“Процесс”: анатомия постправды
Премьера “Процесса” состоялась на Венецианском кинофестивале – фильм стал третьей работой Лозницы, представленной в 2018-м году. По фильму на каждом кинофестивале из европейской топ-тройки класса “А” – это серьезное достижение (в Берлине показали “День победы”, в Каннах – “Донбасс”, отмеченный за режиссуру).
“Процесс” – монтажный фильм, не первая подобная работа, сделанная Лозницей (самая известная – “Блокада”, смонтированная из хроники блокадного Ленинграда, вышла в 2005 году, а “Событие” – в 2015-м).
Как рассказывет Лозница в интервью Радио Свобода, он готовил фильм на базе речи прокурора Андрея Вышинского 1938 года и наткнулся на запись выступления одного из героев хроники “дела Промпартии” 1930 года. Начал искать в архивах – оказалось, что есть пропагандистский фильм “13 дней”, а есть сохранившаяся хроника судебных процессов – три часа видео с записанным на пленку звуком (звук на хронике тех лет – довольно редкая штука, но именно его наличие определило существование “Процесса”). На представлении “Процесса” в Висбадене Лозница рассказал, что в пропагандистском фильме, сделанном в год “судебного процесса”, есть начало заседаний и конец, когда под громогласное улюлюканье присутствовавших один из прокуроров требует для подсудимых расстрела.
Из трех часов хроники Лозница оставил два, убрав бракованный материал и сложные для восприятия тексты. Дни суда разделил интермиссиями, в которых мы видим толпы озабоченных судебным процессом и перспективой иностранной интервенции и развала Советского Союза людей с транспарантами, грозящими кому-то смертью, а кому-то – перевыполнением плана пятилетки. Спустя два часа изнурительного самобичевания подсудимых, признавшихся во всех вменяемых им деяниях (“подрывная деятельность”, “контакты с иностранными агентами для подготовки интервенции” и проч.), раскаявшихся и попросивших милости у самого справедливого в мире суда, на экране появляется титр: Промпартии никогда не существовала, весь суд, от начала и до конца – фальшивка, придуманная Сталиным и поставленная Вышинским (сыгравшим потом огромную роль в показательных судах 1937-1938 годов).
Главный вопрос, на который Лозница ответа, естественно, не дает (и признается, что сам его не знает): как так получилось, что “подсудимые” (приговоренные кто к расстрелу, кто 10 годам ссылки) приняли участие в этом спектакле, исправно являлись на суд, читали по бумажке тщательно выписанные витиеватые признания в том, чего не совершали, и даже отвечали на вопросы? На допросе, к слову, ткань этой душной реальности начинает рваться: ответы сбивчивые и вопросы абсурдные донельзя. Что не меняет, впрочем, результата: о судьбах каждого из “подсудимых” нам докладывают в отдельных титрах по завершению фильма. И о судьбах тех, с кем расправились, освоив в полной мере судебную машину, уже несколько лет спустя, всем тоже хорошо известно.
Конечно же, сразу напрашивающаяся параллель – между “Процессом” и нынешними судами в России, отправляющими на долгий срок за решетку несогласных с политикой Путина. Фильм вполне исчерпывающе показывает, что Россия стала правопреемницей СССР в самых кровожадных его проявлениях, и никакая абсурдность происходящего никого не останавливает: судьи клепают приговоры, прокуроры выполняют требуемое, толпа улюлюкает.
Впрочем, кажется, что “Процесс” не только об этом. Он также о смерти языка, о том, что сказанное больше не означает ничего и ответственности за то, что слова расходятся с реальностью (допустим, что мы знаем, что это такое), никто не несет. Целых тринадцать дней в нарядных интерьерах театра, с резными стульями на сцене, хрустальных люстрах на потолках и при куче свидетелей (среди которых были, по словам Лозницы, представители НДСАП, основатель Баухауса, иностранные журналисты и Варлам Шаламов) со сцены неслись обвинения и признания, которые не имели под собой реальной основы. Не было никакой Промпартии. А “дело Промпартии” есть.
Собственно, это отношение к языку предопределило на постсоветской (или квазисовесткой) территории многие вещи на долгие годы вперед. Ложь, плагиат, обещания политиков, суды по сфабрикованным делам, “нас там нет”, призывы к массовым расстрелам – можно говорить все, что угодно, потому что это, в конечном счете, не имеет ни малейшего смысла. “Процесс” в этом плане является такой себе археологией фейка, изучением процесса появления постправды.
