Полные иронии и человеческого тепла грустные комедии Юриса Пошкуса не оставались без внимания зрителей. Когда-то его дебютная «Монотонность» завоевала один из призов Киевского МКФ «Молодость» и получила множество наград на других кинофестивалях. Последующей за ней в 2012 году «Крутой Колке» повезло меньше: фильм мало кто видел. Однако он успел вызвать грандиозную дискуссию у себя на родине. Некоторые политические партии Латвии потребовали объяснений: стоило ли выделять государственные средства на финансирование фильма, который «ничему не учит молодёжь» и даже «представляет угрозу национальному самосознанию латышей»?
С Юрисом Пошкусом мы встречаемся в его просторной квартире в самом центре Риги. Он только что вернулся из Минска, где входил в состав международного жюри кинофестиваля «Лістапад», гран-при на котором завоевало «Племя» Мирослава Слабошпицкого. Картина также стала одним из номинантов на награду Европейской киноакадемии. Пошкус – один из членов этой академии, а сама церемония вручения наград состоится 13 декабря в Риге.
Юрис, мы общаемся с вами в День Независимости вашей страны. До недавнего времени День Независимости Украины, к сожалению, многими украинцами не воспринимался как главный праздник для народа. События последнего года это отношение радикально изменили. А что для латышей и для вас лично значит День Независимости Латвии?
Этот День дался нам очень трудно. Всё-таки Латвия почти 50 лет находилась в оккупации, и 18 ноября оставался одним из главных символов противостояния оккупационной власти. Праздник всегда был очень важным для нас. В советское время ведь даже цвета нашего национального флага были запрещены. За появление с ним ты мог быть сослан куда-то очень далеко. Помню, как моя бабушка вырывала первые страницы из книг, которые ей дарили в день окончания школы: на них были государственные символы нашей республики. Люди сжигали семейные фотографии, где были запечатлены родственники в униформе латвийской армии. Эти снимки ведь также могли повлиять на дальнейшую судьбу в тогдашних условиях. Поэтому День Независимости для нас особый день.
Общаясь с рижанами, мне показалось, что ваша молодёжь очень патриотично настроена. Действительно ли это так? И что испытывает поколение, выросшее в советское время?
У нас более патриотично настроенными являются люди, которые как раз застали советский период. Ведь у них всегда была большая мечта – о Независимости. Многие не могли даже представить, что это произойдёт ещё при их жизни.
Впрочем, народ у нас весь очень патриотично настроен. Думаю, как и в Украине. Не в последнюю очередь из-за того, что геополитическая ситуация к этому подталкивает.
Насколько в Латвии следили за происходящим в нашей стране? Как рижане и ваше окружение воспринимали все эти события?
Думаю, латыши крепко идентифицировали себя с происходящим в Украине, начиная с Майдана. Ведь то, что было у вас, напоминало Ригу 1991 года, когда здесь также стояли баррикады. Ваши события мы воспринимали как часть истории, которая могла бы случиться у нас. Тогда в Риге всё произошло намного мягче, чем сейчас в Украине. Но сегодняшняя власть, по сравнению с прежней, стала намного хитрее. И намного циничнее.
Конечно, в Латвии все следят за Украиной, за тем, что у вас происходит. И война у вас как бы продлевает срок мирного существования здесь. Ведь у России нет, как нам кажется, возможности напасть на две стороны, на две страны сразу. Конечно, Латвия является членом НАТО и полагается на военную помощь США и альянса. Но в 1944 году многие тоже полагались на поддержку мирового сообщества. На то, что другие страны придут на помощь Латвии. Однако они нас тогда просто обманули.
У Украины тоже были гарантии по Будапештскому меморандуму в обмен на отказ от ядерного оружия.
Да, как оказалось, этот договор никто и не собирался выполнять. История повторяется.
Но всё же, ощущают ли граждане Латвии себя в безопасности?
Лишь частично – благодаря вступлению в НАТО и гарантиям со стороны англоязычных стран альянса. С другой стороны, нас очень тревожит достаточно двусмысленные высказывания лидеров Германии, Франции и других стран старой Европы. Так что всё довольно неоднозначно. Печально и то, что тут завязаны очень большие бизнес-интересы между ЕС и Россией. Деньги и дальше будут влиять на ситуацию. Посмотрим, как будут разворачиваться события дальше.
