ГлавнаяКультура

Записки режиссера. Квадратная жизнь

Кого-то эта новость позабавила, кого-то удивила, меня же она ввергла в очередные сомнения по поводу способности человечества достойно выйти из того культурного тупика, куда оно само себя завело.

Записки режиссера. Квадратная жизнь
Фото: http://weblinks.ru

Днями информагенства сообщили, что установлен новый мировой рекорд стоимости художественного произведения. 8 ноября в Нью-Йорке, в здании Рокфеллер Плаза, работа 56-летнего немецкого фотографа Андреаса Гурски под названием «Рейн II», была продана на аукционе «Кристи» за 4 млн 338 тыс 500 долларов США. Таким образом, она стала самым дорогим проданным изображением в истории фотографии! Узнав об этом и поглядев на представленную работу, мой приятель, давний, кстати, любитель светописи, долго молчал, потом тяжело вздохнул и, покачав головой, печально резюмировал: «Не всех больных война убила…».

Возможно, возможно... К тому же «Рейн II», наверное, не совсем и фотография, ведь Гурски вначале долго и тщательно обрабатывал её на компьютере.Но, тем не менее, нашёлся неизвестный покупатель и отвалил за это немаленькое (1,85 х 3,63 метра)произведение немаленькие (см. выше) деньги.

Рейн II
Рейн II

Не пожалел приличной суммы за ещё одну работу Гурски и наш Виктор Пинчук. В 2007 году диптих Гурски «99 центов II» была куплена Виктором Михайловичем на аукционе «Сотби» за невиданные ранее $3 340 456, что на тот момент было мировым рекордом цены за фотографию.

Поглядев на «99 центов» и выложенные за это деньги, (по мнению специалистов, работасоздаёт«непередаваемое впечатление фетишизма нашего материального мира в посткапиталистическом ландшафте»), невольно вспоминается ещё один арт-поп-идол современности, папа заформалиненной акулы - Дэмиан Херст, со своими выстроенными в стройные ряды окурками и баночками из-под лекарств. И тоже регулярно продающий свой нехитрый товар счастливым покупателям за миллионыдолларов, евро и франков, под восторженное гудение «экспертов», «знатоков» и «ценителей» современного искусства…

Худосочный, бронзовый «Шагающий человек» Джакометти - продан с торгов за 104,3 миллиона долларов… Картина Пабло Пикассо «Обнажённая, зелёные листья и бюст» - за 106.5 млн, «Женщина III» Виллема де Кунинга - за 137.5, абстракция «No. 5, 1948» Джексона Поллока - 140 миллионов долларов!..

Женщина III
Женщина III

««Десакрализация», - негодует по этому поводу Татьяна Толстая,— лозунг XX века, лозунг неучей, посредственностей и бездарностей. Это индульгенция, которую одни бездари выдают другим, убеждая третьих, что так оно всё и должно быть — всё должно быть бессмысленным, низменным (якобы демократичным, якобы доступным), что каждый имеет право судить о каждом, что авторитетов не может быть в принципе, что иерархия ценностей непристойна (ведь все равны), что ценность искусства определяется только спросом и деньгами».

Ведь действительно, у нас уже давно не качество работы определяет цену, а наоборот – цена говорит о качестве продаваемой вещи. И что, следуя подобной логике арт-рынка теперь можно смело утверждать, что «Женщина III» Виллема де Кунинга за 137.5миллионов долларов - гениальная картина гениального художника? Так, что ли?.. Не понимаю! Хоть убейте, не понимаю!..

Но именно поэтому разметается с прилавков недешёвая «Книга ничто» («TheNothingBook»), американского издательстваHarmony Books, — том из 192 абсолютно чистых страниц! Есть спрос, будет и предложение - уже пришлось дополнительно напечатать ещё два тиража.

А если уже есть книга без букв, то почему бы не быть музыке без звуков? Представьте себе, несколько лет назад я видел подобное представление в Лондоне.

Дело было в Барбикане — гигантском лондонском жилом комплексе и самом большом в Европе Культурном центре с потрясающей программой в области искусств, кино, театра, музыки, танца и образования.На территории Центра базируется Лондонский симфонический оркестр, Симфонический оркестр ВВС и знаменитая Гилдхолдская школа музыки.

