"Я не буду критиковать Минобороны. Я себе сказала, что буду работать, и делать все, что в моих силах"

Странные новые «смотрящие»

Что происходило в Минобороны, когда вы туда пришли своей командой?

В первый день мы услышали у себя за спиной, что мы – «смотрящие». Новые. Это теперь так называют. Потом, когда стало понятно, что нам неинтересны эти откусывания с финансовых потоков, появилось замешательство. Потом, когда мы начали требовать полномочий, было сопротивление. Но у нас есть поддержка Министра обороны и некоторых сотрудников министерства, поэтому нам удалось ввести в прошлом году двух человек в Комитет конкурсных торгов. И тогда стало вообще весело, когда мы увидели все закупки.

Приходилось и приостанавливать тендер, и, наоборот, проводить - когда сам коллектив не был заинтересован в его проведении, потому что лень в соседнее здание сходить за бумажкой. Есть разные люди. У меня сейчас самая важная тема – вещевое обеспечение. А сотрудник, ответственный за это направление, как только узнал о моем назначении, ушел на больничный, и через несколько дней перевелся в другой департамент. Это поведение мне непонятно. Сбежать именно в тот момент, когда есть масса работы, которую нужно сделать «на вчера».

Но пытаемся работать в тех условиях, которые есть. Я не буду критиковать Минобороны. Я себе сказала, что я буду работать, и делать все, что в моих силах.

Что больше всего поразило, когда вы приступили к работе?

А те люди, которые зашли в комитет и следили за торгами – они, в принципе в курсе, что сейчас покупается?

Да, мы уже полтора месяца контролируем торги. Не полностью, конечно - там у нас два человека в комитете по тендерам, но, по крайней мере, информацию мы имеем. Они принимают участие в голосования, работе - выполняют функции членов комитета.

На протяжении этих полутора месяцев коррупции при госзакупках не было?

Нельзя так утверждать, потому что коррупция может быть в разных местах.

Например, там, где это возможно было увидеть?

Где могли, мы останавливали. Потом доносили до Министра обороны. У нас плечо сообщений достаточно короткое.

А сотрудники, которые пытались провернуть коррупционные схемы, понесли какую-то ответственность?

Вы знаете, у нас не такая цель. Все-таки мы не прокуратура и не следователи.

Да, но может, заявление в прокуратуру подавали?

Подавать можно. Но наша функция совсем не такая. Все-таки расследовать то, что происходит, должны правоохранительные органы.

Но им нужно сообщить, чтобы они начали расследование.

Они и сами приходят. А мы пришли отладить бизнес-процессы. Если наладить систему – конечно, человеческий фактор не уберешь, но можно создать такие условия, когда те же откаты станут практически невозможными. И это очень хочется сделать. Потому что мы - воюющая страна, а воровать у армии в воюющей стране – это, наверное, расстрельная статья. Хоть у нас нет смертной казни.

Ваш предшественник был арестован по подозрению в коррупции. Вы не причастны к его аресту?

Нет. Это не мой фактический предшественник. Когда я пришла, в департаменте был временно исполняющий обязанности. Это до меня был арестован человек.

А его люди? Люди, которые с ним работали, остались?

Конечно. И есть люди, которых надо убирать однозначно. Даже сегодня я задавала вопрос: "Давайте мы в тендерной комиссии на должность секретаря тендерных торгов назначим человека, у которого горят глаза и который хочет работать". Нашли человека, но думали долго: не горят глаза у сотрудников. Может быть, потому что привыкли. Может, надоела рутина.

Так вашего человека возьмут или кого-то другого?

Нет, не нашего. Поймите, ведь и в Минобороны есть патриоты. Есть еще люди, которые понимают, ради чего они работают. Сейчас из 12 человек тендерного комитета - 3 представителя волонтерского движения. Это уже все-таки 25%.

От вас не скрывают никакие подробности закупок? Может, есть секретная информация, к которой вы просто не имеете доступа?

Безусловно, существует секретная информация, и некоторых документов из несекретных приходится добиваться с боем.

Может, от вас скрывают даже количество закупленного вооружения и амуниции?

Вооружения вообще мы не касаемся. Это отдельные закупки, это государственная тайна. И даже когда у нас будет доступ к гостайне - закупками вооружения занимается отдельная структура.

А вам что остается, в таком случае?

