«Нахман самобытен, оригинален, остр и чрезвычайно актуален спустя два века»
Борис, многие знают, что хасидизм, как религиозное движение в иудаизме, зародился в Украине. Но чем он отличался от «нормативного» иудаизма той эпохи и почему получил такое распространение?
Кризис так называемого «нормативного» иудаизма в XVIII веке был во многом обусловлен его оторванностью от народных масс, от простого еврея. Крах саббатианства (движения, основанного лжемессией Шабтаем Цви, — прим. ред.), внутриполитические процессы в Речи Посполитой, погромы эпохи Хмельницкого и кровавые наветы во многом подготовили почву для возникновения концепции «авода ба лев» — служения сердцем. Именно эту идею сформулировал родившийся на Подолье основатель хасидизма Баал Шем Тов (БЕШТ). Служить Всевышнему в радости теперь могли и простолюдины. Так иудаизм из мира иешив и талмудической учености, пусть и в трансформированном виде, стал органической частью жизни Ициков и Шмуликов из тысяч разбросанных по всему региону местечек.
В основу своего учения БЕШТ (прадед рабби Нахмана) ставил простого еврея, и это особенность хасидизма. Хасид — означает в переводе благочестивый, но благочестив он не в силу талмудической образованности, а благодаря внутренней глубинной связи с Творцом. Хасид — тот, кто умеет слушать и слышать, не отчаивающийся и верящий, что, несмотря ни на что — всё к лучшему. Нехитрая мелодия и экстатический и танец, голос, идущий из открытого сердца и направленный к Б-гу, простая молитва на идише открывают врата Небес.
Еще в XVIII веке хасидизм распался на целый ряд дворов, во главе каждого из которых стоял свой цадик. Гурские, белзские, сатмарские, карлин-столинские, вижницкие, ружинские, любавичские — на сегодняшний день известны десятки направлений хасидизма. Большинство из них почти не привлекают к себе внимания, но Брацлавский хасидизм стоит особняком. В чем особенности этого течения?
В его необычайной приближенности к человеку. Даже из самых глубин, в которые, не дай Б-г, может опуститься еврей, он может воззвать к Всевышнему.
Цадик идёт к своим хасидам, а не закрывается от мира в тиши кабинета. «Помни: ничто не приводит к совершенству жизни больше, чем вздох, исходящий из глубины сердца», — повторял рабби Нахман. Своих хасидов он учил искать правду — правду о мире и о самих себе, вникать в суть каждой вещи. Но это «правдоискательство» далеко от традиционного начетничества и корпения над книгами: «Отдались от мудрствования и хитростей, они не помогут тебе приблизиться к Б-гу. Тебе нужны лишь простота, искренность и вера. В конце концов, разве Б-г не возвышается над всем сотворенным? И в то же время разве Он не является совершенством простоты?»
Эти простые уроки великого праведника привлекают огромное количество последователей во всём мире уже более двухсот лет. И не только, заметьте, евреев. Нахман самобытен, оригинален, остр и чрезвычайно актуален спустя два века после своего ухода из материального мира в возрасте тридцати восьми лет.
В утешение своим последователям он сказал: «Мой огонь будет гореть до прихода Машиаха». И сила этого огня зажигает сердца десятков тысяч людей. Поэтому они и приезжают каждый год в Умань, где рабби завещал похоронить себя на старом еврейском кладбище рядом с жертвами Колиивщины, своей мученической смертью освятивших имя Творца. Он называл себя «садовником», который придет поднять и возвысить души невинно убиенных.
Кроме того, во времена Нахмана Умань славилась своими питейными и увеселительными заведениями. И многие евреи в этом погрязли. Поэтому рабби говорил, что вытянет и эти души.
Цадик упокоился в Умани в 1810 году. Как и когда удалось отыскать его могилу?