Так вот, в тот день в огромном концертном зале давалитрёхчастную композицию американского композитора Джона Мильтона Кейджа «4′33″» 1952 года,для произвольного состава инструментов. Длительность произведения соответствует его названию; по частям это, начиная с первой,— 30 секунд, 2 минуты 23 секунды и 1 минута 40 секунд, соответственно. Ничего, казалось бы, необычного. Но у этого сочинения есть одна важная особенность: на всём протяжении «исполнения» музыканты не извлекают из своих инструментов абсолютно никаких звуков. Ну, просто никаких! Они инструментами вообще не пользуются!.. По задумке автора содержанием каждого из трёх фрагментов являются лишь те звуки окружающей среды, которые будут услышаны зрителями во время «прослушивания» композиции. Как вам такое?!..

Фото: bach-cantatas.com

И вот, ультрасовременный зал Барбикана на 2 тысячи мест полон. На сцене Симфонический оркестр ВВС, за дирижёрским пультом задумчиво недвижим сам маэстро Лоуренс Фостер. Зрители, да и музыканты тоже, все сидят со строгими сосредоточенными лицами. Наконец, Фостер взмахивает дирижёрской палочкой и… в такой позе замирает! Музыканты скорбно замирают вместе с ним. И, что самое интересное, зрители - тоже!.. Дирижер, не отрываясь, следит за большой, бегущей по циферблату, лежащего у него на пульте будильника, секундной стрелкой.

Тридцать секунд тишины тянутся невообразимо долго. При этом начинаешь испытывать какое-то ужасающее чувство неловкости!.. За себя, за всех присутствующих в зале, и особенно, почему-то, за сидящих на сцене замечательных музыкантов.

Наконец, 1-я часть заканчивается. Фостер опускает руку с палочкой, демонстративно достаёт из кармана платок и как бы вытирает им пот со лба. В зале слышен негромкий смех. Дирижёр тоже улыбается. Музыканты на несколько секунд расслабляются и переворачивают на пюпитрах пустые ноты.

Вторая часть тишины была ещё длинней. Но уже не казалась такой пугающей. Появилась надежда, что уж хотя бы дирижёр-то точно всё понимает!..

В паузе перед третьей частью многие зрители принялись слегка покашливать, поскольку вынуждены были сдерживаться во время «исполнения» предыдущих частей произведения, когда слушали тишину…

Наконец, «отзвучала» и последняя часть. Маэстро Фостер устало опустил руку с дирижёрской палочкой и повернулся к залу…

И грянули бурные аплодисменты!.. Дирижёр широко улыбается, поднимает оркестр на поклоны, жмёт руку первой скрипке и спокойно уходит за кулисы. Его снова и снова вызывают на сцену… слышны отдельные крики «Браво»…

Кстати, это «произведение» Джона Кейджа можно купить в iTunsвсего за 1.99 дол. А если денег жалко, то можно и просто послушать. :)

Но вот что интересно: первое подобное «сочинение» было предложено публике давно, ещё в далёком 1897 году, и вовсе не Кейджем, а писателем и потрясающимюмористом, непревзойдённым перформером, французскимжурналистом Альфонсом Алле.Именноон сочинил и «привёл в исполнение» «Траурный маршдля похоронвеликого глухого», который, как и сочинение Кейджа, не содержал ни однойноты. Именно Алле стал невольной предтечей грядущего концептуализмаиминимализма. Да и суперматизма, кстати, тоже.

Ведь Алле почти на четверть века опередил нашего земляка, киевлянина Казимира Малевича, написав маслом в 1893 году совершенно чёрное и почти квадратное полотно «Битва негров в пещере глубокой ночью». После этого он выставилв парижской Галерее Вивьен ещё и девственно белый лист бумаги под названием "Малокровные девочки, идущие к первому причастию в снежной буре", а так жеярко алый холст"Апоплекcические кардиналы, собирающие помидоры на берегах Красного моря". Надо признать, что Алле, действительно, был большой фантазер и шутник!..

А ведь до него был и поэт Пол Билход, который ещё раньше, в 1882 году предложил обалдевшей парижской публике абсолютно черное полотно под названием "Ночная драка негров в подвале"! При этом, заметьте, никаких заявлений о концептуальном смысле картины, никакого предложения вглядеться и найти скрытый смысл большого черного прямоугольника в раме.

