Эти люди считают себя защитниками русской культуры. Но то, что они защищают – это никакая не русская культура. Это – еврейская культура, «самопереведенная» с идиш, собственного родного языка или языка своих родителей. Если бы не большевики, «рассовавшие» все народы империи по своим языковым квартирам, упразднившие само понятие русско-еврейской культуры, ни у кого не было бы в этом ни малейших сомнений. Бабель – это еврейская литература. Утесов – это еврейский шансон. Жванецкий – это еврейская сатира. Карцев и Ильченко – это еврейский театр. Да, на русском языке это получает куда большую известность, но еврейским от этого быть не перестает. Удивительно, но два величайших выходца из Одессы – Корней Чуковский и Владимир Жаботинский – с городом особо не ассоциируются. Может быть, потому что в творчестве обоих не было ничего «специфически одесского», того, что выходцы из Одессы переплавляли в собственную славу в Москве? Того самого «специфически одесского юмора», тех самых, будто неудачно, а потому потешно переведенных с идиш фраз, того самого неповторимого интонационного ряда – вроде бы уже не идиш, но еще не русский?
А ведь вся специфика одесской «русской культуры» состоит только в том, что это не культура еврейского местечка, а культура еврейского порта. Поэтому здесь все ярче и выпуклее. Поэтому даже трагедия кажется здесь фарсом.Но в Одессе нет больше евреев, нет той критической массы, которая созидает эту удивительную идишистскую культуру, не всегда точно переведенную на русский. И все попытки эту культуру развивать не как память, а как процесс, неизбежно оканчиваются фарсом. За эти десятилетия я побывал в десятках еврейских ресторанов. Их поварами были поляки, чехи, украинцы, русские, немцы, кто угодно.
Единственное, кого не хватало в этих ресторанах – так это моей бабушки. Одесса – такой же ресторан без бабушки, в котором еще живут престарелые внуки, находящиеся в ее поиске.
Все столетия своего существования Одесса была окружена украинским морем – только не Черным, а человеческим. Если забыть о имперских амбициях, то Одесса – город в Бессарабии, большая часть населения которой – украинские крестьяне. И совершенно естественно, что по мере развития цивилизации эти люди переселяются из своих сел и городков в большой город. Если в недавнем прошлом это переселение сопровождалось русификацией – потому что коренные одесситы были уверены, что используемый ими диалект это язык знати, интеллигенции и вообще большого города – то теперь у людей просто появилась возможность сохранить свой родной язык, использовать его в жизни и творчестве. Кто знает, что получилось бы, если бы такая возможность была у сына украинской прачки Коли Корнейчукова, ставшего Корнеем Чуковским, но навсегда сохранившего привязанность к языку своей матери? И почему мы должны лишать жизненного шанса других таких Коль?
Одесский диалект еще долго будет звучать на улицах портового города – просто потому, что эта, приправленная идишем речь стала не просто его визитной карточкой, но и языком разных национальных общин. Но теперь, в эпоху украинской политической нации, украинский язык будет занимать все больше места в жизни одесситов – и в конце концов вытеснит русскоязычный говор и с жизни, и с улиц (хотя я допускаю, что этот украинский язык в Одессе, став живым языком, тоже будет очень специфическим).
Сбудется то, что еще сто лет назад предсказывал Владимир Жаботинский. Еврейская бабушка уже не приготовит фаршированную рыбу своим благодарным внукам – теперь славная старушка готовит хумус в Хайфе. Но украинская бабушка еще порадует нас в Одессе своими варениками и жареной кефалью. Это тоже вкусно.