Африка, являясь самым слаборазвитым регионом мира, долгое время пребывала в стороне от этих процессов. Однако, к началу 00-х инвесторы уже настолько привыкли к мысли о неизбежности ускоренного роста в развивающихся странах, что стали высматривать те из них, инвестиционный потенциал которых не был толком использован, даже среди самых бедных стран мира. С периферии внимания Африка стала смещаться в его центр.
Африка как инвестиционная идея
С 2000-го до предкризисного пика в 2008-м прямые иностранные инвестиции в Африку выросли примерно в семь раз. Около половины их (и большую часть портфельных инвестиций) составил приток капитала из развитых стран. Эти цифры не так велики, как может показаться – в пересчёте на душу населения Украина получила в 2008 году в три с лишним раза больше прямых иностранных инвестиций, чем африканские страны. Примерно такие же цифры относятся к одной из наиболее интересных в плане прибыльного вложения денег стран мира – Бразилии. Однако, темпы наращивания инвестиций, безусловно, являются в Африке самыми высокими из всех континентов.
Отдельно следует отметить активность на Чёрном континенте китайских компаний. Китайское правительство ведёт в Африке крайне активную дипломатическую деятельность, призванную продвигать китайские экономические интересы. В основном, китайцы занимаются крупными инфраструктурными проектами, которые кредитуют (что не удивительно) китайские же госбанки. Прогнозируют, что к 2015 году накопленные прямые инвестиции в Африку из Китая составят $50 млрд. Кроме того (и это, опять-таки, не удивительно) Поднебесная проявляет огромный интерес к африканским природным ресурсам – нередко, инфраструктурные проекты и кредиты производятся в счёт будущих поставок африканцами сырья по льготным ценам. Несомненно, в китайском интересе есть, помимо чисто экономических соображений, огромный элемент соображений геополитических.
На данный момент, Африка занимает в сердцах инвесторов особое место. В международном инвестиционном сообществе доминирует идея о том, что эпоха отставания развивающихся стран от развитых (характерная для большей части 20 столетия) закончилась с началом нынешней глобализации, и теперь развивающиеся страны будут расти ускоренными темпами до тех пор, пока не приблизятся к развитым. Соответственно, считается, что тот, кто сумеет первым вложить деньги в только-только начинающий развиваться регион, получит наибольшие дивиденды от этого ускоренного роста. Именно Африку сейчас воспринимают как такой регион с блестящими перспективами. Привыкшие к сверхбыстрым темпам роста в восточноазиатском регионе, многие инвесторы ждут чего-то подобного и от Африки.
Однако, оправданы ли эти ожидания?
Две Африки
С экономической, культурной и даже географической точки зрения, Африка не едина, а разбита на две части, отделённые друг от друга Сахарой – Северную Африку (страны Магриба и Египет) и Чёрную Африку южнее Сахары. Несмотря на то, что их часто смешивают, с точки зрения инвестиций эти регионы кардинально отличаются и о них нужно говорить отдельно.
Северная Африка – богатый по меркам континента регион. ВВП по ППС на душу населения там превышает этот показатель для Африки южнее Сахары примерно в три раза. В Магрибе и Египте, в целом, значительно лучше поставлено государственное управление, есть достаточно ёмкие внутренние рынки. Кроме того, данный регион обладает большими нефтегазовыми запасами и в нём неплохо развита (и продолжает развиваться) туристическая отрасль.
Вышеописанные особенности и определяют структуру инвестиций в эти страны. В основном, иностранцы вкладываются в нефтегазовую отрасль, туристическую инфраструктуру, и в сектора экономики, завязанные на внутренний рынок – от телекоммуникаций до ритейла.
