я не буду говорить о том насколько органично украинское искусство в последние годы своего естественного, не посмертного существования, вписывалось в интернациональный контекст тех лет – это и без меня очевидно. я скажу о другом.
за четыре дня до этого я бродил по римской галерее арта модерна. на открытии в киевском нацмузее я поймал себя на мысли что итальянское искусство того времени я знаю лучше.
итальянское искусство тех лет, наверное, ближайший аналог украинского. я имею в виду 20-е – 30-е годы, время трансформации футуризма / революционного авангарда в муссолиниевский неоклассицизм / сталинский соцреализм. это чисто вкусовое ощущение от языка и сюжетики, от композиционных, пластических и колористических решений. ближайший аналог в русском искусстве – объединение «ОСТ» – «общество станковистов», как мне показалось, ближе к украинскому по исторической судьбе, чем по языку и пластике. хотя и здесь, конечно немало интересных пересечений. но неожиданная близость к итальянцам породила ощущения на грани дежа-вю. я даже предложил куратору выставки юлии литвинец обозначить это искусство термином «УКРАИНСКОЕ НОВЕНЧЕНТО», подобно тому, как нас в свое время окрестили «украинским трансавангардом».
в италии, насколько мне известно, это искусство никогда не было табуировано и давно воспринимается как унылая классика. в советском союзе в 1933 году началась зачистка искусства от любых проявлений «формализма» параллельно с «искоренением буржуазного национализма». в 1937 это искусство было арестовано и помещено в «спецфонды», а частично уничтожено. как и многие из авторов. кто-то был расстрелян, кто-то посажен, кто-то сломлен, это мы и так знали. после смерти сталина расстрелянных и замученных реабилитировали, посаженных выпустили. но вот дальше в украине и в россии судьба искусства 20-х – 30-х сложилась по разному. в россии процесс массовой реабилитации запрещенного искусства начался в 50-е годы, несмотря на все откаты и истерики хрущева в манеже. в 60-е годы искусствоведы вроде александра каменского вытаскивали возвращали в активное культурное поле имя за именем, явление за явлением. в усср говорили: «ще не времья». пожалуй, только дмитро горбачов пытался пробить эту стену. ну, еще, наверное зиновий фогель, григорий островский, может быть еще кто-то. к зрителю вернулись считанные имена – кричевский, петрицкий, глущенко, в гомеопатических дозах – бойчукисты, ермилов, богомазов, пальмов. вот, пожалуй и все.
в москве в 70-х выходит фундаментальное исследование костина «ОСТ» – в усср искусство этого времени заперто в спецфондах, как при сталине. в москве «реабилитированное искусство» начинает вытеснять соцреализм из музеев, его публикуют журналы, издаются альбомы. в киеве – как на кладбище. в москве в начале 60-х мейнстримом становится «суровый стиль», ноги которого растут непосредственно из «ОСТа» и «бубнового валета» – в украину он приходит в основном через москву. хотя и здесь есть ньансы. когда мне было 18 лет, я познакомился с маститым одесским художником алексеем поповым. он писал в основном порт в канонах «сурового стиля» и с благоговением рассказывал мне о своем учителе теофиле фраермане. вчера я впевые (!) увидел портовый пейзаж фраермана 20-х годов и сразу скорректировал свои представления о генезисе одесского сурового стиля 60-х - 70-х, с его многочисленными портовыми пейзажами, особенно касательно попова.
но – в киеве спецфонды реально открыли только в 1987 году! через 30 лет после москвы.
а показали в нормальном объеме (и то не полностью) – только вчера! в прямом смысле этого слова.
еще минимум два поколения художников, вместо того, чтоб осмыслить прерванную традицию, оттолкнуться от нее и идти дальше, лишние тридцать-пятьдесят лет занимались изобретением велосипедов. причем на основе адаптации зарубежных образцов, увиденных по большей части в репродукциях. Никакие интернациональные эталоны не смогли компенсировать отсутствие национального бекграунда современного искусства украины.
наше общество привыкло к ложной мысли об отсутствии либо ограниченности, вторичности и второсортности локальной художественной традиции и перестало беспокоиться о развитии украинского искусства – зачем развивать то, чего, по большому счету не было?
хребет украинскому искусству ломали дважды – при сталине, когда его уничтожили и арестовали, и после сталина, когда до 23 января 2015 года преступно медлили с реинтеграцией некогда репрессированного искусства в актуальный контекст.
то, что давно следовало сделать базовым элементом самоидентификации и саморепрезентации украинской визуальной культуры, то, что давно должно было породить относительно непрерывную, аутентичную, и в то же время интегрированную в интернациональный процесс художественную традицию, то, что должно было прочно занять свое место в подсознании украинского искусства, то, что давно должно было надоесть, то, что уже пора было забыть и спрятать в спецфонды – все это мы только вчера оттуда достали.
мне стыдно. далі буде.
