Начнём с неопределённости самих терминов: «нормальность», «ненормальность», «безумие», «душевное расстройство», «сумасшествие». Я никоим образом не подвергаю сомнению тот факт, что есть поведение, которое очевидно отклоняется от нормы. Нестандартное убийство – это, с моей точки зрения, очевидное отклонение от нормы. Но возьмите, столь популярные нынче у людей, нравственные мучения, которые со стороны часто ассоциируются с «душевным расстройством»? Или охватывающее нас иногда беспричинное беспокойство, или странные периоды удушающей депрессии? А вспомните, как мы временами теряем самообладание и срываемся на других «без видимой причины»? Что это, если не психическая болезнь?..
Я и сам, чего скрывать, бываю временами немного странен. Ведь как существует множество симптомов обычных заболеваний накладывающихся друг на друга, так существует и огромное количество взаимных психических наложений в поведении людей «нормальных» и людей «больных». Вот, поди, тогда разберись, где тут что! Однако проблема состоит в том, что при обнаружении подобного случая, врачи, долго не раздумывая, тут же норовят заботливо уложить несчастного здорового на больничную койку.
В 1973 году профессор психологии из Стенфордского университета в Калифорнии Дэвид Розенхан решил в этом деле разобраться. Он собрал группу из 8 психически здоровых добровольцев и организовал их обращение в ряд американских психиатрических клиник.
Эти 8 псевдопациентов (назовём их ПП) представляли собой довольно-таки пёструю группу. Один был аспирантом-психологом двадцати лет. Оставшиеся семь были вдвое, а то и втрое старше и уже имели «положение в обществе». Среди псевдопациентов было три психолога, педиатр, художник и домохозяйка. Три ПП были женщинами, пять – мужчинами. Профессор Розенхан тоже был в этой группе. Все они использовали псевдонимы, чтобы участие в эксперименте в случае чего не смогло помешать им в дальнейшей жизни. О присутствии ПП и об исследовании не было известно никому из персонала клиники, даже их руководству.
Эксперимент был организован следующим образом. После телефонного звонка в клинику, чтобы назначить встречу, псевдопациент приезжал в приемное отделение психбольницы и жаловался, что слышит голоса. На вопрос о том, что говорили голоса, он отвечал, что они очень часто были неясными, но, насколько он мог судить, они говорили слова: «пустота», «яма», «падать» или что-то вроде этого.
Почему Розенхан выбрал именно эти симптомы? Да просто потому, что их было легко имитировать, и они обладали несомненным сходством с обычными симптомами, так называемой экзистенциальной неудовлетворённости, обычным результатом мучительного беспокойства по поводу ощущаемой бессмыслицы жизни. Знакомое многим и весьма распространённое состояние. Неприятное, но никак не относящееся к серьёзным психическим расстройствам.
Но что интересно, кроме истории с голосами и вымышленного имени, всё остальное - профессия, место работы (кроме псевдопациентов психологов), подробности биографии и все обстоятельств их жизни не были изменены. Важные события из жизни ПП никоим образом не утаивались. Например, отношения с родителями, братьями и сестрами, с супругами и детьми, с коллегами на работе и одноклассниками в школе описывались такими, какими они были на самом деле.
Тем не менее, все они были тут же госпитализированы в психиатрические отделения больниц с подозрением на шизофрению. Сразу после этого, ПП, как и было условлено заранее, заявили, что голоса уже прекратились и они теперь здоровы. При этом псевдопациенты вели себя в отделении абсолютно «нормально». Они разговаривали с реальными больными и медицинским персоналом так, как они бы это делали в обычной жизни. В общем, теперь им оставалось ждать и опасаться уже только одного: что все они будут вскоре разоблачены как мошенники и поставлены в неловкое положение.
Но не тут-то было! День шёл за днём, а всё было тихо...
Здоровье и мораль – это разные категории. История знает множество серийных убийц, и почти никто из них не был признан недееспособным Источник: https://rus.lb.ua/society/2012/01/24/133293_slyusarchuk_vmenyaem_i_deesposoben_.html
— Семен Глузман, психиатр
ПП, хоть и были добровольцами, но в такой же степени, как и реальные пациенты, поступали в клинику не зная о том, когда их выпишут. Врачи говорили каждому, что его выпишут только по его собственному желанию, и только тогда, когда он убедит персонал в том, что он психически здоров. Поэтому наши ПП были мотивированы не только на то, чтобы вести себя нормально, но и чтобы быть образцом сотрудничества. Такое их поведение подтверждалось отчетами медперсонала, в которых говорилось, что пациенты были «дружелюбны», «готовы к сотрудничеству» и «не проявляли никаких отклоняющихся от нормы симптомов».
Тем не менее, несмотря на постоянную публичную «демонстрацию» вменяемости, ПП никак не были раскрыты, и провели «на лечении» в отделениях от 7 до 52 дней!..