Нам достается очень много. У нас - питание всей армии. Это на этот год - больше 1,5 миллиардов гривен. Вещевое обеспечение - это больше 2,5 миллиардов. Банно-прачечное обеспечение, горюче-смазочные материалы...

У Департамента госзакупок запланированы на 2015 г. договора на сумму около 7 млрд. грн., а если учитывать все процедуры закупок, которые пройдут через Комитет тендерных торгов – то более 20 млрд. грн.

Людей, которые занимаются закупкой вооружения, вы не знаете?

Я знаю. Но это их компетенция. Нельзя объять необъятное. Есть открытые торги, которые можно проводить точно так же, как в любой коммерческой организации. И есть закрытые - это вооружение. Хотя мое личное мнение, что вооружение надо закупать открыто.

Все можно закупать открыто. Потому что об этом все равно узнают наши потенциальные противники - учитывая, во-первых, и специфику нашего противника, который с кем-то дружил-служил, детей крестил. А во-вторых, это действительно легко определить – даже по передвижениям техники. Только вопросы дислокации военных и связи нельзя выносить в открытые торги. Но это возможно только если будет какое-то изменение в военной доктрине.

Бирюков говорил, что предыдущий департамент будет полностью распущен и набраны новые сотрудники. Вы лично будете заниматься набором людей?

Я думаю, что мы пригласим HR-агентство. Но уже частично команда есть. Будем думать, как вводить людей, которым мы описали концепцию преобразования департамента с Ernst and Young.

Насколько при этом сократится штат?

Он даже, возможно, не сократится, а будет увеличен, потому что мы берем на себя дополнительные функции: по разработке норм вещевого и продовольственного обеспечения. Нормы у нас принимались лет десять назад, они тогда были революционными. Это когда отменились портянки и остальное. Но сейчас они требуют пересмотра.

Также будем вводить новую систему продовольствия. Дальше доберемся до учета активов. Потом - информатизация. Будет большой блок работы.

Чего нет вообще сейчас - это маркетинга. Нет нормальной базы данных возможных поставщиков. Этим занимаются, как Бог на душу положит, нет квалификационной оценки. Проверяют только, выполнил поставщик обязательство или нет. Нет входного аудита поставщиков - это уже обыкновенный бизнес-процесс закупочной логистики. Объемы, конечно, большие, но сама методология ничем не отличается от хорошей коммерческой структуры.

«МО не владело собственной раскраской камуфляжа и лекалами»

ТЗ тоже будете заниматься?

ТЗ - да. Генеральный штаб будет нам сообщать требования.

Это огромный кусок работы.

Да, и у нас уже есть для него люди.

Мы во вторник-среду (речь шла о 13-14 января – ред.), в два раунда в Доме офицеров собираем сначала производителей швейной промышленности и трикотажной, а во второй день - тех, кто изготавливает снаряжение. Мы собираем максимальное количество поставщиков. Нам не обязательно, чтоб это были украинские производители - главное, чтобы продукция была качественной.

А разве еще не принято решение по украинским поставщикам формы? Насколько я помню, Бирюков осенью писал о новой форме – «пиксельке» и ее стоимости.

Нет. Самое интересное, что у Минобороны не было в электронном виде даже нашей раскраски. Она была только в виде кусочка ткани, который передан одним-единственным поставщиком такой ткани, и выцыганить у него макет было невозможно. Мы взяли эту раскладку, сами перевели ее в компьютерный вариант. Теперь мы готовы выдать его всем поставщикам ткани: пожалуйста, вам этот паттерн, делайте в соответствии с требуемым составом ткани.

Точно так же у нас нет лекал формы – они есть только у двух производителей, которые эту форму шили.

Как будете выбирать новых поставщиков? Ведь можно пошить такое, что будет разлезаться, как нынешняя форма.

Выбирать будем по сертификатам на ткань производителей, которые ручаются, что в ней столько-то процентов хлопка и столько-то синтетики, и у нее такие физические характеристики. Если они испытывали эту ткань и могут отвечать за ее качество.

Во-первых, важен качественный состав. Во-вторых, есть толщина ниток: уток и основа, качество ниток, из которых производится ткань. Есть качество фурнитуры. А есть еще замечательный процесс - контроль во время производства.

