Лекция первая. "Новая историография искусства. От Нового времени к актуальному моменту. Концепция Гарри Леманна"
Осмоловский: Наша сегодняшняя встреча посвящена исторической концепции искусства, разработанной Гарри Леманном (Harry Lehmann). Мне представляется, что развитие искусства в ближайшие 20 лет будет опираться на эти его идеи.
Последний раз такая жесткая и логичная концепция искусства была представлена Климентом Гринбергом, о котором мы поговорим завтра.
В принципе, почему возникает такое стремление описать процесс искусства, жестко упорядочить и показать определенную ее логику? Такое стремление возникает, когда сама система искусства начинает пробуксовывать и становится невозможно различить удачное и неудачное в искусстве.
Дело в том, что постмодернистская система координат, которая возникла в сер.70-х – нач.80-х гг. была революционной, но в настоящее время не способна нас удовлетворить и не дает инструмент понимая удачности. Более того, современные постмодернисты умышленно создают ситуацию, когда невозможно различить - где удачное, а где нет.
Развитие искусства - как и другие виды деятельности человека - подчиняются одному закону, который ранее вывел немецкий социолог Никлас Луман, на чьи работы опирается Леманн. Упрощенно этот закон сводится к тому, что как только в сознании становится возможным отличать прекрасное от безобразного, система искусства начинает автоматически дифференцироваться и разделяться на части.
Это пока вам может быть непонятно, но я потом поясню.
Таким образом, сама по себе история искусства в концепции Гарри Леманна представляет собой постоянную дифференциацию и разделение одной части от другой.
Естественно, что сама по себе идея исторической концепции ставит один из самых центральных вопросов 20 века: что в понимании современного искусства значит быть новым?
Действительно, если посмотрим на искусство и попытаемся вспомнить какие-то периоды, которые прошли у нас на глазах, например, постмодерн, то можно наблюдать, что новые направления искусства обладали идеей превосходства.
Это странное самоощущение художников, почти мистическое, сильно связанное с духом времени, и абсолютно реальное. Например, в 80-е и начале 90-х годов в московском кругу эта логика выражалась в смехе и иронии относительно художников, которые претендовали на новое слово в искусстве. Если кто-то приходил и говорил: "Я придумал новый прием", это всегда сопровождалось смехом превосходства. Мол, вы думаете, что придумали, а мы-то уже давно поняли, что нового нет, и остается только цитировать.
То же было, на самом деле, и в 30-е, и в 40-е, и в 50-е годы в США или Европе, когда у власти был абстрактный экспрессионизм. Как писал Гринберг, любой, кто не смешивал краски с песком считался лохом.
Таким образом, на кону стоит вопрос - что сейчас является новым?
Эпоха постмодерна прошла и первое, главное, что иллюстрирует его уход – то, что невозможно отличить что удачно, а что неудачно.
Напомню, что как только система перестает быть способной отличать удачное от неудачного, так сразу начинают появляться новые теории, на авансцену выходят художники в чьих произведениях заключен новый закон, отличающий хорошее от плохого. Это закон развития системных полей Никласа Лумана. Но Луман не занимался собственно искусством. Он пытался разработать «теорию всего». А Леманн концентрируется на системе искусства.
Чтобы начать разговор, я должен нарисовать схему.
Фото: Культурный проект
По Гарри Леманну, любое искусство состоит из трех частей: медиум (М), произведение (П) и рефлексия (Р).
Медиум для нас, может, не вполне понятен. Это то, что называют «слабой связью», которая участвует в создании произведения искусства. В живописи - это центральная перспектива, закон, по которому создается произведение искусства. В музыке - это тональная система. В поэзии - чередование ударных, безударных слогов, рифма. Различая, что кто-то что-то организовал, мы можем получать эстетическое удовольствие.
Произведение… С этим вопросом больше неясностей, однако общие черты видны. Прежде всего, предмет искусства - это носитель. Холст, масло, рама. Физическая локализация. Наверное, к произведению искусства относятся ограничения. Оно должно обладать рамкой - не рамой, а законченностью визуального образа. Произведение, для простоты, это носитель физический, но в то же время не всякий, а определенным образом организованный.
Рефлексия - некое определение того, что вы делаете искусством, восприятие того, что вы делаете искусством, нормативное высказывание.
Любое произведение искусства может быть описано тремя этими моментами.
Естественно, что во времена Нового времени все три эти аспекта были тесно связаны друг с другом.