Более того, в клинических отчетах не присутствовало даже намёка на то, что печальный психиатрический диагноз, поставленный ПП при поступлении, был за это время хоть кем-нибудь поставлен под сомнение! Считалось нормой, что если пациента собираются выписать, он, естественно, должен находиться «в состоянии ремиссии» (ослабление симптомов болезни); хотя, с точки зрения персонала клиники, он всё равно уже не является психически здоровым и никогда им не был. Поэтому принятые с подозрением на шизофрению, прежде психически здоровые участники эксперимента, все как один были выписаны из больниц с уверенным диагнозом - «шизофрения в состоянии ремиссии»!..
Любопытно в этой ситуации было и то, что для настоящих, лечащихся там «психов», в отличие от медперсонала клиники, обнаружить псевдопациента не составляло особого труда. Из 118 реальных больных находившихся в клинике - 35 сразу же высказали свои подозрения, некоторые весьма конкретно: «Вы – журналист! Вы проверяете клинику!..». И продолжали настаивать на том, что ПП были в своём уме ещё при поступлении. Тот факт, что действительно больные пациенты часто правильно определяли нормальность других, в то время как персонал даже не пытался делать этого, недвусмысленно говорит о том, что в своей основной массе врачи больше склонны считать здорового человека потенциально больным, чем больного - очевидно здоровым.
При этом Розенхан настаивал, что было бы ошибкой считать, что произошедшее имело своей причиной злобность или глупость персонала. Совсем наоборот, у группы о них сложилось впечатление, как о людях действительно заботливых, умных и преданных своему делу. А то, что происходило в больнице, следовало, скорее, приписать сложившимся традициям общества и психиатрии, чем к чьей-то личной лени или некомпетентности.
Но самое ужасное во всей этой истории заключалось в том, что клеймо «ненормального», поставленное однажды на человеке, теперь будет жить с ним всегда, демонстрируя нашу ясно выраженную уверенность в том, что пациент рано или поздно снова поведёт себя как ненормальный. Подобный диагноз трактуется всеми, и специалистами и обществом, как неизбежное предсказание. В конце концов, пациент и сам принимает свой диагноз со всем набором его значений, и вскоре ведёт себя уже соответственно общим ожиданиям. А мы продолжаем и дальше оставаться в своём глубоком и невежественном убеждении, что если перелом ноги ещё можно как-нибудь вылечить, то психическое заболевание - это уже навсегда!..
И это не просто грустно, это страшно! Я сейчас даже не говорю о временах советской карательной психиатрии, когда диагноз маниакально-депрессивный психоз ставился каждому второму инакомыслящему. Я говорю о том, что и сегодня множеству людей беззастенчиво приклеивается ярлык «шизофреника», «безумного», «сумасшедшего», приклеивается навсегда, ставится, как тавро, как вечное клеймо неполноценности!.. Да и много ли нашему «гуманному» обществу требуется, чтобы пожизненно кричать такому несчастному вслед: «Ату его, ату!..».
Когда результаты эксперимента Розенхана были обнародованы, они произвели на всех очень сильное впечатление. Однако многие профессионалы засомневались в их репрезентативности. Они стали утверждать, что подобная ошибка не может иметь место в их учреждении, она у них, попросту, исключена.
Профессор Розенхан спорить не стал. Он просто обратился в несколько клиник, персонал которых уже был знаком с предыдущими его работами, и проинформировал их, что в течение последующих трёх месяцев один или несколько его псевдопациентов попытаются поступить к ним на лечение под видом больных шизофренией. Медучреждения вызов приняли.
И вот, через несколько месяцев, весь персонал, который имел контакт с вновь поступившими, дали свою оценку каждому из 193-х пациентов, которые за это время были приняты к ним на психиатрическое лечение.
Вы не поверите, но в этот раз 41 принятый на лечение пациент был заподозрен (с высокой степенью убежденности!) в том, что он является псевдопациентом Розенхана, 23 были оценены как подозрительные, а 19 упорно подозревались в симуляции одним из психиатров и одним из членов персонала! Хотя, фактически, никто из добровольцев учёного в течение этого времени в клинику не поступал! А ведь подобной бдительности и осторожности в навешивании ярлыков ранее за подобными заведениями не наблюдалось!
Вот и делайте из этого выводы.
Кстати, тюркское слово «тавро» - это клеймо, выжигаемое на теле животного, чаще всего лошадей или домашнего скота. С помощью такого клейма отличали своих животных от чужих.
Клеймят у нас, к сожалению, и людей. Клеймят по вере, полу, национальности… По социальному статусу и уровню образования… По месту жительства… По сексуальной ориентации… По политическим убеждениям… И даже, как видите, по состоянию здоровья. Чтобы сразу было видно - где свой, а где - чужой. «Ату его, ату!..».
Вот так, друзья мои, и живём.