Проблем, распространяющихся на весь этот регион, сейчас две. Во-первых, (и этот фактор в обозримом будущем никуда не пропадёт) высокая значимость нефтегазовой отрасли для местного экономического роста делает его зависимым от колебаний цен на нефть. Они довольно волатильны и могут проседать на длительные сроки. Во-вторых, события Арабской Весны 2011 года дестабилизировали политическую обстановку во всём регионе. Как долго продлится нестабильность, сказать сложно, но последствия её в бедном и подверженном исламскому фундаментализму регионе могут быть самыми неприятными.
Чёрная Африка – беднейший из регионов мира. Именно здесь находятся наименее развитые страны планеты – Сомали, Демократическая Республика Конго, Бурунди, Либерия, Сьерра-Леоне и другие. Есть здесь, впрочем, и достаточно высокоразвитый регион – Южная Африка. Такие страны как Ботсвана, ЮАР, Намибия и Ангола, в целом, богаче даже североафриканских.
Африка южнее Сахары, в основном, интересна своими природными ресурсами. Будучи относительно неосвоенным, этот регион обладает большим количеством легкодоступных месторождений самого разного сырья, что, естественно, привлекает внимание сырьевых компаний с других континентов. Интерес представляют и внутренние рынки ряда стран – в первую очередь, богатых южноафриканских, но привлекательным считается и, например, потенциально очень большой рынок Нигерии – крупнейшей по населению страны в Африке.
Бедой региона является его жуткая отсталость. Большая часть населения живёт традиционным укладом, слабоохваченным рыночной экономикой, что крайне негативно сказывается на внутренних потребительских рынках. Регион страдает от политической нестабильности и коррупции, уровень образования и качество здравоохранения в нём худшие в мире, инфраструктура крайне слаборазвита. Чёрная Африка уязвима даже к климатическим изменениям – по расчётам Мирового Банка глобальное потепление на 2°C приведёт там к безвозвратной потере 4-5% ВВП из-за очень зависимого от климатических условий сельского хозяйства.
Не-Китай
Немалое влияние на восприятие развивающихся стран как растущих сверхбыстро оказала впечатляющая динамика экономики Китая. Китай успешно демонстрировал устойчивый рост ВВП в районе, в среднем, 9-10% за год с начала 80-х. Пару лет назад эта страна стала второй экономикой мира, опередив Японию.
Нередко, китайские темпы роста проецируются на другие развивающиеся страны. Особенно часто это делается применимо как самым бедным и слаборазвитым странам, так как они имеют, по определению, наибольший потенциал ускоренного роста.
В реальности, китайские темпы долгосрочного роста уникальны (во всяком случае, для большой страны). Близки к ним лишь темпы роста экономики Японии и "азиатских тигров" в 60-80-е. Причина этого состоит в том, что эти восточноазиатские страны следовали (и, в случае Китая, следуют) отличной от других стран экономической модели. Суть этой модели состоит в систематическом перераспределении финансовых ресурсов от потребителей к производителям, в результате чего угнетается рост внутреннего потребления и стимулируются инвестиции. Поскольку наращивание инвестиций в бедных капиталом странах, как правило, даёт огромную отдачу, да и осуществлять его ускоренными темпами гораздо легче, чем наращивание потребления, – экономика растёт небывалыми темпами. Загвоздка состоит в зависимости от внешнего спроса – ведь чтобы инвестиции имели адекватную отдачу, кто-то должен предъявлять спрос на производимый продукт, а внутреннее потребление угнетено.
Японии и Китаю возможность расти таким образом предоставил американский потребитель. Если предполагать, что многие африканские страны примут такую же модель экспортно-ориентированного роста, то кто обеспечит им необходимый внешний спрос?
Здесь возникает проблема. Наращивание ЗВР огромными темпами, которого потребовало поддержание высоких темпов роста китайской экономики в 00-х, уже создало всему миру огромные проблемы, выступив критически важным фактором в произошедшем мировом экономическом кризисе. После кризиса, возможности американского потребителя поддерживать гигантский импорт иностранных товаров сократились.