Еще остро стоит вопрос времени. У нас 20-го января начинается призыв. Мы его, конечно, оденем. Завтра (речь о 10 января - ред.) швартуется канадское судно. Частично у нас есть свои запасы, частично пойдет в ход канадская форма. Но она - не зимняя, демисезонная. Она рассчитана на многослойность. Мы это понимаем, но что делать?

Сколько придет комплектов?

Чуть меньше 30 тысяч. Но там же брюки отдельно, куртки отдельно, и могут быть специфические размеры. Так что по факту будет меньше - но мы справимся. Первый этап этой четвертой волны мобилизации – это чуть больше 24 тысяч человек, мы их оденем.

А сколько у Министерства обороны готово комплектов, вы не можете сказать?

Я просто по памяти сейчас не назову, но говорю, что первый призыв мы оденем. Дальше, уже со второго этапа могут возникнуть проблемы. Но мы готовы обращаться и к волонтерам, и к международным организациям, и к другим странам. А что делать? Мы закрываем сейчас собой Европу.

А что именно закуплено и есть на складах в Министерстве обороны?

Это наш украинский «пиксель» того же качества, в котором уже ходят военные. Определенное количество закупалось, и теплые куртки есть. Да, их недостаточно. Да, у нас нет «сменки». И да, у нас нормы расхода - на 9 месяцев. А мой друг, который служит в 1-й отдельной танковой бригаде, с первой волны мобилизации (март месяц прошлого года) сменил четвертый камуфляж. Часть я ему передала, часть он сам покупал. И это человек, который никогда не был связан с армией. А теперь говорит - пока эту сволочь с нашей земли не прогоню, буду воевать. (Военный, о котором говорила Стельмах, был ранен 2 недели назад, находится в госпитале – LB.ua).

Понятно, что мы не были готовы к войне, и сейчас не совсем готовы. Но все-таки наша армия сейчас и наша армия в марте прошлого года - это две большие разницы. Сейчас уже я горжусь нашей армией.

По вашим оценкам, какой примерно процент военных (не только Минобороны, но и МВД, и СБУ, и добровольцев) одеты в зимнюю форму?

Скажем так, практически все одеты. Хотя, возможно, и берцы плохие, и форма разная, и нет «сменки». Были случаи – выдавали летчикам с хранения бушлаты, которые изнутри сьедены, подкладка покушана молью. Но в основную форму все одеты.

В Министерстве наши службы, узнав о том, что есть отдел взаимодействия с волонтерами, просто давали мой телефон всем, кто звонил о том, что «мы голые-босые». Я занималась расследованием каждого случая. И ни одного случая не нашла, чтобы именно у Минобороны были голые-босые.

Не совсем хорошо с формой у «Правого сектора», но они сами, скажем так, не хотят входить ни в какие структуры. Я лично помогаю «Правому сектору», понимаю их идеологическую составляющую, но если не хотите никому подчиняться, в этом есть свои плюсы и минусы.

И все же мне периодически звонят активисты «АвтоМайдан Киев» о том, что к ним обратились очередные военные: «Помогите, срочно, нам ничего не выдали, нет бушлатов, нет обуви, пришлите хоть что-нибудь».

Такое возможно. У нас в 79-й бригаде, в батальоне «Феникс» есть 8 рота – так вот, если нам звонят и говорят, что 79-ка не одета, значит, обязательно пожаловалась эта рота. А в соседней роте есть все, и все то же самое. Это вопрос командования и вопрос психологического климата. И еще. Мы должны заботиться об армии, но ребята должны понимать, что они не в детском саду и не в пионерском лагере. Солдат должен переносить стойко тяготы и лишения воинской службы.

А 79-ка сейчас всем обеспечена?

Нет, конечно. Не хватает той же «сменки». Как и всем. А 25-й бригаде техники не хватает, увы. Эти проблемы у всей армии, несмотря на количество выданного. Наверное, аэромобильные войска должны в силу своего участия в спецоперациях снабжаться чуть лучше, чем остальная армия. Возможно. Но возможно, что я и не права.

Что это за нелетальное оружие, которое нам поставляют из-за рубежа?

Это тепловизоры, те же беспилотники не боевые, аптечки.

Якобы это все нам дарится в немерянном количестве из-за границы.

Нет. Дарится, но в ограниченном количестве.

А к примеру, сколько тепловизоров мы уже получили?

Немного.

Это в десятках измеряется? В сотнях?