глава 2. директор могилы атакует
итак, рассекретили спецфонды в 1987 году, а выставили в 2015. правда, до этого многое (в основном авангард 20-х) включили в постоянную экспозицию, что-то еще эпизодически выставляли, но приблизительно две трети коллекции даже не распаковывали. больше, чем четверть века этими вещами никто всерьез не занимался. директора музея, сначала романишин, потом мельник, потом миронова – не считали это чем-то интересным. хотя возможностей показать это было больше, чем сегодня. я не буду транслировать мнения сотрудников музея по поводу причин, хотя полностью им доверяю. факт остается фактом – выставка состоялась в самое трудное для музея время благодаря героическому музейному коллективу во главе с директором марией задорожной.
вчера я выразил свои восторги куратору юле литвинец, маше скирде, но задорожной на открытии я не увидел. оказалось, она только что вернулась с трехчасового совещания в минкульте и ушла к себе в кабинет в подавленном настороении. на этом совещании замминистра культуры игорь лиховый дал понять что она – “януковичский кадр” и будет уволена, а на ее место планируют вернуть бывшего директора анатолия мельника.
...аный стыд и ...аная прачечная!
да, на пост директора музея маша задорожная была назначена при януковиче. но – ! – после многомесячной забастовки трудового коллектива против назначения на этот пост галеристки татьяны мироновой. протест музейщиков поддержали многие художники. я тогда на эту тему публично не высказывался. когда меня спрашивали, почему, я отвечал, что при всем уважении к профессионализму и самоотверженности юлии литвинец, юлии вагановой, марии скирды, оксаны баршиновой, из всей музейной команды только мария задорожная в полной мере обладает качеством, без которого директор не может успешно руководить музеем. и это качество – светскость. но задорожная не претендовала на должность директора. ко времени описываемых событий она ушла из музея. причем ушла не столько из-за мироновой, сколько из-за назначенного замом мироновой игоря лихового, на то время экс-, а ныне – зам. министра культуры.
только не надо меня уличать в какой-то нелюбви к кириленко. нет у меня никакой личной нелюбви ни к кому из власти. была когда-то нелюбовь к януковичу и нескольким наиболее одиозным товарищам из его тусовки, а к нынешним я, в хорошем смысле этого слова, прохладен. но фигура товарища лихового, занесшего над головой задорожной кадровый меч, повергает меня в уныние. начиная с его унылой биографии. помню, как он стал министром культуры в правительстве еханурова. даже сама фраза о том что минкульт возглавил директор каневского музея-заповедника “могила тараса шевченко” звучала достаточно зловеще. приход лихового завешил трансформацию культурной политики времен президентства ющенко из романтически-почвенной в национал-номенклатурную.
то, что черная метка задорожной была вручена в день открытия “спецфонда”, считаю глубоко символичным. вчера произошло наглядное столкновение модернизационной тенденции в украинской культуре с архаизирующей. сама задорожная, насколько я в курсе, заявила о готовности уйти, чтобы привлечь внимание общества к необходимости конкурса на место директора, надеясь, что в этом кресле окажется кто-то из нынешних музейщиков, например, левинец или скирда. я лично сомневаюсь, что при нынешнем руководстве минкульта результат конкурса будет именно таким. сама музейная команда единодушно на стороне задорожной – сотрудники говорят, что если задорожную уволят, то будут “шины и коктейли молотова”, разумеется, в фигуральном смысле. но это говорят слабые мужественные женщины, два месяца проработавщие в музее, оказавшемся на линии огня, и не допустившие ни пожара, ни разграбления. возвращение мельника они считают категорически неприемлемым.
вот такая производственная коллизия. опять унылое говно. я хочу сказать, что:
1) мои симпатии однозначно на стороне задорожной и музейщиков
2) надеюсь, что попытка вернуть музей в мельниковскую спячку натолкнется на активное противодействие всей живой мистецькой спильноты – от убеленных лысинами ветеранов до самозащищающихся трудящихся и даже до тех молодых, которые тяжело дышат этим трудящимся в спины и точат на них зубки.
3) хотелось бы напомнить новым вельможам, что война на востоке не является уважительной причиной для удушения культуры в стране. Это тот случай, когда протестовать против вас, дорогие товарищи, можно и нужно.
4) я далек от идеализации большевиков, но они в 1919 году начали музейные закупки авангарда, который сами терпеть не могли, и стали массово открывать новые музеи. да, из награбленных вещей, но музеи. и открывать. причем политическая ситуация у них была посерьезнее нашей сегодняшней.
отсюда:
5) руки геть от музеев. в первую очередь – нхму.
6) необходимо срочно ввести в активный оборот гниющее в запасниках искусство. национальный музей необходимо в разы расширить. необходимо возобновить музеификацию украинского искусства, в противном случае через 50 лет его не откопают даже в спецхране. без искусства украина превратится в третьестепенную страну неинтересных миру жлобов. у которых нет за душой никакого осмысленного месседжа.
7) я в курсе, что денег нет, но пора начинать экономить не на искусстве, а, например, на коррупции, на воровстве, на откатах, на распилах. или на своем запредельном личном потреблении.