Об украинской премьере “Процесса” пока ничего неизвестно, но режиссер на представлении фильма в Висбадене сказал, что надеется на его показ на Одесском кинофестивале.
Похороны Сталина и “Бабий Яр”: работа с хроникой
На мастер-классе, который Лозница дал через два дня после “Процесса”, он рассказал о готовящихся проектах. Главная тема, по его словам, тема памяти и коллективной травмы у обществ, живущих на постсоветской территории. Одна из тем, которой уделяется мало внимания в кино, по мнению Лозницы, – сталинизм и его преступления.
Лозница продолжает работать с хроникой и следующей его монтажной работой будет фильм о похоронах Сталина. “Есть много материала – и Берия, и Маленков, не хотели, чтобы этот материал когда-то был обнародован, – рассказывает Сергей. – Моя задача – пригласить зрителя внутрь эпохи. Для меня большая загадка, как это все было возможно”.
Хроника, которую использует для фильма Лозница, немая, поэтому на нее планируется наложить музыку – ту, что звучала во время похорон. По словам режиссера, материал сам по себе “вводит в экстатическое состояние”, поэтому он собирается представить похороны Сталина с двух точек зрения: ту, которая использовалась авторами хроники, и отстраненную, “холодный душ”. “Сталина нужно наконец похоронить, потому что он не похоронен – все время стоит где-то сзади”, – говорит Лозница.
Второй проект, над которым режиссер сейчас работает – игровой “Бабий Яр”, о создании которого в Украине все уже неоднократно слышали. Проект фильм выиграл седьмой питчинг Госкино, но из-за того, что истек трехлетний срок его пребывания в Программе производства украинского кино, проект нужно будет подавать заново – на 11-й питчинг, объявленный Госкино совсем недавно (украинский продюсер “Бабьего Яра”, который тоже будет ко-продукцией и стоит в общей сложности около 5 млн евро, – Сергей Лавренюк).
Так вот, пока идет подготовка к “Бабьему Яру”, Лозница снова роется в архивах – как советских, так и немецких. Какие-то из архивных видео, сделанных в первые годы войны на территории СССР, он даже использует в финальном фильме, чтобы не переснимать военные действия, сгоревшие танки и оккупированную Украину в таких масштабах. “Я не смогу найти столько военной техники, столько сгоревших танков для съемок – а ведь советская армия оставила за собой много техники, когда отступала”, – говорит он.
На мастер-классе на goEast он рассказал, чем отличается немецкая хроника тех лет от советской. “[Содержание хроники] всегда под контролем тех, кто ее снимает. Немецкая хроника сделана на линии фронта, запечатлены бои, иногда даже можно распознать лица солдат, тогда как советская показывает то, что происходило в тылу, на полигонах по подготовке солдат”, – рассказывает Лозница. По словам режиссера, манера съемки хроники отличается и по форме: немецкая, условно говоря, похожа на фильмы Лени Рифеншталь, советская – на фильмы Тарковского.
В дальнейшем Лозница планирует использовать немецкие видео из архива Deutsche Wochenschau, и даже показал на мастер-классе отрывки: начало немецкой оккупации Киева, раздачу на улицах газеты “Украинское слово”, развешивание портретов Гитлера на стенах.
Еще одна тема, которая интересует Лозницу, и которая, как он считает, табуирована в современном кино, – разрушение немецких городов британской и американской авиацией. Это будет фильм по мотивам эссе Зебальда "Естественная история разрушения".
Режиссер уверен, что общая для постсоветских стран проблема – плохая работа с памятью на государственном уровне, нежелание рассказать правду о том, что происходило здесь в ХХ веке. Учитывая то, в каком состоянии находится постсоветский язык, сделать это будет очень сложно. Но можно совершить хоть какие-то попытки.
В пятницу, 19-го апреля, Сергей Лозница получил три приза “Золотая Дзига” за свой игровой фильм “Донбасс” – за лучший фильм, сценарий и режиссуру.
Исправление, 11:00: В фрагменте о разрушениях немецких городов было написано о совесткой армии, тогда как Сергей Лозница имел в виду британскую и американскую авиацию.