В двух сотнях (смеется – ред.). А беспилотников - вообще на пальцах одной руки: два-три. Это не такие цифры, которые нас спасают. Но нам долго ничего вообще не давали. Почему еще беспилотники - это мой провальный проект? Нам не удалось даже за деньги купить технологию, чтобы мы могли наладить их производство здесь. Были спонсоры, которые были готовы купить технологию - нам ее не продали. Даже не самых высоких мировых стандартов.

А в Минобороны ведут какие-то разработки дронов?

Да. Есть у нас разработки КБ «Луч». Но они делаются очень медленно. Я не в восторге от работы «Укроборонпрома». Может, они что-то делают, но я просто не знаю. Но по беспилотникам они один создали, и когда мы пытались купить - тоже сказали, мол, мы можем его вам поставить через 8 месяцев. Мы говорили: «Нет, ребят, так не пойдет». У нас «Аэророзвідка» уже делает. И проект «Народный беспилотник» - тот же «Региональный фонд Благочестие» в Николаеве. Они собирают деньги и нанимают специалиста. Там созданы беспилотники очень хорошие.

Вообще, грубо говоря, у нас ситуация с беспилотниками - на уровне школьных кружков.

Авиамоделирование, я и говорю. Даже мы заказывали - я закупала в НАУ, это просто верхний уровень авиамоделирования.

Кто-то еще, кстати, воспользовался тем, что в НАУ такие хорошие беспилотники разрабатывают?

Да. Полки «Азов», «Донбасс».

А что все-таки случилось с первыми канадскими самолетами с помощью?

Там было очень малое количество, около 200 касок и очки (на самом деле, там было гораздо больше - LB.ua), они все были переданы пограничникам. Если хотите узнать точнее, задайте вопрос тем, кто у нас помогает погранцам. Это можно проверить.

Я отвечать за то, что именно по тем двум летним самолетам, не могу. Потому что это не моя сфера ответственности.

Что касается последнего самолета – просчитано все до рукавичек. Роздано все в подразделения.

«Только с откровенными трусами и подлецами сработаться невозможно»

 В одном из интервью вы сказали, что там только 20% сотрудников МО пытаются что-то делать.

Да, я говорила об этом, и у меня после этого был разговор…

Начальство было недовольно вашими словами?

Было, но я действительно для себя объявила мораторий на критику. Потому что - да, плохо, да, как в каждом министерстве, да, бюроктратия, пофигизм, желание досидеть до пенсии, - но мое задание сейчас все-таки работать.

А критиковать никого совсем не будете?

Я, конечно, буду критиковать их - изнутри. Мне действительно очень больно, что многие считают это просто своей службой - а у нас должно быть сейчас служение. Потому что мы воюем.

Я буду им устраивать жесткий троллинг за нежелание работать. Но я не буду кричать: «Все пропало, в Министерстве обороны все сволочи». Хватит. Я вошла в систему с ясным понимаем того, что надо что-то делать. И не увидев это изнутри за два месяца, можно было критиковать и дальше. Но надо работать. И я буду делать все, что в моих силах.

Но если вы будете видеть, что продавливается коррупция - в будущем, например?

Буду консультироваться со специалистами. Вот, нам Transparency International окажет консультации.

Нам в этом смысле повезло - нас сейчас уже консультируют бесплатно все 4 крупнейших консалтинговых аудиторских компаний. Это Ernst & Young, PricewaterhouseCoopers, KPMG, Deloitte - вся «большая четверка».

И с Transparency International планируется подписание протокола у Министра обороны. Мы уже видели систему электронных торгов. Пока они запускаются на пробных площадках, мы готовы войти в эту систему. Мы пытаемся быть максимально открытыми для общества.

Я, кстати, уже получила по полной программе от своей подруги, которая посчитала, что мы неправильно провели один тендер. Она мне «полоскала мозги» в течении недели. Я ей доказывала, объясняла, почему - а она все равно обзывала меня сволочью (смеется – ред.).

А какой тендер?

Автоматизация рабочих мест. Это компьютеры и программное обеспечение. Из-за того, что мы вроде как не то купили, я получила от подруги по полной программе. С объяснением, почему, и обещанием в следующий раз создать группу консультантов, если нам понадобиться закупать вычислительную технику.