Фактически, США начали долгосрочно двигаться в сторону более сбалансированной экономики. ЕС всегда был в этом плане довольно сбалансирован, а теперь, когда в нём происходит свой кризис, он вообще тяготеет к тому, чтобы экспортировать больше, чем импортирует. Разросшиеся экономики Восточной Азии и так являются нетто-экспортёрами, а все остальные недостаточно велики для обеспечения необходимого для "китайского" роста в Африке внешнего спроса, да и не горят желанием его обеспечивать.
Кроме того, немалую роль в формировании азиатской модели сыграла специфика конфуцианского региона, где население склонно к конформизму и готово очень долго терпеть неявное перераспределение во вред себе. Да и существование устоявшихся развитых государственных структур и давняя их традиция помогают в деле "тонкой настройки" экономики. Ничего подобного в Африке нет.
Природные ресурсы, которыми так богата Африка, также являются, в вопросах экономического роста, палкой о двух концах.
Во-первых, цены на них весьма волатильны и подвержены циклам. Последнее десятилетие сырьё было очень дорого. Огромную роль в этой дороговизне сыграл инвестиционный спрос в Китае, импортирующем, к примеру, около половины мирового производства меди и стальной руды. Однако, с переходом США к более сбалансированному состоянию и с лопаньем финансового пузыря на рынке китайской недвижимости, экономика Китая, скорее всего, станет смещаться в сторону опоры на внутреннее потребление. Это предвещает долгосрочное снижение спроса на сырьё, а, значит, и цен на него. Естественно, для стран с сырьевыми экономиками это станет ударом, а в Африке, в общем-то, других и нет.
Во-вторых, богатство природными ресурсами нередко ассоциируется с плохим качеством госуправления (см. лекцию Российской школы экономики о "ресурсном проклятии"). Добычу и сбыт сырья относительно несложно централизованно контролировать. Это позволяет элитам взять их под свой контроль и элементарно наживаться на ресурсном богатстве, вместо того, чтобы пытаться развивать страну в целом и наращивать свои богатства вместе с экономическим ростом. Африке хорошо известна эта беда и в наше время она вовсе не изжита.
Одним словом, китайские темпы роста в африканских странах крайне маловероятны. Более того, вряд ли именно африканские страны являются наиболее перспективным направлением для инвестиций. Да, они крайне слаборазвиты и имеют большой запас роста и множество потенциальных возможностей для инвестирования. Однако, их внутренние рынки очень малы и в обозримом будущем останутся таковыми. Они не выдерживают сравнения с громадным единым внутренним рынком Индии, имеющей, вдобавок, гораздо более внятные и радужные перспективы и стабильной политически. Несомненно, Африка интересна для сырьевых корпораций, а также для небольших, по мировым меркам, компаний, способных обеспечить себе на Чёрном континенте конкурентное преимущество. Но вряд ли стоит их частные успехи трактовать как признаки фантастической инвестиционной привлекательности.
СПРАВКА
Сегодня уже несколько украинских компаний уже работают в Африке.
Бывший советник Виктора Януковича и экс-владелец телеканала НТН, нардеп Эдуард Прутник вкладывает деньги в добычу алмазов, пишет "Инвестгазета". Подконтрольная ему компания Jarvirne Ltd имеет 32,6% долю (данные на начало года) в южноафриканском добытчике алмазов Namakwa Diamonds (активы в ЮАР, Конго и в Анголе).
Также в Африку инвестирует группа "Приват": связанная с ней Ghana Manganese Company занимается добычей марганцевой руды в Гане.
Самым крупным "украинским" проектом в Африке является месторождение Шам Эль Шавиш в Египте, где работает филиал НАК "Нафтогаз Украины".
Есть небольшие проекты в сфере туризма и развлечений. Сергей Чернышов с 2009 года живет в Монровии, столице Либерии. Он владеет одним из трех казино в стране, часть прибыли от которого вкладывает в добычу золота и алмазов. Другой бизнесмен из Украины Николай Кедлов реализует рекреационный проект на северном побережье Марокко.