После кончины рабби, на средства его учеников и последователей, на могиле цадика был сооружен оэль (молитвенный домик над местом захоронения). Домик этот простоял до Второй мировой войны, сохранился даже аэрофотоснимок, где различимо это здание. Во время ожесточенных боев оэль был разрушен прямым попаданием снаряда.
В середине 1940-х место захоронения цадика отыскал брацлавский хасид Занвиль Любарский. Местные евреи еще в те годы пытались пробраться к месту захоронения, но им препятствовала милиция. В 1947-м власти приняли решение о застройке территории кладбища. Тогда же в горсовет было подано прошение от имени брацлавского хасида, гера (человека, перешедшего в иудаизм, — прим. ред.) по имени Михл, имевшего уманскую прописку и, соответственно, право на приобретение участка для строительства.
Сам дом на этом месте появился в 1952-м году, причем, он был выстроен таким образом, что, в случае расширения, место упокоения цадика в любом случае осталось бы незастроенным. Этот выкрашенный желтой краской дом долгие годы был ориентиром для хасидов, остававшихся в Советском Союзе.
После падения железного занавеса — с конца 1980-х годов — Умань стали посещать последователи раби Нахмана из-за рубежа. В 1991-м здесь было восстановлено небольшое надгробие, в следующем году обустроен прилегающий к захоронению двор, а в 1997-м дом был выкуплен хасидами и со временем перестроен под место для молитвы.
Можно составить какой-то социальный портрет типичного брацлавского хасида?
Во-первых, если человек действительно является хасидом цадика Нахмана — он открыт, добродушен и щедр, готов всегда прийти на помощь, улыбчив и приветлив. Главное качество хасида — скромность и трепет перед Творцом, любовь к каждому еврею, готовность всегда освятить имя Всевышнего: мыслью, словом, поступком.
Но, поскольку современный брацлавский хасидизм впитал много разных направлений, говорить о каком-то едином «портрете» не приходится. Это очень разные люди, которых объединяет Рабейну (наш учитель, — иврит.). Все они считают, что цадик не покинул этот материальный мир, а просто вышел в другую комнату, где слышит всё и заступается за каждую душу перед Хозяином Мира.
«Настоящий хасид никогда не станет причиной проблем»
Многие, посещавшие Умань в 1990-е годы, отмечают, что за два десятилетия все, что связано с паломничеством к могиле цадика, приобрело коммерческую окраску. Атмосфера, в самом деле, существенно изменилась?
В то время, действительно, приезжали хасиды, до запятой следовавшие учению Нахмана. Преимущественно, ашкеназы, для которых идиш — родной язык — как и для Рабейну, ведь именно на идише он проповедовал (хотя владел и польским, и украинским). Со временем стали приезжать сефарды (евреи — выходцы из стран Востока и Северной Африки, — прим. ред.), совершенно незнакомые с местным менталитетом и традициями, не знающие исторические реалии. Зачастую — это люди весьма необузданные и экзальтированные. Одновременно, с ростом числа паломников, цадика превратили в «дойную корову», а на его имени пытаются «рубить бабки». Всё поставлено на коммерческую основу. И это страшно. Старое поколение уважаемых хасидов с ужасом смотрит на этот бедлам, постоянные разборки в святом месте, где находилось, напомним, еврейское кладбище — последний приют тысяч жертв Колиивщины.
Не секрет, что ежегодное паломничество в Умань сопровождается антисемитской риторикой, а то и хулиганскими выходками и вандализмом. В какой мере поведение хасидов дает к этому повод?
Настоящий хасид, действительно любящий Вс-вышнего и испытывающий трепет перед Ним, никогда не станет причиной проблем. Конфликты провоцируют те, кто вместо того, чтобы установить связь с праведником, потакает своим низменным страстям и желаниям, и всецело идёт у них на поводу. Цадик учил совершенно обратному.