Что произошло в эпоху модерна в начале 20 века? Начиная с искусства Пикассо, медиум был удален. Пикассо, как известно, отказался от центральной перспективы и создал новую кубистическую систему, которая была новым медиумом, требующим от зрителя определенных навыков самоорганизации и понимая того, что перед ним, например, изображение человека.
Как быстро выяснилось, что способности человека к самоорганизации восприятия невелики, и кубистическая система не превратилась в такой же медиум по своей популярности, как это было с центральной перспективой. Но он был заменен на новые медиумы, и всякий раз новое искусство удаляло предыдущий медиум: кубическую живопись сменила абстрактная живопись, потом минимализм и т.д. В конце концов, в истории искусства наступил этап, когда был удален не только медиум, но и произведение искусства.
В принципе, это происходит всегда одновременно, но вопрос, когда это становится актуальным. Первыми произведение искусства удалил Дюшан, который просто выставил писсуар. Физический носитель оказался простым предметом. Но актуальным это стало в 60-е годы, а в начале, во времена Пикассо, Дюшан воспринимался как дурачок. Смыслом его работы наполнились в 60-е годы.
Наибольшим и наиболее радикальным искусством, где отсутствует медиум и произведение искусства - это концептуализм, отчасти минимализм, ленд-арт, даже перформанс, искусство присутствия.
Элемент рефлексии в искусстве остается неизменным. Можно предположить, что и от рефлексии можно отказаться, но тогда это будет отказ от системы искусства. Это будет за пределами нашего интереса. Ведь мы не можем говорить о том, что не может быть нами воспринято.
Постмодерн вернул медиум обратно. Он снял табу со всех медиумов, которые были запрещены авангардом - перспективная живопись, фигуративное искусство, но это не был возврат в ту же, прежнюю ситуацию. Все было разрешено, но с «зазором» между рефлексией (Р) и медиумом (М), при условии, что медиум будет работать против себя.
Т.е., они не будут помогать воспринимать это произведение искусства. Этот зазор можно назвать «иронией», «черным юмором». Медиум был возвращен в структуру, но с «дистанцией». Т.е., классическая сцепка составляющих частей искусства в постмодерн стала невозможной. Это был возврат медиума, но не произведения искусства.
Новый этап характеризуется возвратом произведения искусства. Сейчас трудно говорить, какой будет «зазор» между ним и другими элементами. Если в постмодерн этим «зазором» была ирония, то пока нельзя сказать, как он будет характеризоваться в будущем.
Вопрос из зала: Можно ли рассматривать этот путь как развитие - прогресс или регресс? Возможно ли тут создание шедевров, равных "Джоконде" или Сикстинской капелле?
Осмоловский: Что касается прогресса, Леманн однозначно говорит – да, есть прогресс и он связан с увеличением свободы внутри искусства. Когда мы возвращаем медиум, то получаем свободу от запрета. Ранее был запрет, а теперь «запрещается запрещать».
Что вы подразумеваете под «Мадонной»? Значимость? Шедевральность?.. Почему нет? Все пути открыты.
Фото: Культурный проект
Вопрос: Где грань между шарлатанством в оценке искусства и гениальностью?
Осмоловский: Любая историческая концепция возникает только тогда, когда грани стираются. Это закон развития общества. Искусство развивается, как любая практика, по принципу разделения и дифференциации. Как только она исчезает, и нельзя отделить хорошее от плохого, сразу появляются теории, чтобы это объяснить. Иначе грозит катастрофа.
Разделение - это основа цивилизации. Правое и левое, казуитивный синтез - объединение в раздвоении. Когда мы разделяем палку на правое и левое - мы ее созданием. Без разделения ее не существует. Поэтому общий закон - разделение. Как только невозможно разделить - как сразу происходит обновление системы через теорию. Или через практику.
Вопрос: Является ли кино искусством?
Осмоловский: Я большой синефил. Есть ряд режиссеров, которых я люблю. Но закрадывается подозрение, что кино - не искусство. Конечно, в нем есть элементы искусства... Фильм Джона Джармуша «Мертвец» - выдающаяся вещь. Но посмотрите, например, трехчасовой немой фильм «Нибелунги» Фрица Ланга. Невозможно смотреть! Лента, которая считалась шедевром, а для синефила – и до сих пор шедевр. Но воспринимать ее за пределами исторического интереса крайне сложно.
Вообще, у Леманна об этом сказано: решающая схватка будет происходить не в технологиях, а в классических видах искусства – живописи, скульптуре. Если там будут созданы произведения искусства, то оно и будет новой фазой развития искусства.
Дело в том, что технологии обладают одной вещью - они быстро устаревают. На фоне «Аватара» «Терминатор» и «Титаник» просто старье.
