Подписание 28 союзных программ в рамках «углубленной интеграции» произошло на фоне явного похолодания в отношениях Москвы и Минска. Конфликт был спровоцирован атакой режима Лукашенко на газету «Комсомольская правда в Беларуси». Издание вызвало гнев диктатора из-за того, что там было опубликована короткая заметка об айтишнике Андрее Зельцере, погибшем в перестрелке с сотрудниками КГБ. Поскольку бывшая одноклассница айтишника делилась о нем хорошими воспоминаниями, газету обвинили в «оправдании терроризма» и «пропаганде экстремизма». Сайт kp.by был заблокирован, а автор материала Геннадий Можейко – арестован белорусскими спецслужбами (по одной из версий – на территории РФ).
Издательский дом «Комсомольская правда» непосредственно связан с окружением Владимира Путина, а саму московскую газету называют любимым печатным изданием российского президента. Поэтому неудивительно, что Кремль выступил с публичной критикой действий властей Беларуси и выразил заинтересованность в положительном разрешении этой ситуации. Однако Лукашенко не только не отступил, но и вскоре «дожал» газету: московское руководство «КП» было вынуждено объявить о закрытии своего представительства в Беларуси. СМИ почти единодушно восприняли подобную развязку как унизительную капитуляцию Путина перед Лукашенко.
Но и на этом последний не остановился. На государственном белорусском канале СТВ напомнили, что Лукашенко во время пандемии ботокс не колет и в бункере не прячется. Путина прямо никто не называл, но все прекрасно поняли, о ком шла речь, и кто конкретно стоял за этой атакой на российского президента.
Сражаться за «Комсомольскую правду» Кремль действительно не стал, но зато Лукашенко очень быстро напомнили о шаткости его положения. Сначала был отменен визит Путина в Минск. Потом в сеть «слили» данные закрытого исследования ВЦИОМ, которое свидетельствовало о том, что рейтинг белорусского диктатора значительно уступает рейтингу его оппонентов. Наконец, в преддверии Высшего Госсовета Союзного государства на радиостанции «Эхо Москвы» (подконтрольной «Газпром-медиа») вышло большое интервью Светланы Тихановской – главного противника Лукашенко. В том, что появление такого интервью было согласовано с Кремлем, эксперты даже не сомневались.
Хотя белорусские пропагандисты позволили себе ряд резких выпадов в сторону России, но всё же на этот раз Лукашенко не пошел на эскалацию конфликта. В итоге 4 ноября после почти трех лет переговоров об «углубленной интеграции» соглашения все же были подписаны. Причем Лукашенко пришлось пойти на этот шаг в максимально некомфортной для себя обстановке: Путин даже не пожелал лично с ним встретиться. Заседание Высшего Госсовета прошло в формате видеоконференции, к которой Путин присоединился из оккупированного Севастополя. Выбор такого формата был явно не случаен.
На условиях Кремля
Интеграционные программы, утвержденные Путиным и Лукашенко, сами по себе не являются чем-то катастрофическим для суверенитета Беларуси. О создании наднациональных органов, единых регуляторов или госслужб там речи нет (во всяком случае в первоначальной версии этих документов). В программах говорится лишь о «гармонизации» и «сближении» в сфере налогового и таможенного законодательства, денежно-кредитной политики, валютного регулирования, платежных систем и т.д. Также планируется до конца 2023 года создать единый рынок электроэнергии, нефти и газа. То есть документы сформулированы довольно осторожно, что оставляет официальному Минску некоторое пространство для маневра.
К тому же опыт показывает, что далеко не каждое интеграционное соглашение затем выполняется. Базовый договор о создании Союзного государства от 1999 года предусматривал куда более масштабный план интеграции - вплоть до принятия союзной Конституции и введения единой валюты. Однако эти пункты до сих пор не реализованы.
Так что считать соглашения от 4 ноября безоговорочной капитуляцией Лукашенко было бы неверно. Но факт в том, что, пожалуй, впервые стратегия «нефть в обмен на поцелуи» не сработала, и официальному Минску пришлось принимать условия Кремля.
Вступая в интеграционные переговоры в конце 2018 года, Лукашенко выдвинул простую формулу: утром деньги (новые экономические дотации) – вечером стулья (интеграция). В частности, белорусский диктатор хотел получить компенсацию за налоговый маневр, а также цену на газ на уровне Смоленской области. Путин отстаивал обратный порядок действий, справедливо опасаясь, что Лукашенко может взять деньги, а от своей части сделки уклониться. В итоге подход Кремля победил: интеграционные документы были подписаны без выполнения первоначальных условий официального Минска. Более того, новый кредит, который Путин пообещал Лукашенко в сентябре, пока что также не перечислен.
