Для меня “Молодость” началась с пресс-показа нового фильма Ким Ки Дука “Пьета”, завоевавшего “Золотого льва” на недавно прошедшем фестивале в Венеции. Источники издания The Hollywood Reporter сообщили, что главное жюри Венецианского киносмотра хотело отдать главную награду фильму “Мастер” Пола Томаса Андерсона. Но решили, что поскольку Андресону отдают призы за лучшую режиссуру и за кубок Вольпи за лучшую мужскую роль (вернее, роли), третий приз ему будет давать как-то некомильфо.
Почему вдруг жюри решило, что лучше отдать фильму два второстепенных приза вместо одного главного – загадка. Как бы то ни было, Ким Ки Дук снова в строю – после затяжной депрессии (ее результаты можем видеть в “Ариранге”, своего рода исповеди уставшего режиссера, обиженного на весь мир) и раздумий о смысле бытия корейский режиссер создает “Пьету” – драму о силе прощения, материнской любви и искуплении.
Главный герой занимается тем, что выбивает деньги из должников, занявших их в какой-то мутной конторе под названием “Счастливые кредиты” или что-то в этом роде. Бедняги не знали, что кредит им дают под тысячу процентов, и что уже совсем скоро к ним в хибару на окраине города заявится молодой психопат и начнет подставлять их конечности под разные электроприборы – чтобы получить компенсацию от страховой компании и покрыть долг.
Судя по словам самого Ким Ки Дука, эти печальные капиталистические отношения – одна из главных подоплек его фильма. Вместе с этим, на переднем плане все же остается линия матери, вернувшейся к своему сыну и пробудившая в нем человеческие чувства. Что, в силу этих самых капиталистических отношений, может быть совсем не к добру.
В свое время европейские фестивальщики сделали Ким Ки Дука иконой корейского кино – есть мнение, что совершенно незаслуженно. Два года назад режиссер покорил и тех, кто в нем сомневался, сняв душераздирающую картину “Ариранг”. Жюри Каннского “Особого взгляда” дрогнуло и отдало Ким Ки Дуку приз, что, по всей видимости, и стало стимулом для дальнейшего творческого пути. Стоит ли говорить, что подобную банальщину, вроде “Пьеты”, Ки Дук будет снимать теперь ежегодно, пополняя запасы европейских золотых болванов на своей полке.
При просмотре “Пьеты” (особенно если занозой сидит мысль о том, что этот фильм получил главный приз Мостры) особенно четко понимаешь, насколько на самом деле, изменилось кино за последние лет 15. 15 лет назад восторг от “Пьеты” вполне мог бы быть оправданным: сытым европейцам очень не хватало откровенных, а порой даже простодушных, инъекций из, что называется, “мира чистогана”. И критика капитализма была бы как раз в пору – вприкуску с круассаном за евро двадцать.
Сейчас, когда капитализм вот-вот переродится из лицехвата в полноценного ксеноморфа (язык из вселенной “Чужих” тут просто необходим, чтобы не проникнуться духом артхауса до мозга костей) и сожрет все живое на планете, нет нужды кричать во весь голос: о ужас, смотрите, люди поназанимали денег, не собираются их отдавать и сейчас случится что-то нехорошее! Можно просто посмотреть сводки новостей из Греции.
Сочинение на тему материнской любви и ее, не побоимся этого слова, амбивалентности, Ким Ки Дуку тоже плохо удается. Весь использованный режиссером массив символов и приемов отдает таким нафталином, что даже как-то неудобно. Неудобно, в первую очередь, не за Ким Ки Дука – ему-то что, он себе снимает, и молодец – а за европейцев, не сумевших за прошедшие полтора десятка лет переосмыслить реальность, в которой живут. Их восторг от фильма, где для подтверждения двух магистральных тем режиссер использует то инцест, то отрезание конечностей, – симптом неспособности к саморефлексии. А Ким Ки Дук вам еще откровений наснимает – вы только побольше золотых львов с медведями приготовьте.
