ГлавнаяОбществоЖиття

Дорога для живых

Всё чаще возвращаюсь в своё прошлое. К милым моим друзьям, ещё живым, ещё не знающим о своём невесёлом будущем. В зону. Вижу там у барака улыбчивого Дмитра Басараба, всегда сосредоточенного Евгена Пришляка, чуть сгорбленного Ионаса Матузевичуса… Там, в зоне я хотел написать пьесу о Сизифе, сумевшем закатить свой камень на вершину горы. О растерянном Сизифе, потерявшем внезапно смысл жизни. Не написал… Не успел, писал многое другое. Ежедневно, постоянно.

Дорога для живых
Фото: www.refdag.nl

Я – выжил. А их всех уже нет. Таких тёплых, таких необходимых мне. Подойти, обнять и вместе помолчать. Помолчать с другом, это великое счастье. Только молчать. Не рассказывать каждому из них о скорой смерти, о скорых нечеловеческих муках в уголовных зонах (это – Пидгородецкому, ещё не знающему о своём сроке в тридцать семь лет тюрем и лагерей). Я выжил, но так и не написал пьесу о Сизифе. Пишу многое другое, ежедневно, постоянно. Потому что я выжил, обязан писать. Обязан оставить память о них.

Кто победил? Сталин и Брежнев? Или они, лагерные старики, юношами начавшие свой путь в ГУЛАГе? Твёрдо знаю: тиран побеждает, если на могиле его жертв – безымяные холмики. Я, выживший, расставляю таблички памяти. Как могу, как помню. Сердцем и словом. И другие таблички, указующие заросшую бурьяном дорогу. Дорогу для живых. Беспамятных, растерянных живых, преданных поводырями. Я живу в беспамятной стране.

Всё чаще и чаще возвращаюсь в прошлое. К ним, победившим себя, свою жизнь. И свой страх. Годы сопротивления в лесу и в горах, сон в земляных норах, двадцать пять лет тюрем и лагерей – вот и вся жизнь. Крестьянские сыновья, не очень грамотные, не много читавшие, не захотели приспосабливаться к истории. Мне трудно без них в моей беспамятной стране. Очень трудно. Я, как и прежде, чужой. Как и прежде, до ареста и суда в 1972 году, одинокий. Чужой и одинокий немолодой русскоговорящий еврей, считающий себя украинцем. С ними, лагерными стариками, я был своим.

Мудрый Камю предупреждал: никогда не возвращайтесь туда, где вы были молоды. А я возвращаюсь, всё чаще и чаще. Не в сновидениях, в памяти. Не читая «Хроники зоны ВС 389/35», это я их писал и готовил к отправке на волю. Только из памяти, так честнее. Из своей, субъективной памяти. Я – не историк, это мои субъективные воспоминания. Живу на кладбище? Может, и так. На кладбище среди оплёванных могил расставляю таблички. Такая странная профессия, помнить и писать. И расставлять таблички.

Камю написал о Сизифе. Великолепный текст осознания героизма, так и не изданный в переводе в СССР. Альбер Камю не был «антисоветчиком», он разрушал основы тоталитарной идеологии. Нацистской, советской. В 1972 году мне вменили как проявление антисоветской агитации и пропаганды чтение и распространение Нобелевской лекции Альбера Камю. Такая была страна. Боявшаяся Камю и его Сизифа.

Напишу ли я свою пьесу о Сизифе? Не уверен.

Семен ГлузманСемен Глузман, дисидент, психіатр
Читайте главные новости LB.ua в социальных сетях Facebook, Twitter и Telegram