Антисемиты, разумеется, были и есть, и не всегда им нужен повод, чтобы излить свою ненависть. Просто надо помнить, что люди (все без исключения) ответственны за то, что приносят в наш мир. Но человек упорно забывает о том, кто Хозяин Мира, отсюда и постоянные конфликты.
С чисто религиозной точки зрения можно ли поставить традицию посещения могилы цадика в Рош а-Шана в ряд важнейших заповедей иудаизма? Почему ради соблюдения этого обычая паломники готовы поставить под угрозу свое здоровье и здоровье окружающих?
Это обычай и, разумеется, не важнейший. Тем не менее, для брацлавских хасидов — это одна из основополагающих традиций, основанная на завещании самого рабби Нахмана. Важно понимать, что цадик остаётся единственным лидером хасидов этого направления. Последователи Нахмана, которых все называли хасидами «мёртвого ребе», как выясняется, самые живые и активные, и их ребе — «живее всех живых». Поэтому к цадику съезжаются со всех уголков мира, преодолевая огромные сложности, как и он, в своё время, преодолел невероятные испытания на пути к подлинной святости. Хасид во всех отношениях полагается на Творца и своего ребе, и знает, что всякая болезнь, и всякое наказание — от Всевышнего, равно как здоровье, благополучие и достаток.
Принято считать, что в Рош а-Шана происходит Тикун Олам — исправление мира на всех уровнях, когда, при нашем искреннем раскаянии, Б-г в одночасье может изменить ситуацию. Поэтому Умань для хасидов — это место, где наиболее широко распахнуты врата Небес, место, куда каждый последователь Нахмана стремится попасть любой ценой.
Истинный хасид неукоснительно соблюдает меры предосторожности, личной и общественной гигиены, медицинские предписания властей, но среди паломников много «тусовщиков», являющихся причиной постигающих нас невзгод.
Тяжкий недуг нашего времени — невежество. Думается, нужно больше разъяснять суть учения рабби Нахмана, создать единый координационный орган, готовый к открытому диалогу. И эта тенденция в брацлавском хасидизме, похоже, уже наметилась.
Что, на ваш взгляд, могло бы снизить накал противостояния между паломниками и местными жителями? Насколько релевантны идея переноса могилы в Израиль, на чем спекулируют и с той, и с другой стороны?
Как уже было сказано, покоиться именно в Умани — завещание самого цадика. Сейчас, по выражению уважаемых брацлавских раввинов, мы в буквальном смысле, находимся «на краю вырытой могилы» — нередки случаи вандализма, растёт волна антисемитских настроений, ситуация вокруг паломничества отличается агрессивностью и злобой. Таксисты часто отказываются возить евреев. Водитель автобуса, увидев кипу, перед самым носом может закрыть дверь... Что делать?
Идея переноса останков цадика муссируется не один год. Думаю, необходимо коренным образом менять ситуацию и выстраивать взаимоотношения, а не выкапывать останки.
Надо вернуть былую святость паломничеству в Умань, которое в последние годы превратилось в «популярно-развлекательное мероприятие». Паломники должны в полной мере осознать, куда, зачем и к кому они едут. Задуматься о самой сути Рош а-Шана — днях трепета, когда судится весь мир.
Ну, а коренным уманчанам стоит задуматься о том, какого уровня человек покоится на их земле, и сделать свой город образцовым во всех отношениях, прежде всего, для себя. Агрессивность и злоба — это путь к разрухе, внешней и внутренней. «От больной головы — лишь канавы, да рвы, от больного ума — лишь сума, да тюрьма», — как поется в одной песне.
Что касается проблемы противостояния между некоторыми гостями и жителями города, то и на этот случай у рабби Нахмана есть рецепт: «Подражай Б-гу — не ищи у ближнего своего недостатки и слабые места. Ищи в нем хорошее. И тогда сможешь жить в мире со всеми».
Всем нам терпения и самообладания, прозрения и вразумления. Хорошей записи в новом 5781 году!
