Весёлая долина
Село Весёлая Долина Бахмутского района Донецкой области состоит из большого и старого мужского психоневрологического интерната на 350 мест. Отсюда до неподконтрольных Украине Горловки и Дебальцево всего 10 км полем. Кроме людей с психическими расстройствами, в посёлке жителей нет, а потому название его звучит как насмешка. Доехать в интернат можно только машиной от Бахмута по разбитой дороге, время от времени превращающейся в глиняное месиво из-за нелегальной добычи породы. У входа на территорию интерната виднеются Светлодарские трубы ТЭС.
В 2014-м Весёлую Долину не коснулись взрывы, только гудела земля, а в интернате дрожали окна. Директор учреждения скоропостижно умерла ещё до начала боевых действий, но занять её место никто не рисковал – слишком большая ответственность, слишком мало работников осталось в прифронтовых сёлах. Полтора года интернат работал без директора, пока не появилась Людмила Ивановна. Она могла уехать из Горловки в большой город и остаться там, возможно, стать чиновницей, но выбрала для себя наладить работу интерната в Весёлой долине.
Людмила Ивановна немного суетится и нервничает. На её рабочем столе стоят розы и желто-синие хризантемы. Она отвыкла говорить с журналистами, хотя раньше в Горловский интернат к ней приходили часто – здание было образцово-показательным, соответствовало европейским нормам, а потому туда любили приводить разных гостей. Людмила Ивановна улыбается, у неё есть удивительная способность – трезво рассуждать о войне и эвакуации, которые не дают ни одного повода для радости, но при этом утешительно подбадривать себя и персонал и даже немного шутить.
- Мне надо все время быть активной. Раньше я не умела сдерживать свои эмоции. Но после эвакуации пришлось научиться. Это очень болезненные воспоминания. Единственный раз в жизни, где мои эмоции все остались вот здесь, - она сжимает кулак и подносит его к горлу. - Я им стараюсь не давать волю.
Когда Людмила Ивановна впервые увидела своих новых подопечных, 350 мужчин с психическими расстройствами, ей стало не по себе:
- Иду я по коридору, а они все такие грустные и обшарпанные какие-то, атмосфера в интернате угнетающая, - вспоминает она. – Вскоре я убедилась, что к ребятам этим просто нужен подход. Психически больные - это такие же люди, как и все мы, а значит их нужно вывозить на прогулку, им мир нужно показывать! Я рассказывала и опровергала все слухи про интернаты, ведь про такие учреждения говорят, словно крест ставят – «дурдом». Я ломала стереотипы в Горловке, я их и здесь поломаю.
Водитель интерната вспоминает одни из первых наставлений директора так: «Людмила Ивановна сразу предупредила: «Пусть я только услышу, что кто-то из работников скажет на ребят “дурак”». Я бы их и сам так не назвал, конечно. Просто тогда я понял, что она строгая, но справедливая. И человечная очень. Ну и убедился, что я здесь надолго задержусь».
Саша - высокий молодой человек в строгом костюме, светлой рубашке и очках. Он живёт в Весёлой Долине уже восемь лет и хорошо помнит тот день, когда у интерната появилась новая директор.
- Она пришла неожиданно, – вспоминает Саша. - Все вдохнули, насторожились, подумали, что кто-то из Киева, но она сказала: «Хлопцы, я буду директором».
Вскоре Саша предложил Людмиле Ивановне свою помощь, а она решила занять его, чтобы этим отвлечь от заболевания - уменьшить количество приступов истерики. Так у подопечных появился комитет самоуправления, а Саша стал его председателем и приобщил к активности своих пятерых друзей.
- Мы сразу же начали поездки организовывать: ездить по Бахмуту, Славянску, Святогорску, несмотря на блокпосты. Многие ребята никогда город не видели. Это для них был приятный шок. Теперь мы устраиваем концерты, ездим в гости к девочкам в Славянский интернат. А то, что где-то стреляет, мы уже привыкли. «Ребята, не переживайте. Я иду вперёд, и вы идете вперёд. Главное - не журитесь», - так она нам говорит.
После своего назначения, директор попросила приглашать её подопечных на мероприятия. Так в жизни некоторых случились первые песни, репетиции, конкурсы, концерты, поездки, знакомства и общение, телефонные звонки и свидания.
Мужчинам купили разную одежду - появилось разнообразие и возможность выбора. Изменились и правила проживания – пронести спиртное на территорию интерната стало практически невозможно, как и достать его, обратившись к работникам - за этим директор следит лично. Еду купить теперь можно или в выездной лавке (которая приезжает из Бахмута в день пенсии), или поехав раз в неделю автобусом в город - никакой передачи денег персоналу. При этом все траты в выездной продуктовой лавке в интернате фиксируются в журнале, а значит всегда можно контролировать, сколько денег от пенсии осталось. Можно, пусть и долго, но копить на что-то более серьезное – телевизор, радиоприёмник, телефон.