Возможно, она и права. Просто техника вообще не закупалась, и была дилемма - купить ее сейчас или остаться без техники. А техники было достаточно большое количество: более тысячи компьютеров, которые надо было купить, потому что уровень информатизации очень слабый.

Да, вы говорили о том, что все документы в министерстве - на флешках, на бумажках, и надо переводить их в электронный вид. Но электронный документооборот – дорогая система?

Это не дорогая система. Нужно только однозначно привязать пользователя к компьютеру с помощью пароля и логина. Сисадмин это устанавливает просто, и человек, который дорожит рабочим местом и понимает, зачем это надо, при выходе из комнаты блокирует свой компьютер. Прописывается процедура взаимодействия - если ты пишешь, устанавливаются связи. Это мой личный опыт работы на последнем проекте. Проект был замечательный, и он выполняется сейчас. Мне очень жаль, что я из него ушла. Это строительство хранилища доработанного ядерного топлива в Чернобыле «Хоят-2». Я в этом проекте была вторым лицом от украинской компании.

Наверняка некоторые из сегодняшних служащих департамента останутся на своих местах – вы как-то говорили, что 20% людей работают?

Может быть, и больше.

А как проверять их, как вычислить, кто из них работает?

По детектору лжи. Но, во-первых, видно, как кто работает. Я вчера составила опросничек, и решила конфронтационным службам - Департаменту госзакупок и Генеральному штабу - задать практически аналогичные вопросы. По ответам видно, владеет ли человек информацией, может ли он ответить на вопрос, боится ли он ответить - то есть, сказать слово без согласования своего вышестоящего руководства. Это ведь просто.

Но вы как начальник департамента будете сама теперь решать, кто останется работать, кого нанять?

Нет, я буду консультироваться с теми людьми, которым я доверяю в департаменте. А они есть.

Но решение принимаете вы?

Да, потому что это моя команда.

То есть, вам не будут сверху навязывать, кого оставить?

Это, наверное, будет вопрос компромисса. Если кого-то будут рекомендовать, и человек будет специалистом – почему бы не взять. И все-таки я считаю, что команду надо подбирать самой.

Министр согласен?

Да-да. Министру глубоко все равно, что там делается в департаменте, лишь бы результат был.

Волонтеров еще будете привлекать?

Буду.

Только из вашей группы?

Нет, конечно. В «волонтерском десанте» из «Крыльев Феникса» два человека: я и Диана Петреня. Мы с ней прошли всю войну вместе. В «Крыльях Феникса» - люди, которым доверяем, и некоторым из них я буду предлагать работу. Но не все пойдут работать в Минобороны.

При наборе людей в департамент действительно будет использоваться детектор лжи?

Да, и я сама его прошла. Это жуткая процедура, унизительная. Для меня это была стрессовая ситуация. К тому же, один из тех людей, которые у нас не прошли тест на детекторе, действительно оказался непригодным для этой работы.

Какая у вас зарплата будет?

Я не знаю. Сейчас ставка 1750 гривен плюс какие-то премии. Я уже обсудила с семьей вопрос, согласны ли они, чтобы я сидела на их шее. У меня кормильцем семьи будет, наверное, сын (муж Стельмах - военный, полковник запаса - ред.).

Наверное, у директора департамента зарплата гораздо больше, чем 1750 гривень.

Вы знаете, вопрос зарплаты у меня здесь вообще не стоит.

За комитет вам платить не будут?

Конечно. Эта работа в рамках должностных обязанностей. Хотя она очень много времени занимает, но за это мне не доплатят.

Для других людей, которые придут работать в департамент, наверняка будет важным размер дохода.

Если это на год-два, может, и не важно.

Не все могут себе позволить два года висеть на шее у семьи. Вы еще не узнавали, какими будут зарплаты для ваших людей?

Первое время, я все-таки думаю, мы будем пытаться работать с тем, что есть. Посмотрим. Возможно, этот вопрос будет решаться на государственном уровне, и, поскольку мы привлекаем силы - будут доплаты из каких-то фондов. Пока это невозможно. Доплаты возможны только членам семьи - в соответствии с юридическими разъяснениями, которые мы получили (в прошлом году, по словам Н. Стельмах, ее семья получила разовую доплату в размере 7,5 тыс. грн от «Регионального фонда Благочестия» (г. Николаев) – за 2 месяца ее работы в МО, - ред.). Это не есть хорошо. Хороший специалист должен получать достойное вознаграждение. Как это пока сделать, я еще не знаю.

