Моя первая встреча с ней состоялась два года тому назад, во время первого вологодского Международного фестиваля молодого европейского кино «VOICES». Именно на нем состоялась российская премьера фильма Анастасии Лапсуй «Пудана - последняя в роду». «После ряда документальных работ о ненцах, чукчах, нганасанах, якутах, я решила снять игровую картину. В ее основу легла реальная история моей подруги Надежды Пэре, которая была последней в своем роду, - говорит Анастасия. – Этой историей заинтересовались в Голливуде, но я отказалась выполнять поставленные ими условия, и как и прежде, снимала фильм за деньги финских продюсеров. В нем я постаралась представить собирательный образ своего народа».
В сентябре Анастасия Лапсуй снова побывала в России в качестве члена жюри национального конкурса документальных фильмов «Окно в Россию» в рамках XXII Санкт-Петербургского Фестиваля документальных, короткометражных, анимационных и экспериментальных фильмов "Послание к Человеку".
- Анастасия, как вы стали снимать кино?
- Я 26 лет проработала корреспондентом на ямальском радио. Когда я пришла туда работать, у нас впервые началось вещание на ненецком языке. В системе Гостелерадио Ямалтелерадио первым стал делать самостоятельные передачи на нашем национальном языке. Во всех автономных округах и республиках бывшего Союза передачи на национальных языках в то время делались с переводами на русский. Редакция национальных программ на Ямалтелерадио появилась по инициативе наших властей. По радио однажды объявили, что требуются радиоведущие, желающих попасть туда было очень много, но по результатам конкурса прошли только я и еще одна девушка. Позже я возглавила дирекцию национальных программ Ямалтелерадио, а также работала в московском журнале «Северные просторы» специальным корреспондентом по Канаде, Аляске, Гренландии, скандинавским странам и Ямалу.
Со временем мне показалось, что я достигла своего «потолка», и захотела двигаться куда-то дальше, заниматься чем-то новым. Вскоре познакомилась с финским кинорежиссером Маркку Илмари Лехмускаллио, который приехал на Ямал снимать одну из частей своего фильма «Я есть» о народах, живущих за полярным кругом. Кстати, съемки этого фильма продолжались семь лет. И с помощью Маркку я сделала свой документальный фильм о ненцах-оленеводах, который принес мне первый большой приз за лучшую режиссуру на кинофестивале в Анкоридже.
После этого я поняла, что на двух стульях усидеть не смогу, оставила работу в журнале и в 1995 году переехала в Финляндию. Во многом благодаря финнам я стала заниматься документальным кино: Финский национальный кинокомитет и финский аудиовизуальный центр финансировали все наши проекты. До моего приезда в Финляндию Маркку снимал игровые картины, а вместе с ним мы стали делать картины о коренных народах севера. Ведь когда западные люди приезжают в наши национальные регионы, им очень сложно понять нашу культуру, она для них абсолютно далека. Я сказала сама себе: кто это сделает кроме меня? Ненцы ведь малочисленный народ. Нас всего 35 тысяч человек, живущих в Ямало-Ненецком и Ханты-мансийском автономных округах, Архангельской области и Республике Коми. Это, в основном, оленеводы, рыбаки и охотники, которые сохранили свой традиционный образ жизни. И мне легче рассказывать о своем народе, чем остальным.
- Вы уже сняли 16 картин. Реально их увидеть где-то в России? Существует ли интерес к вашим фильмам со стороны российских зрителей и масс-медиа?
- Россия такая огромная и богатая страна, что 35 тысяч ненцев для них просто такая малость. Возможно, поэтому здесь на нас не хватает телевизионного времени и не могут уделить хоть немного внимания. Впрочем, выходит так, что все наши фильмы являются финскими, поскольку снимаются на финские деньги. Однако все они сняты на моем родном языке. Когда я подписываю договор с той или иной компанией, я настаиваю, чтобы ведущий язык был только ненецкий, а уже субтитры могут идти на каком угодно – финском, английском, русском.