За территорией интерната появился ряд собачьих будок. У каждой есть свой хозяин: вечером ей приносят объедки из столовой и выгуливают на поводке. У некоторых подопечных есть свой кот и даже черепаха.
Зимой в интернате жизнь не очень разнообразна, потому некоторые выращивают герань, чтобы летом высадить её на свои клумбы. Кто-то вышивает, вяжет, играет в бильярд, снова и снова репетирует песни к новым концертам.
В актовом зале парень в вышитой рубашке третий раз выступает перед другими подопечными с песней о матери. Поёт с надрывом, притопывая ногой в такт музыке. Людмила Ивановна слушает внимательно и знает, что допев, он подойдет и спросит, понравилось ли ей.
- Людмила Ивановна, я хорошо пел?
- Ты прекрасно пел. Очень, Лёша, хорошо пел. Мне понравилось.
- А можно ещё одну, любимую?
- А потом я спою, - подходит другой подопечный.
- И я тоже.
Ребятам важно, чтобы их дослушали и что-то сказали. Людмила Ивановна всегда остаётся и говорит.
Скоро у интерната появится отделение поддерживающего проживания. Это означает, что как минимум 12 людей смогут попробовать жить более самостоятельной жизнью под контролем сопровождающих: стирать, вести хозяйство, готовить еду.
- Я хочу, чтобы они развивались, становились лучше. И надеюсь, что мы когда-то сможем отправить их жить в общество. А ещё мечтаю их женить, - говорит Людмила Ивановна.
Через пару месяцев начнется капитальный ремонт всех зданий, замена проводки, реконструкция котельной, замена оборудования прачечной. Сама территория интерната будет тоже выглядеть иначе - предусмотрен ландшафтный дизайн. Но самое главное - появится футбольное поле с искусственным покрытием.
Футбол для мужчин стал чудесным лекарством, несмотря на то, что появился в интернате как способ занять подопечных хоть чем-то. Муж Людмилы Ивановны, в прошлом учитель физкультуры, взял подаренные «Шахтёром» мячи, одел мужчин в старую спортивную форму и начал объяснять им правила игры. Через два месяца команда уехала в Киев на турнир, а затем – в Польшу.
- Я помню их реакцию, когда они впервые увидели город. Они останавливались посмотреть на высотки и плакали. Они не могли насладиться тишиной, поверить, что нет растяжек, что по улице можно ходить спокойно, вспоминает директор.
Кому-то футбол помог справиться с зависимостью, другим - избавиться от приступов, поверить в себя, а кто-то впервые увидел что-то, кроме синих стен. Теперь футбольное поле здесь ждут, как чудо.
В этом году команды для участия в турнире будут определять жеребьевкой. О том, что поехать на соревнование в Киев возможно не повезёт, Людмила Ивановна рассказала только своему помощнику Саше. Саша ответил: «Не переживайте. Вы идите вперёд, а мы за вами».
«Приходи ко мне работать»
За десять месяцев до этой встречи девятилетнюю дочь Тани парализовало. По дороге в больницу перед машиной «легли бетонные перекрытия» - блокпосты самопровозглашенной республики. Тогда Таня поняла – в Горловку они больше не вернутся.
В больнице состояние ребёнка быстро стабилизировали, и в один из вечеров они даже вышли на прогулку на улицу. «Мамочка, давай вернёмся в палату и полежим». Вернулись.
- И ни свиста, ни звука, только волна поднялась. Начался обстрел, - вспоминает Таня. - Я успела два шага до дочки ступить, схватить за футболку и выбросить за двери просто на бетонный пол. Схватила одеяла, документы, двоих девочек-сестричек из соседней палаты. Ещё двоих детей постарше выбросило волной, их забрала санитарочка. До подвала мы толкали детей ногами по бетонному полу. Деток из патологии новорожденных просто как дровишки перебрасывали по цепочке. Дальше начали забирать гражданских с улицы. Обстрел был длительный, почти сутки. Два хирурга и реаниматолог оперировали прямо в подвале. На следующий день, как приговор, услышали: «Больница закрывается, разъезжайтесь». Нашли машину. Уходили через Углегорск. Водитель категорически отказался ехать по краю канала, сказал: «Машина там сорвется. Бери ребенка и иди по краю. Надеюсь, тебя не тронут». Я шла, дочка на руках спала под лекарствами. Некоторое время перебыли в полях, мимо нас прошла техника. На подходе к Славянску нас встретили знакомые на машине. Мы прорвались. Мы оказались в Бахмуте”.