Вопрос: Может сейчас возникло новое прочтение кино? Может кино нужно смотреть как литературное искусство?
Осмоловский: Однажды у меня с Дмитрием Булатовым, который занимается научно-популярным искусством, возник спор. Булатов сказал, что есть люди, которые в космос летают, а есть такие которые коз пасут. И он поставил проблему: время бушменов, ничем не отличается от людей, которые летают в космос. У бушменов свои достижения, свои ценности. Никакой разницы и преобладания космонавтов нет.
На самом деле, это лукавая формулировка. Она на самом деле сводится к тому, что вы уравниваете бушменов с космонавтами. Если вы это делаете, то вы отказываетесь от власти и предлагаете другому сделать ценностное высказывание. И любой, кто выйдет на сцену, сможет высказаться. Вы отказываетесь от властного высказывания.
И это большое заблуждение, что власть – вещь, которая будет долго лежать бесхозной. Рано или поздно ее подберут. Кто в России подбирает эту власть? Клерикалы и мракобесы. Они подобрали эту власть при позволении интеллектуалов.
Фото: Культурный проект
Президент подписал указ, что церковь имеет право на возврат вещей, которые ей когда-то принадлежали. Все музеи, потенциально, которые многое сохранили и оттерли, могут быть разорены. Это будет национальной катастрофой. Почему это происходит? Потому что интеллектуалы когда-то отказались от того чтобы назвать черное черным, а белое белым. Потому что интеллектуалы отказались от права сказать, что космонавты прогрессивнее бушменов. Мы – наша группа – не страдает политкорректностью. Бушмены - это глубоко несчастные люди и желательно им помогать. Во всех планах.
Из зала: Тут 99% - пасут коз.
Осмоловский: Ну, смотря, что понимать под козами.
Из зала: Те, кто в офисах работают.
Осмоловский: Нет. Люди, которые работают в офисе - не пасут коз. Пасти коз - это пасти коз, находиться на траве с прутом в руках. А если вы работаете в офисе - вы работаете в офисе.
Вопрос: Не кажется ли, что системы хорошо/плохо – не существует?
Осмоловский: Во-первых, в определении хорошо/плохо присутствует элемент воспитания.
Фото: Культурный проект
Из зала: Это субъективно…
Осмоловский: Субъективизм - большой вопрос. Ведь когда у вас есть воспитание - вы освобождаетесь от субъективизма. Что такое воспитание? Это система правил. Что такое правила? Это то, что нас объединяет. Я не могу вас зарезать, вы - не можете зарезать меня когда вам вздумается.
Из зала: Воспитание усредняет?
Осмоловский: Не усредняет - возвышает. Искусство – не может поработить. Оно может возвысить. В России, кстати, в среде патриотов часто идет спор, что американское искусство убьет всю нашу традицию. Во-первых, современное искусство - не американское явление, а было изобретено в России (Малевич со товарищи). Во-вторых, невозможно искусством поработить. Ни одному человеку не приходит в голову, что центральная перспектива, придуманная в Италии в эпоху Ренессанса, может поработить кого-то.
Вопрос: Может у нас доминируют стереотипы?
Осмоловский: Стереотипы предполагают хоть какое-то знание. А у нас полная безграмотность. У нас никто не знает, что происходит на Западе, потому искусство воспринимается как хаотический набор картинок. Кажется, что нет никакой закономерности и возникает искус у бизнесменов, что «мы тут бабки вложим в любого с улицы и он будет искусством».
Надо сказать, что такое постоянно происходит, и возникают постоянные скандалы. Это говорит о том, что в России недостаточно эстетической рефлексии, которая компенсируется политическим скандализмом. Если у тебя нет эстетических координат, ты восполняешь их политическими координатами. Чтобы быть заметным - вступаешь в партию. Коммунистическую или фашистскую. Становишься заметным и создается впечатление, что ты что-то сделал. А ты просто стал заметен.
Поэтому недостаток эстетических координат в России ощущается полностью. Если бы были эстетическое восприятие было развито, то многие бы ни на что не претендовали.
Вопрос: Значит ли, что искусство отражает объективное состояние страны?
Осмоловский: Объективное состояние страны - не объективное состояние искусства. Связь, конечно, есть... Но это социологический диагноз, а не диагноз художнику.
Анатолий Осмоловский. Лекция вторая. "Теория искусства Клемента Гринберга"
Анатолий Осмоловский. Вторая часть лекции "Теория искусства Клемента Гринберга"
Анатолий Осмоловский. Лекция третья. "Система современного искусства: статус и престиж"