Вам не страшно, что вас «сожрут»? У вас опасная должность.

Я больше боюсь ответственности… нет, не так. Я боюсь, что все-таки какие-то «косяки» у меня будут. И боюсь не обеспечить тех же ребят, которые у меня будут голые-босые.

То, что вас в случае чего могут сделать «стрелочницей», вас не пугает?

Так в общем-то, я же за это кресло не держусь.

Так могут креслом не ограничиться. Всякое бывает. По крайней мере, из того, что было раньше в стране, при смене власти именно тот, кто занимался тендерами, официально подписи ставил - потом крайние всегда.

Где-то там в подкорке я осознаю, что такое возможно. Но кто-то же должен это делать? Почему-то оказалась на этом месте я. Возможно, все-таки жизненный опыт.

То есть, вам не кажется, что вас подставили?

Подставили? Давайте поймем. Я беру на себя эту ответственность. Наверное, в стране не нашлось другого человека, который бы на себя эту ответственность взял. У меня есть подруга- журналист, она также моя коллега из «Крыльев Феникса». И когда мы с ней обсуждали вопрос возможных назначений и работы, она мне сказала: «Ты знаешь, я рада, что ты оказалась на этом месте». Потому что первые слова мои, после объявления, что я буду этим заниматься - они были о том, что я боюсь наделать ошибок, боюсь не обеспечить эти процессы, сорвать снабжение армии. Потому что сейчас это на мне. А до этого, как она говорит, люди приходили и думали, как они начнут «строить потоки».

Ваше волонтерство началось с комментария под постом Юрия Бирюкова. Расскажите поподробнее об этом? Бирюков после этого предложил с ним работать?

Это был пост, когда Юра уже, наверное, месяц занимался волонтерской деятельностью. Я с тех пор кричу всем: напишите о 10-й Сакской бригаде - там вышло 65% боевого состава. Для для тех частей, которые вышли из Крыма, это, наверное, максимальное количество. (10-й Сакской бригаде ВСУ нужно было помещение для расположения части – ред.)

Юре предложили какое-то старое здание, полуразрушенное. Чтобы его восстановить, требовалось много времени и денег. Времени не было. Потому что, перебазировавшшись в Николаев, летчики из Сакской бригады писали свои отчеты прямо в кабинах самолетов и вертолетов. Помещений не было вообще. Тогда возникла идея быстренько построить им штаб.

У Юрия?

Да. Как вывалился Юрин пост в моей ленте, я вообще не знаю, потому что я на него не подписана. У меня бывает так, эти совпадения бывают. И я начала комментировать, потому что подобные дома я уже строила. Это так же, как блокмодульное строительство. Причем у меня в данной области были удачные проекты и были совершенно провальные. И вот, набив свои шишки в реальной экономике, я быстренько предложила: это можно сделать. Бирюков написал в личку: «Сделай техзадание». Я написала техзадание. А потом он говорит: «А тендер-то провести можно, открытый?» – Говорю: «Да, пожалуйста».

Провели тендер. У нас было около 14 компаний. Выбирали. Выбрали компанию с самой низкой ценой. В общем-то, в бизнесе такого не делается, потому что обычно, если много предложений, то верхний и нижний отсекается как или демпинг или завышение цен. Но оказалось очень все хорошо - через шесть недель дом уже стоял - с отоплением, канализацией и водопроводом. Дальше я неделю мучилась, какие кондиционеры туда купить и смонтировать. В общем-то, за 2 месяца почти 200 метров квадратных были построены. Военные 10-й Сакской очень довольны. Просят построить еще 3 таких. За волонтерские деньги, конечно, их можно построить, но все-таки хотелось бы за государственные.

Кстати, вы упомянули, что проект украинского беспилотника, про который мы писали раньше, не удался?

Беспилотник - это мой самый провальный проект. То есть, для армии он не провальный. Потому что мы закупили беспилотники, обучили людей. Было создано вроде как отделение БПЛА. Этому отделению начали помогать люди, авиамоделисты, надарили разных беспилотников. Но у меня была попытка собрать деньги перед выборами. Мы даже запустили проект «Беспилотник вместо билборда», с польским фондом «Открытый диалог». И все равно этот проект оказался совершенно провальным. Мы из планируемого миллиона собрали всего 10 тысяч - и моя мечта запустить это хотя бы в полупромышленное производство не осуществилась. Значит, такова судьба.