Ночная драка негров в подвале
Ночная драка негров в подвале

Но в отличии от весёлого Альфонса и его друзей Малевич сразу обозначил свой «Квадрат» как базисную "первофигуру" нового искусства, которое он назвал Супрематизмом. Сразу после написания «Черного квадрата» в 1915 году Малевич проделал огромную работу по теоретическому обоснованию своего шедевра. Он называл «Черный квадрат» не иначе, как "голой иконой без рамы",и открыто заявлял о своем намерении "зарезать искусство живописное, уложить его в гроб и припечатать Черным квадратом".

Между прочим, ни одна из сторон этого «квадрата» не параллельна ни одной другой его стороне и ни одной из сторон чёрной квадратной рамки, которой обрамлена картина. То есть это может быть любая геометрическая фигура, но только не квадрат. Но не в этом дело.

Примечательно другое, что парижские шутники конца XIXстолетия не стали рассказывать миру ничего о сакральном смысле своих работ. Может быть, потому, что понимали, что его отродясь там не было. Малевич же отнёсся к своей работе гораздо серьезнее:

«…Это форма какого-то нового живого организма… Квадрат сделался живым, дающим новый мир совершенством. Я на него совсем смотрю иначе, нежели раньше, это не живописное, это что-то другое. Мне пришло в голову, что, если человечество нарисовало образ Божества по своему образу, то, может быть, квадрат черный и есть образ Бога как существа его совершенства в новом пути сегодняшнего начала».

Художник, а с ним и его многочисленные апологеты, многие годы неустанно ваяли репутацию картины, пользуясь всеми возможными способами. В итоге имя Альфонса Алле и Пола Билхода сегодня знают лишь специалисты, а имя Малевича облетело весь мир.

Впрочем, Малевича и его адептов тоже можно понять - времена тогда были такие. Брожение умов, кошмарная мировая война, бунты, смуты, кровь, смерть, омерзение. Великая революция пролетариата. Тотальное разрушение традиционного общества, культуры, морали… Дело начатое импрессионистами и марксистами логически сомкнулось «Чёрным квадратом». Искусство и жизнь обнулились. С этого момента было дозволено - всё.

«Ремесло теперь не нужно, нужна голова; вдохновения не нужно, нужен расчет, - переживала потом за всех Татьяна Толстая,- Люди любят новое — надо придумать новое; люди любят возмущаться — надо их возмутить; люди равнодушны — надо их эпатировать: подсунуть под нос вонючее, оскорбительное, коробящее. Если ударить человека палкой по спине — он обернется; тут-то и надо плюнуть ему в лицо, а потом непременно взять за это деньги, иначе это не искусство; если же человек возмущенно завопит, то надо объявить его идиотом и пояснить, что искусство заключается в сообщении о том, что искусство умерло, повторяйте за мной: умерло, умерло, умерло. Бог умер, Бог никогда не рождался, Бога надо потоптать, Бог вас ненавидит, Бог — слепой идиот, Бог — это торгаш, Бог — это Дьявол. Искусство умерло, вы — тоже, ха-ха, платите деньги, вот вам за них кусок дерьма, это — настоящее, это — темное, плотное, здешнее, держите крепче. Нет и никогда не было «любовного и нежного», ни света, ни полета, ни просвета в облаках, ни проблеска во тьме, ни снов, ни обещаний. Жизнь есть смерть, смерть здесь, смерть сразу».

Вот такие вот дела…

Хотя, а что, собственно говоря, такого произошло нынче в Нью-Йорке? Ну, один дорого продал, другой дорого купил… Искусство, не искусство… Есть о чём переживать. Мелочи!..

Так-то оно, так. Но, вот, глядишь иногда на окружающий нас мир, и кажется, что если не бороться, не защищать, пока не поздно, ещё кое-где чудом сохранившиеся крупицы исконной мудрости и красоты, то мы, пожалуй, надолго застрянем в этом беспросветном и убогом «чёрном квадрате». Пока окончательно в нём все не озвереем. После чего, может статься, друзья мои, дороги назад уже никто не найдёт. Потому как некому уже искать будет…

Анатолій БорсюкАнатолій Борсюк, режисер, тележурналіст
Читайте главные новости LB.ua в социальных сетях Facebook, Twitter и Telegram