- Получается, что культура, традиции и быт северного народа России куда больше интересует финнов, чем россиян?
- Выходит, что так. И это очень обидно. Самое интересное, что в Вологду в 2010 году меня пригласили благодаря Берлинскому кинофестивалю, на котором во внеконкурсной программе был показан фильм «Пудана – последняя в роду». Во время первого показа на Берлинале в зале было 1070 человек – такого количества зрителей на своем фильме я еще никогда не видела.
Кстати, один из моих фильмов был посвящен совсем другой теме. Его героем был бельгийский пастух, содержащий две тысячи голов овец, и которого называли последним из могикан. Для меня было интересно сравнить бельгийского пастуха с нашими ненецкими оленеводами
- Ямало-Ненецкий автономный округ – один из самых отдаленных и «нераскрученных» регионов России. Существует ли интерес к вашему краю у туристов и исследователей? Как встречают приезжих простые ненцы?
- Наш округ очень богат на углеводородные месторождения, у нас добывают нефть и газ. Но несмотря на то, что нефтегазовая индустрия пришла на нашу территорию, мы, ненцы, с гордостью говорим, что сохранили себя как этнос. Конечно, мы не сберегли все в том виде, как было три тысячи или даже триста лет тому назад. Жизнь есть жизнь. Это не музейный экспонат, который хранят в полной неприкосновенности. Нас также, как и остальных, затронул прогресс. Но тем не менее, ненецкий дух, дух этого малочисленного народа остается феноменом для мировых исследователей, антропологов, этнографов, историков. Сколько изменений уже произошло в мире, а ненцам удалось сберечь свой исконный уклад, который был много лет тому назад. В ненецком чуме появилась только керосиновая лампа и печка-буржуйка.
Сто лет назад многие ненцы были оленеводами, жили и питались за счет оленей. И опыт их выживания в арктических широтах стал привлекать исследователей и кинорежиссеров. Ежегодно на Ямале иностранными студиями снимается до четырех художественных и документальных фильмов. Не буду говорить об их качестве, поскольку каждый продюсер преследует свои цели, но это свидетельствует об интересе к нашему народу, который до сих пор остается неизученным феноменом.
Приезжают к нам и туристы. С одной стороны, это хорошо: появляются рабочие места, туристы привозят с собой деньги, которые остаются в автономном округе. С другой же стороны всякий туризм несет определенное бедствие для народа, который здесь живет. Ведь под туристический сервис отторгаются территории и рабочие руки. А уже сегодня мы ставим вопрос, на что делать ставку – на туризм или оленеводство? Туризм как бизнес наряду с этнографическими деревнями не прокормит всех ненцев. И если мы будем двигаться только в этом направлении, то потеряем самих себя, вынуждены будем идти на поводу у клиента. Музыку ведь заказывает тот, кто за нее платит. Когда приезжают к нам этнографы, антропологи, конечно, мы открываем для них двери очень-очень широко. К тому же, на сегодняшний день наши ученые являются лишь первым поколением ученых. Среди ненцев есть всего одна доктор исторических наук: образование тут началось только в послевоенные годы, а первый ненецкий букварь на основе латинского шрифта появился только в 1932 году. Своя же национальная интеллигенция у нас выросла лишь в последние 60 лет. Однако жизнь не стоит на месте, и нам нужны свои специалисты, например, в нефтегазовой отрасли, компьютерных технологий.
- Правда ли, что вы хотели приехать на премьеру своего фильма в России в оленьих упряжках?
- В этом была, конечно же, доля шутки - потому что сейчас лето и это было бы сложно сделать. Но из Ямало-Ненецкого автономного округа каждую зиму отправляют оленей в Москву на новогодние праздники.
