Не будь их, этих женщин, их самоотверженной любви и всепоглощающего сопереживания, многие из нас не дожили бы до возвращения в ту самую большую зону. Потому что в наших текстах была засекреченная коммунистическими властями информация, правдивая и острая. Опубликованная в Самиздате, озвученная «Свободой», Би-Би-Си, «Голосом Америки», «Немецкой волной», эта информация защищала нас, окорачивала руки наших палачей в КГБ и МВД.
Внезапные обыски, вызовы на мучительные допросы в КГБ, преследования на работе, запугивание близких и друзей… так жили они, спасавшие нас от небытия. Благодаря этим женщинам мы, советские политзаключенные, не стали лагерной пылью. В отличие от Сталина, Брежнев сотоварищи боялись огласки. Им очень хотелось выглядеть в глазах цивилизованного мира «советскими демократами».
Алла Марченко была одной из этих женщин. Блестящей академической карьере (она была демографом) она предпочла сопротивление. В лагере ВС 389/35 на Урале отбывал свой немалый срок её племянник – киевский журналист Валерий Марченко. Так они и жили: мама Валерия, кандидат педагогических наук Нина Михайловна регулярно (только раз в году!) ездила за тысячу километров на свидание к сыну, и столь же регулярно в своём теле вывозила в Киев десятки маленьких контейнеров, содержащих нашу лагерную правду.
Так же регулярно вывозила в себе информацию жена Свитлычного Леонида Павловна, так же спасала всех нас москвичка Люся Бойцова, жена Сергея Адамовича Ковалева. В Москве расшифровывали наши тексты Нина Лисовская, Людмила Алексеева, Мальва Ланда.
Спустя сорок лет цивилизованный мир помнит только наши, политзаключенных, имена, да и то, далеко не все. Мир напрочь забыл о тех удивительных женщинах, выбравших для себя негромкое сопротивление. Мир не понимает: там, в тюрьмах и лагерях, нам было легче, проще и, пожалуй, безопаснее, мы уже были Там! Им было страшнее, опаснее. Потом, спустя десятилетия, я неоднократно просил: «Алла, сядьте за стол, вспомните всё, ваш опыт уникален, эти воспоминания важны не только для вас и для вашего сына, с малых лет увидевшего обыски, взламывание входной двери, аресты… Вы обязаны записать пережитое ради десятков других женщин, осмелившихся сказать «нет» своему страху». Не записала. Думаю, боялась возвращаться в своё советское прошлое.
Было и другое, еще более опасное в её жизни. В средине 70-ых она согласилась стать представителем Фонда Солженицына в Украине. С этим Фондом чекисты боролись нещадно, его представителей арестовывали немедленно. Уже высланный принудительно из СССР Александр Исаевич Солженицын организовал специальный Фонд, помогавший выжить, не умереть от голода семьям советских политзаключенных. Тоталитарное государство к такой «антисоветской деятельности» не могло относиться спокойно. Алла сумела выжить, продолжила эту чрезвычайно опасную гуманитарную миссию, несмотря на давление и угрозы со стороны КГБ.
Лучше всего эту сторону диссидентской жизни знают тогдашние работники 5-го Управления КГБ. Но и они, как и Алла, воспоминаний не пишут. Даже лучший эксперт из них, умный и образованный генерал Марчук, лично складывавший и анализировавший всю диссидентскую оперативную мозаику. Не напишет, никогда. Да и профиль своей деятельности он резко поменял… Один из его приближенных, генерал Нездоля, не так давно издал свою книгу. Мерзкую книгу. Но и там – ни слова об Алле и подобным ей.
Нет Аллы. Ушла. Вслед за сестрой, Ниной Михайловной. Некому вспомнить. И, следовательно, некому помнить.