День второй: Украина и Россия
Два показа, на которые удалось попасть в воскресенье – первый блок Национального конкурса короткометражек и открытие российской панорамы – фильмы “Ноги – атавизм” Михаила Местецкого и “Конвой” Алексея Мизгирева.
Национальный конкурс – несмотря на то, что из 6 просмотренных мною фильмов три были отличные, а три – ужасные – оставил гнетущее впечатление. Зачем было отбирать 26 фильмов в конкурс, если окажется, что половина из них вообще никуда не годится?
Три фильма – “Желтый цветок для мсье Буриньйона”, “Гамбург” и “Ксенофилия” – оставляют надежду на то, что не все так плохо в украинском молодом кино. “Желтый цветок” – остроумная история про то, как просто украинский милиционер может найти общий язык с впечатлительным французским интеллигентом-антиглобалистом. “Гамбург” – короткий, но оттого не менее душераздирающий этюд о том, что единственное путешествие, которое светит простому украинцу – это путешествие по этажам государственной больницы. “Ксенофилия” – немного ксенофобская зарисовка из жизни женщины, которая любит иностранцев с красивыми ухаживаниями, но не замечает настоящих знаков уважения со стороны украинского соседа по подъезду.
Остальные три – “Инспектор”, “Между 20-ю и полуночью” и “Гроза” – это нечто невообразимое. “Инспектор”, снятый дизайнером Ольгой Навроцкой и спродюсированый Олегом Фаготом, – это комплекс всего, чем может болеть украинское молодое кино – проблемы со сценарием, актерской игрой, увлечение картинкой, а не смыслом, претенциозность и, конечно же, куда же без неудачных попыток ответить на извечные вопросы вселенной.
В принципе, это вообще не кино. Это видеоклип для друзей, который случайно попал в конкурс международного кинофестиваля. Несмотря на то, что “Инспектора” показали вторым в блоке и после него было еще 6 фильмов, сразу же после титров этого фильма вся толпа друзей Навроцкой (в том числе и актеры) в составе приблизительно 10-15 человек шумно вывалились из зала. Отношение к кинопроцессу и к своим коллегам было наглядно продемонстрировано, что и говорить.
В чем основная проблема подобных фильмов – так это в том, что они невыносимо длинные и их и без того призрачный комочек смысла размазывается по хронометражу 15, а то и 25 минут. Почему у Владимира Тихого за 6 минут, три из которых потрачены на поездку мужчины в каталке по больнице, получается сказать больше, чем у Ольги Навроцкой за 25, в которые уместились и инопланетяне, и конец света, и “любовь спасет мир”, и еще куча всякой ерунды? Вопрос, конечно же, риторический, но очень болезненный. Особенно в свете того, что на той же “Молодости” Камалию объявили великой актрисой. Чем Ольга Навроцкая хуже?
Смутное расстройство от бесцельно прожитых двух фестивальных дней, как ни странно, рассеяла очень мрачная, но очень пронзительная картина российского режиссера Алексея Мизгирева, “Конвой”. Это довольно лаконичное, очень ловко смонтированное и отлично сыгранное исследование пределов человечности показывали как на российском Кинотавре, так и на Берлинале. Публика в Берлине, впрочем, не особо впечатлилась – англоязычные титры, как это часто бывает, не способны передать все особенности русской речи. Тем более, что в “Конвое” она довольно специфическая – помесь фени с уличным жаргоном сложно перевести, да и обрубки фраз главного героя тоже мало поддаются зарубежным локализациям.
Многие поддались соблазну и вновь начали обвинять Мизгирева в очернении российской действительности, а между тем, “Конвой” настолько магнетическое кино, что о чернухе не успеешь даже помыслить. Да, там есть все, что так любит российское новое кино последних лет – щекотание нервов в милицейских участках, обшарпанные интерьеры, тяжелые судьбы, растаптываемые всеобщим равнодушием и так далее. Но при этом “Конвой” – пожалуй, один из самых человечных фильмов так называемой “новой волны”, коль скоро она себя уже почти изжила.