Зато у меня достаточно много успешных проектов: перестройки госпиталей, поставки в госпитали гуманитарной помощи, медицинского оборудования, создания реабилитационных и спортивных центров, пандус (Стельмах инициировала строительство пандуса для въезда пациентов на колясках в Главном Военном госпитале и Ирпенском госпитале– LB.ua). Иногда после 1-2 постов в фейсбуке собралась сумма, необходимая на постройку.

Возвращаясь к вашему назначению. Вы долго думали, прежде чем согласится на эту должность?

А у меня вообще не было выбора. Когда вчера Министр обороны сказал, что я должна возглавить комитет конкурсных торгов, возразить ему я не смогла.

Я имею в виду, прежде чем прийти в Министерство вообще.

Тоже, когда Юра (Бирюков- ред.) был назначен помощником Министра обороны, у нас в закрытой группе он написал типа того: ну что, други, готовьтесь к государевой службе, а кто не готов - станьте к стеночке. Конечно, вначале это было смешно. Поначалу мы хихикали, а потом это оказалось реальностью. В принципе, у меня выбор был: сказать «нет», и пошло оно к черту.

За то время, что ты в Министерстве, были моменты, когда опускались руки - мол, всё, я здесь ничего не могу сделать?

Нет, пока не было. Было тяжело. Но как-то у меня открывалось второе дыхание, третье дыхание. Честно говоря, я понимаю ответственность, которую сейчас на меня вешают. Мне страшно. По-настоящему страшно именно завалить работу. Но как проджект-менеджер я знаю, что страшно бывает до того времени, пока не начинаешь работать. Потом начинаешь «кусать по кусочкам». Постепенно оно как-то делается. А потом стоят электростанции, домны стоят, построены. Значит, и здесь будет что-то.

Кризис-менеджер на волонтерских началах

Вы говорили, что фактически на один-два года набираете людей. Ваша команда позиционирует себя как временная?

Конечно. Мы кризис-менеджеры.

Вам не кажется, что может так выйти, как в поговорке: «ничто так не постоянно, как временное»?

Нет. Я все-таки считаю себя кризис-менеджером в этой ситуации. И работа чиновника совершенно не является моей мечтой. Я вообще себя и представить не могла в Минобороны еще пару месяцев назад.

Думаете все-таки потом вернуться в бизнес?

Хотелось бы.

Вы сейчас совмещаете волонтерство со службой?

Да, конечно. У меня классно строятся кунги. По ним сегодня фонд «Крылья Феникса» проплатил почти 60 тысяч на закупку всяких труб, арматуры. Мы сделаем 5 кунгов для стирки. Фонд Первой леди купил стиральные, сушильные машины. Военные отремонтировали за наши фондовские деньги кунги. За наши деньги буду закупаться все причиндалы, включая генераторы и баки. Военные своими силами будут делать. Проект разрабатывали волонтеры.

А планируете отойти от волонтерской деятельности? Сложно совмещать столько работы в Минобороны с волонтерством.

Я же совместно с Минобороны делаю свой волонтерский проект. Ну, часть работы я гружу на фонд («Крылья Феникса» – ред.), но это не всегда возможно, потому что все таки координация на мне осталась. А вообще, у меня «мечта идиота» - сделать нормальный проект, вроде того как Karcher сделал мобильные прачечные. Поставить его на вооружение, запустить в промышленное производство. То, что мы делаем сейчас, конечно, спасает от педикулеза – но хочется, чтобы было красиво. Нормальный прицеп. Нормальный контейнер, или блок-модуль, или что-то такое. Это, наверное, инженерный бэкграунд дает о себе знать. Проекты я уже видела – они разработаны, пока – на бумаге. Возможно, получится это сделать.

Нелли, а сколько армия еще будет нуждаться в помощи волонтеров? Когда, по-вашему, армия сможет выйти на самообеспечение?

Ждать еще долго. Сейчас мы будем всеми силами пытаться обеспечить второй этап четвертой волны мобилизации, но мне очень хочется, чтобы страна знала, что нужна будет помощь по поставке теплой одежды, трусов, носков, футболок, обуви. Это я открытым текстом говорю. Хотя мы будем стараться закрыть это максимально.