Вообще, оленеводство хорошо там, где есть оленевод. А оленевод выживет тогда, если его жена каждое утро встает в холодном чуме и разводит огонь для своей семьи. В таких регионах как Якутия, Чукотка сегодня разводят руками и удивляются, почему не стало оленеводства. Все дело в том, что в годы Союза в северных регионах решили создать для людей хорошие условия и переселили женщин и детей в поселки, а оленеводство перевели на вахтовый метод. Исторически у нас сложилось так, что мужчины никогда не ходят за водой, не колют дрова, они были хозяевами за пределами чума, где царила женщина. А женщины никогда не знали, откуда берется еда – это была забота мужчины.
- Что происходит сегодня с ненецким языком? Он преподается в школе, используется в быту?
- Конечно. В первых трех классах школы все занятия ведутся только на ненецком языке. Только с четвертого он становится отдельным предметом, и всё переходит на русский. Конечно же, этого не хватает, и дети, рождённые в посёлках, уже не говорят со своими дедушками на родном языке. Такой языковой разрыв наблюдается у нас уже между двумя поколениями, а там где это произошло, начинает теряться культура народа. Детей, которые родились в посёлках, потом не отправят в оленеводческие бригады пастухами. Ведь они уже привыкли к прелестям и удобствам поселковой жизни, к теплу деревянного дома.
- Когда я смотрел ваш фильм, был потрясен, увидев людей бесконечно добрых, чутких и человечных, без малейшей капли агрессии. В какой то момент показалось, что даже современному обществу не под силу будет испортить ваш народ. Что подпитывает в ненцах эти качества?
- Мы живем в очень суровых условиях и у нас очень консервативные семьи. В одном чуме могут жить бабушки, дедушки, родители, дети и дети их детей, поскольку в одиночку – будь ты стар или молод - у нас не выжить. Всегда нужен кто-то, кто бы поддерживал твой очаг, воспитывал бы детей, ухаживал за чумом. Сберечь человеческое тепло мы смогли и благодаря тому, что для ненца каждая мать это Богиня. Женщина – это Бог. До сих пор для нас остается великой тайной появление человека на эту землю. Ведь только Боги могут создать человека. Вот почему мы не можем сделать больно женщине, обидеть ее.
Когда же кто-то уходит в мир иной, то желаем им, чтобы души их стали для нас ангелами-хранителями. Не случайно мы всегда поражаемся русским кладбищам с их каменными плитами и мрачными монументами. Они нас просто повергают в ужас. У вас люди приходят на кладбище, чтобы скорбеть об умерших. А ненцам кажется, что такие плиты не дают душам умерших близких подняться вверх и отправиться в мир духов, мир света.
У нас принято делать маленькие куклы – своеобразные вместилища душ умерших родственников - мтарма. И эти мтарма есть в каждом чуме.
- Анастасия, напоследок хочу попросить вас дать небольшое пожелание для украинских читателей на родном языке.
- Сензада'' ңьяда''! Имвядё иледа''! Хуняңы яля ңани'' тарпымд''! Будьте здоровыми, я желаю вам счастья! И чтобы завтрашним днем для вас снова встало солнце!
Справка:
Ненцы, ненц или хасова (самоназвание «человек») – коренное население европейского севера и севера Западной и Средней Сибири. Численность в Российской Федерации – 34,5 тысячи человек. Выделяются две этнографические группы – тундровые и лесные ненцы. Говорят на ненецком языке самодийской группы уральской семьи, который подразделяется на тундровый (наиболее распространенный) и лесной диалекты.
Анастасия Лапсуй - известная на Ямале журналистка и режиссер. Свои фильмы снимает вместе с мужем Маркку Лехмускаллио. К каждой съемке они готовятся основательно, поэтому новые работы появляются раз в 1,5–2 года. На подготовку и съемки «Пуданы – последней в роду» ушло три года. Финансирование получают исключительно лишь с финской стороны, от России режиссеры не получают ни копейки.