Экс-нападающий "Нефтчи" и сборной СССР 60-х Казбек Туаев очень жестко отреагировал на слова Виктора Серебряикова о том, что в 1966-м году "Нефтчи" купил матч у киевского "Динамо".
"Я знаком с высказываниями Виктора Серебряникова. Не обратил внимания на его слова, но не могу закрыть глаза на попытки очернить тех, кого уже нет в живых. Они алкоголики и пьяницы. И Серебряников, и Виталий Хмельницкий - конченые люди. Из-за того, что у них в голове ничего не осталось, они говорят всё, что им вздумается. У Украины была одна легенда – Валерий Лобановский. И его памятник разрушили. Пусть они думают об этом. Вместо этого они говорят вещи, которые обижают дух покойных футболистов. Зачем упоминать имя Анатолия Банишевского? Такие вещи обижают дух Толика. Эти украинские ветераны - вонючие свиньи, сборище алкашей.
Хорошо, что не все бывшие игроки "Динамо" такие. Но Серебряникову и ему подобным я хочу ответить в более жёсткой форме. Поэтому в ближайшие дни соберу нескольких журналистов и проведу небольшую пресс-конференцию. Если придёте вы и несколько ваших коллег, этого будет достаточно", - цитирует Туаева Аpasport.az.
Отметим, что Серебреников (известный футболист "Динамо" и сборной СССР 60-70-х годов) в интервью "Спорт-Экспрессу" рассказал, как динамовцы продали игру "Нефтчи":
"1966 год. Баку и Ростов бились за серебро. У "Нефтчи" матч в Киеве. Вечером приезжают ко мне на базу ребята, с которыми в юношеской сборной играл, – Банишевский, Маркаров, Брухтий. Мнутся. Понятно, игра им нужна. Ответил: "С командой будем совещаться. Деду говорить не стану". Маслов прежде тренировал Ростов, ясно, что в этой гонке был за них. Протянули мне куль – даже не представлю, сколько там было. Собрали 11 футболистов основы. Если отдаем игру, сейчас же дербаним деньги. Нет – возвращаем. Все голосуют "за"… Все вместе поехали в гостиницу "Москва", где "Нефтчи" жил. Договорились, что обыграют нас в один мяч.
Но на поле Бышовец, начал чудить. В бомбардиры рвался. Бабки взял – а забил! Мы все-таки проиграли 1:2. Дед, ни слова не говоря, сел в машину и уехал. Расплакался. Предали мы его".