Дальше Таня несколько раз попыталась забрать больных родителей из Горловки, но из-за сильных обстрелов сделать это удалось только 27 декабря. Новый год семья встречала в тишине, но без дома, работы и надежды.
Встречу в магазине Людмила Ивановна закончила словами:
- Таня, немедленно приходи ко мне работать.
Через пару дней Таня вышла на работу в новый интернат. Позже пришла ещё одна горловская медсестра – Ирина. Её Людмила Ивановна тоже увидела в городе случайно.
Ни Таня, ни Ирина, ни Людмила Ивановна не возвращались в Горловку потому, что возвращаться больше некуда — в их дома попали снаряды, они дали усадку. Им приходится снимать квартиры. Чаще всего выручают переселившиеся вглубь Украины знакомые, которые сдают своё жилье за оплату коммунальных платежей.
Первое время Людмила Ивановна жила в наполовину разрушенном доме с температурой +10 градусов в комнате: спала одетая и обутая. Сейчас она вместе с мужем, сыном и собакой снимает маленькую однокомнатную квартиру.
- Тяжело думать о том, что потерял. Душа болит за Горловкой всё равно. За моим интернатом. До сих пор говорю - «моим». Я туда вложила больше сил и энергии, чем в свою семью, чем в свою квартиру. Я его со стройки взяла, - говорит она и вдруг приободряется. - Тем не менее, здесь я тоже уже вижу какие-то результаты, и это поддерживает.
Время от времени Людмила Ивановна ездит проведывать своих подопечных, разбросанных по всей Донецкой области.
- Помню, как в одном доме-интернате навстречу мне выбежала наша Ковалёва без ноги, на костылях. Она была босая — не стала тратить время на то, чтобы обуться. Она так голосила, что мой водитель, здоровый мужик, рыдал. «Вы за нами приехали? Вы уже за нами? Я бы за вами пешком пошла! Заберите! Ну заберите нас!»
«Передайте привет. Пусть нас заберёт»
Я нашла их в Константиновском доме-интернате для людей пожилого возраста. Сюда переселили 31 эвакуированного из Горловки подопечного Людмилы Ивановны. До начала 2018 года дожили 18. Большинство умерло в течении года после переезда. Принявшая людей новая директор признается: «Такой природной смертности, как в 2015 году, у меня ни один год не было. Затосковали люди, стресс».
У Ольги Александровны после инсульта парализована нога и рука. Её улыбка и глаза не врут – она бодра, хоть и подводит тело – ходит немного неуверенно, а руку держит прижатой к груди. Большую часть времени она проводит за распусканием старых свитеров или книгой. Её соседка, Татьяна Михеевна, значительно старше. Она сидит на кровати и смотрит в одну точку, вздыхает, иногда прислоняется к подушке, свесив ноги на пол. Вечером выходит «на собрание» - так в шутку называют просмотр телевизора. Здесь женщинам живётся хорошо, но нет такого дня, когда они не вспоминали бы о своих оставленных в Горловке вещах и не мечтали бы вернуться назад. Интернат они называют не иначе, как дом. Произнесённое слово «Горловка» мгновенно делает их моложе: они наперебой рассказывают о своей жизни там, вспоминают концерты духового оркестра и песни, выезды в город, возможность готовить оливье и пироги, пить чай подолгу на кухне, поездки в церковь, в Алупку, Алушту, санатории, но больше всего говорят о директоре.
- Людмила Ивановна, знаете, золотой человек. Я ведь даже одной рукой у неё картошку чистила, вышивала! Вы бы ахнули! Однажды вышила кота и ей в подарок, но он там остался, - начинает свой рассказ о прошлой жизни Ольга Александровна.
- Мы стояли за ней горой, - подхватывает Татьяна Михеевна и женщины замолкают.
- Расскажи, как ты плакала вчера. Вот такими слезами ревела мне тут. Рассказывай, - приказывает Александровна соседке.
- Очень. Очень тяжело. Не буду. Чтоб Людмила Ивановна не зашла в столовую, не было такого дня. Зимой, в коридоре мы или на улице – она с нами всегда была.
- Понимаете, мы жили, как дома.
- Как дома жили. Дома.
- Но уже известно стало, что мы тут надолго, что прописали нас сюда.
- А тут ещё вдруг что, так сразу: «А вы не наши». Есть их люди, а есть - мы. Пе-ре-се-лен-цы. И всё. А в остальном хорошо живём, конечно, - опускает глаза Ольга Александровна. - Если увидите Людмилу Ивановну, передайте ей, пожалуйста, большой-большой-большой привет. Мы её любили, и любим и любить будем. И вдруг получится, пусть мы все вместе вернемся домой! Передадите?
* Проект осуществляется при финансовой поддержке Правительства Канады через Министерство международных дел Канады