выложен на сайте Минкульта. Это концентрат, благодаря которому можно понять, как в нашем государстве относятся к культуре и помогают ей. “Если есть черный список, значит, должен быть и белый”, – аргументирует Кириленко. “Если кто-то из фигурантов списка захочет организовать свой проект в Украине, мы окажем ему организационную поддержку”, – добавляет он.
Опустим все напрашивающиеся шутки про то, как Вим Вендерс и Педро Альмодовар будут драться за возможность получить от украинского Минкульта поддержку – почему бы и нет, в конце концов? При должной организации культурной инфраструктуры можно попытаться сделать так, чтобы оба мэтра мирового кинематографа снимали в Украине свои фильмы. Другое дело, что достигается это не благодаря белым, желтым или салатовым спискам, а, скорее, вопреки им.
Сам подход – ”если кто-то захочет” – весьма красноречиво иллюстрирует механизм работы Минкульта. Само министерство в лице его главы или заместителей не будет самостоятельно иниицировать диалог с фигурантами “белого списка”, оно лишь собирается снизойти до “организационной поддержки” в случае, если Педро Альмодовар проявит собственную инициативу. Представляю, какие круги ада условному Альмодовару придется пройти, прежде чем получить такую “поддержку”.
Впрочем, создание черных и белых списков – это очевидные попытки Минкульта напомнить о себе и отвлечь сообщество от разговоров о реальных реформах в сфере культуры. Очевидно, что все остальное время, свободное от придумывания, кого бы запретить или разрешить, Минкульт работает на то, чтобы как можно дольше не начинать реформы, а прикрываться якобы неэффективной деятельностью общественных организаций.
Бесконечное умножение примыкающего к министерству, и, соответственно, зараженного бюрократической энтропией, аппарата комиссий и советов позволяет Кириленко мастерски имитировать проведение реформ. В риторике министра между строк слышится: “Вот общественный совет решит, и начнем, это же не я задерживаю процессы, это все общественность”. Можно было бы заподозрить Вячеслава Анатольевича в злоумышленной дискредитации участия профессиональной общественности в культурных реформах и намеренном доведении этой самой общественности до ручки и ухода в андеграунд и оппозицию (некоторые уже так и делают), но, скорее всего, у министра просто срабатывает профессиональный политический инстинкт самосохранения: тише едешь, дольше будешь.
Очевидно, что непрестанное апеллирование главы Минкульта к общественности без его собственной политической воли и видения реформ в культуре не принесет ощутимых результатов. Это значит:
- что стратегия развития культуры не будет согласована с профессиональной общественностью (Минкульт так и не связался с “Культурой-2025”, несмотря на предложение последних объединить усилия в работе над стратегией);
- что закон об охране культурного наследия будет иметь весьма опосредованное отношение к реальной охране (хотя бы потому, что часть профессионалов в этой сфере просто исключена из официального дискурса после раскола общественности, вызванного назначением Нели Куковальской в “Софию”);
- что Украинский институт будет работать так же, как нынешние украинские культурные центры при посольствах (то есть, никак);
- что законопроект о конкурсных назначениях руководителей в культуре не будет принят (Минкульт и комитет по культуре будут разрабатывать некий компромиссный законопроект, который затянет внедрение этой важной реформы еще на полгода, как минимум);
- что аудит в Минкульте не будет проведен, потому что само ведомство этого очевидно не хочет, а ждет отмашки от "общественности".
И так далее, список можно продолжать, мы привели только те пункты, которые министр указал в ходе нашей недавней беседы. Все эти важные пункты он символически – и фактически – переваливает на плечи некой “общественности”.
Естественно, там, где эта общественность очень активная, – например, в случае с законом о поддержке украинского кино – есть шанс, что изменения будут приняты и даже продавлены Минкультом (о чем Кириленко, не стесняясь, сообщает как о собственном достижении). Но за новым законопроектом о национальном кино стоит лобби киностудий и телеканалов, которые хотят в обмен на отказ от российского продукта выцыганить себе государственные деньги и преференции под создание украинского продукта. Качество этого продукта, с большой вероятностью, будет оставлять желать лучшего, потому что в украинском кино – как большого, так и малого экрана, – ощутим кризис сценариев. О вложении финансовых и интеллектуальных ресурсов в такую важную вещь, как кинообразование, речи в контексте реформы кинематографии вообще не идет. Прорыва по сценарной части в Украине не предвидится, а это значит, что качественно новое кино будет оставаться в разряде счастливых случайностей, а не прогнозируемой закономерности.
В остальных сферах – театр, литература, современное искусство, музеи, музыка и т.д. – нет даже такого лобби. Единственное, на что они могут надеяться, – выведение своего продукта на международную орбиту. Но и здесь любая инициатива Минкульта превращается в пыль, когда дело доходит до серьезных решений, требующих преодоления инерции старой системы. Александр Афонин, президент Украинской ассоциации книгоиздателей, уже написал о вероятном срыве участия Украины во Франкфуртской книжной ярмарке. Украинская бюрократическая система, заточенная под то, чтобы пустить как можно меньше новых участников, а распределить ресурсы между старыми, очень долго согласовывает простые процедуры финансирования украинского стенда. В конце концов, стенд могут отдать кому-то другому. С затягиванием и непрозрачностью процедур, связанных с участием Украины в международных событиях, уже не раз сталкивались организаторы национальных павильонов на кинофестивалях в Каннах и Берлине и на Венецианской биеннале современного искусства. Участие Украины в последней и вовсе не обходится без скандалов.
Выходит, что в каждом случае, где участие Украины в больших международных проектах требует вмешательства Минкульта, перспективы представить свою культурную продукцию оказываются под угрозой.
Впрочем, министр культуры не решает ни эти, пока что не обозначенные им в качестве приоритетных, проблемы, ни те, о которых он уже говорил. Так, за 5 месяцев в Минкульте, например, необъяснимым образом изменился список приоритетов его деятельности. В марте этого года Вячеслав Кириленко объявил, что его приоритетами являются охрана наследия, поддержка украинского кино, финансирование культурных мероприятий в зоне АТО и внедрение контрактной основы в театрах и других учреждениях культуры. В июле из четырех старых приоритетов осталось только два: финансирование культуры в АТО – под большим вопросом (есть информация, что его прекратили, но сам министр это отрицает), а о контрактной основе никто не заикается. Зато добавились другие три: Украинский институт, вступление в Creative Europe и создание стратегии культурного развития.
Критикам министра культуры можно вменить склонность к патернализму и ожиданию, что все нужные вещи в сфере сделает условный “царь-батюшка”, но, к сожалению, без политической воли министра культуры и вышестоящих чиновников, на одном голом энтузиазме активистов, в культуре реформ не проведешь. Культура на государственном уровне – очень коррумпированная и покрывшаяся тиной сфера, бесконечно имитирующая отсутствие денег и ресурсов. Чтобы ее расшевелить, нужно много больше, чем низовой культурный активизм, нужно, чтобы этим активизмом заразились на Банковой, Грушевского и Ивана Франко.
В начале августа будет восемь месяцев со дня назначения Вячеслава Кириленко на пост министра культуры. Возможно, грядут последние месяцы его пребывания на одном из занимаемых кресел, но можно констатировать: восемь драгоценных месяцев возможных реформ в культуре уже упущены безвозвратно.