Давайте вернёмся к кино. Недавно вы вернулись из Минского кинофестиваля «Лістапад», гран-при которого получило «Племя». Чем вам запомнился этот фильм? Какие эмоции у вас он вызвал?
Я рад, что этим фильмом Украина очень сильно заявила о себе на мировой киноарене, поскольку до сих пор украинское кино не считалось чем-то выдающимся. «Племя» - очень оригинальная картина. Мне всегда казалось, что в кино уже нельзя сделать что-то по-настоящему оригинальное и новое. Оказалось, что можно.
У фильма своеобразная динамика, в нём показан своеобразный мир, в который мы благодаря режиссёру смогли войти. Удивительно, что использованный в картине язык знаков оказался на экране намного динамичнее привычного вербального разговора. «Племя» мне очень понравилось, как и всем остальным членам международного жюри. По этому поводу у нас даже не возникало никаких споров.
Я знаю, что вы поначалу немного опасались ехать в Минск. Расскажите, какие впечатления остались у вас от фестиваля «Лістапад»? Чем он оригинален?
Своим зрителем. Такого количества страстных киноманов, как там, я не видел давно. Маленькие артхаусные фильмы собирают там переполненные большие залы. В Европе такого уже не встретишь. Минские зрители умеют считывать подтекст, они очень образованны и общительны. Подобная аудитория была у нас в самом начале кинофестиваля «Арсенал», который в своё время проходил в Риге.
При этом в Минске очень разнообразная и сильная программа. Там не было ни одного фильма, о котором не было бы интересно говорить, что тоже редкость. Конечно, в Минске нет такой перенасыщенности аудиовизуальным продуктом, как в европейских странах. Там мало рекламы, да и организовать прокат иностранного фильма в Беларуси весьма непросто. Даже в Латвии рынок перенасыщен, из-за чего мы даже разучились удивляться.
Какая сейчас ситуация в латышском кино? С интересом ли ваши зрители смотрят отечественные фильмы?
В Латвии всегда было сильное документальное кино. Но в последнее время появилось новое поколение режиссёров, сделавших довольно сильные дебютные картины. Один из них – «Мама, я тебя люблю» Яниса Нордса, который даже получил приз на Берлинале.
Оказывает ли поддержку латышскому кино ваше государство? Или надежды больше на копродукцию и частные инвестиции?
Государственное финансирование, конечно, есть. В среднем мы выпускаем 3 игровые полнометражные картины в год. В 2015-ом финансирование обещают увеличить. Хотя это, конечно, далеко не идеальный уровень. Не то, что у датчан с их 540 млн. датских крон (около 73 млн. евро), выделенных в 2014 году.
Впрочем, директор Датского киноцентра, которого я встретил на Карловарском кинофестивале, сказал, что не стоит им завидовать. «Нам 25 лет пришлось провести в усердной борьбе с политиками и мощным лобби. Хотя в итоге это и дало свой результат», - объяснил он. Так что уровень государственной поддержки в большей степени зависит от активности самой киносреды. Поскольку сами чиновники обычно не понимают или не хотят понимать, зачем это нужно.
Юрис, ваш фильм «Крутая Колка» так и не попал в Украину, его проигнорировали все наши кинофестивали. Почему так получилось?
Честно говоря, мы усердно искали фестиваль, который бы дал нам шансы на дистрибуцию картины. Ведь фестивали для создателей фильмов важны в первую очередь возможностью их дальнейшего продвижения.
На тот момент я не знал о существовании Одесского международного кинофестиваля. Но не последнюю роль тут сыграло и то, что в вашей стране нет кинорынка. Впрочем, отчасти есть наша вина в том, что фильм мало где был показан. Мы так и не нашли готовых рискнуть и заняться его прокатом за пределами Латвии.
Чем вы заняты сейчас? Когда можно от вас ожидать новых фильмов?
Мы получили небольшое государственное финансирование на сценарий фильма к грядущему столетию Латвийской республики. Всего к этой дате планируется снять 12 фильмов, и все их режиссёры получат одинаковую сумму.
Моя история будет посвящена тому, как подаренные отцом во время свадьбы дочери 30 гектаров леса приводят к вражде с её братьями. Как алчность разрывает родственные узы и поглощает людей. Параллельно я работаю над сценарием фильма о бизнесмене, который решил резко изменить свою жизнь и отправиться с сыном на Северный полюс. Изначально мы его планировали снимать в России, но из-за нынешней ситуации решили съёмки перенести в Канаду. Там будет и проще, и спокойнее.