Судя по всему, в Кремле твердо решили больше не платить за пустые слова. Там хотят видеть реальные шаги Лукашенко навстречу России и окончательное утверждение Беларуси в статусе покорного сателлита.
Крымская эквилибристика
Заседание Высшего Госсовета Лукашенко завершил продуманным политическим заявлением: он посетовал, что Путин не позвал его в аннексированный Крым и признался, что хочет посетить Севастополь. Параллельно председатель Постоянной комиссии по международным делам Палаты представителей Андрей Савиных в эфире «Соловьев Live» заявил, что слова Лукашенко следует считать признанием Крыма территорией России. Он добавил, что Беларусь уже давно признала полуостров российским «и де-факто, и де-юре», просто это не было «формализовано для российского медийного пространства».
По сути, речь шла об очередной попытке разыграть стратегию «нефть в обмен на поцелуи». В Минске явно надеялись, что подобные заявления помогут вернуть благосклонность Путина. При этом сущностно для режима Лукашенко ничего не менялось. Официальный Минск и так всегда поддерживал Россию в крымском вопросе: Беларусь голосовала против всех крымских резолюций ООН, Лукашенко в своих выступлениях оправдывал действия Путина и возлагал ответственность за потерю полуострова на украинцев, а экономические контакты с оккупированной территорией шли полным ходом.
Однако словесная эквилибристика, за которой обычно режим Лукашенко старался спрятать свою реальную позицию по Крыму, позволяла официальному Минску создавать на международной арене благоприятный имидж: якобы Беларусь сохраняет равноудаленный нейтралитет в российско-украинском конфликте. Эта легенда ранее неплохо монетизировалось, позволяя Лукашенко активно развивать отношения с ЕС и США. Но теперь, в условиях открытой конфронтации с Западом, подобная словесная эквилибристика мало что значит, поэтому крымскую риторику можно и скорректировать.
Однако в Кремле восприняли произошедшее без восторга: там дали понять, что не считают эти слова официальным признанием Крыма российской территорией. Подобная бескомпромиссность связана с тем, что Путин намерен добиться от Лукашенко не мелких уступок, но абсолютной покорности. Российское руководство не просто хочет полной поддержки в крымском вопросе – оно хочет, чтобы власти Беларуси выражали свою позицию именно в тех формулировках, которые желают слышать в Кремле.
Сейчас демонстративная поддержка оккупации Крыма со стороны Лукашенко нужна Путину как символ утраты официальным Минском субъектности на международной арене.
Военный двигатель интеграции
Именно в контексте постепенного лишения режима Лукашенко международной субъектности следует воспринимать и утверждение новой Военной доктрины, что также произошло в ходе заседания Высшего Госсовета. К слову, белорусский президент не подписал этот документ – было сказано, что стороны это сделают в рабочем порядке.
Текст новой доктрины не опубликован, поэтому конкретное ее содержание остается неизвестным. Однако в Москве всячески подчеркивают антизападный характер документа. «Кроме угроз военного характера продолжаем сталкиваться с политическим и экономическим давлением на наши страны со стороны так называемого коллективного Запада. В сложившихся условиях вынуждены принимать меры ответного характера», – заявил министр обороны РФ Сергей Шойгу.
Несмотря на общее желание встроить новую доктрину в контекст нынешней конфронтации Лукашенко с Западом, в действительности этот документ разрабатывали задолго до событий 2020-2021 гг. Проект новой Военной доктрины Путин одобрил еще в декабре 2018 года – к слову, почти одновременно с началом переговоров по «углубленной интеграции». Но тогда Лукашенко не без успеха играл в многовекторность внешней политики, поэтому подобные документы были ему ни к чему. Теперь же доктрина была утверждена без сопротивления и предварительных условий. Ничего не получил официальный Минск и за продление соглашения о размещении в Беларуси двух российских военных объектов (РЛС под Ганцевичами и узел связи в Вилейке).
На всем том же заседании Высшего Госсовета Лукашенко объявил, что они с Путиным намерены усилить региональную группировку войск Беларуси и России. Ранее Шойгу также говорил о том, что региональной группировке и развитию объединенных систем военного назначения будет уделено в 2022 году «первоочередное внимание». Похоже, что за подобными заявлениями скрывается желание Москвы под тем или иным предлогом нарастить свое военное присутствие в Беларуси. Если Путин сможет этого добиться в ближайшее время, то это станет гораздо более действенным инструментом поглощения Беларуси, нежели подписанные 4 ноября интеграционные программы.