Свой 60-й юбилей Пятая республика встречает в глубоком политическом, социально-экономическом и ценностном кризисе. Начиная с ноября 2018 года и всего за несколько месяце в центр финансово-состоятельной, цветочно-романтичной и модно-парфюмерной Франции плавно переместился из делового района Ля-Дефанс и бутиков Галери Лафайет на улицы и площади городов, на перекрёстки и транспортные развязки. Страну охватил протест «жёлтых жилетов». Протест, который никто не предугадал и не понял.
Так предшественники нынешних вождей не предугадали и не поняли «Три славных дня» 1830 года, стоивших Карлу Х королевской мантии. Или «Май 1968 года», завершившийся досрочным окончанием второго президентского срока де Голля. На фоне перманентных дискуссий об увеличении разрыва в уровне жизни между бедными и богатыми никто не мог представить себе глубину этого тектонического разлома. Никто не мог предвидеть,что абсолютно тривиальное недовольство граждан повышением цены на топливо станет той последней каплей, которая высвободит неуправляемый циклон социального конфликта.
Франция, милая Франция…
Мы привыкли к респектабельной и стабильной Франции. Для нас Франция – это член Совета Безопасности ООН, военная мощь, ядерное государство, одна из самых развитых экономик, центр культуры и искусства мирового масштаба. На бытовом уровне – это умение быть, жить и наслаждаться жизнью: французские курорты с безупречным сервисом, вина и сыры исключительного качества, в конце концов, багет с джемом и круасаны с кофе на завтрак.
Но если смахнуть эту золотую пыль цивилизации, мы увидим,что под ней ярко тлеет национальная идентичность, неотъемлемой частью которой является право на восстание и социальный протест. Оно заложено в историческую ДНК французов, преодолевших немало потрясений, прежде чем выйти на современный уровень общественного развития. Эта ДНК щедро выплескивалась многочисленными крестьянскими восстаниями (жакериями) в дореволюционной Франции, кровавыми событиями Великой французской революции, путчами и беспорядками времен Третьей республики.
Последняя – пятая по счету – республика не стала исключением. За время её существования основы французской политической системы сотрясло не менее пяти серьёзных кризисов. Чего стоит только «Алжирский кризис», когда в апреле 1961 года французские генералы во главе с Раулем Саланом, выступавшие против предоставления независимости Алжиру, организовали путч и попытались захватить власть. Де Голлю пришлось объявить в стране чрезвычайное положение, которое длилось два года. Недовольные военные сформировали «Секретную армейскую организацию» (ОАС), от рук которой погибло около двух тысяч французов и алжирцев. 22 августа 1962 года сам Президент Франции едва не стал жертвой покушения в городке Кламар, где по его автомобилю было выпущено 187 пуль.
Майские беспорядки 1968 года, масштабные протесты против школьной реформы 1984 года, общенациональные забастовки и манифестации против пенсионной реформы Алана Жюппе 1995 года… с разбитыми витринами, вырванными ограждениями и заборами, сожжёнными автомобилями… Это тоже Франция. Более того, это её настоящее лицо, удивляющее поразительным контрастом с современной романтической обёрткой страны. Выходит,если хорошенько потереть рядового француза, то легко можно добраться до санкюлота или коммунара.
Желтый цвет в тренде
Полностью укладываясь во французскую историческую традицию бунтов и беспорядков, движение «желтых жилетов» имеет, однако, ряд своих отличительных особенностей. Первой из них является откровенная спонтанность и неорганизованность этого явления. В дореволюционной Франции повстанцев представляли лидеры, выражавшие их взгляды. Во время Великой Французской революции эту роль исполняли депутаты. На более поздних этапах эстафета перешла к политическим партиям, профессиональным союзам, студенческим центрам,религиозным организациям… Власть всегда имела собеседника, с которым можно было вести диалог и договариваться. А организатор всегда нёс ответственность за последствия протестов и возможные эксцессы.
У «желтых жилетов» же нет центра – единого начала, которое организует и направляет процесс. Некому выставить счёт за нарушение правопорядка и разрушение инфраструктуры. Сотни тысяч незнакомых друг другу людей разного возраста, происхождения, цвета кожи, политических взглядов и религиозных убеждений на всей территории страны установили между собой контакт с помощью социальных сетей и современных технологий. Объединенные чувством ущемленного достоинства, они самоорганизовались для того, чтобы дать отпор государству,которое решило в очередной раз поднять налоги, не только не предлагая ничего взамен, но и сокращая существующие социальные гарантии. Несомненно, у «желтых жилетов» есть свои лидеры мнений, претендующие на роль глашатаев движения, однако,ни сами протестующие, ни власть не воспринимают их в качестве уполномоченных представителей или, тем более, переговорщиков.
Другой отличительной чертой является то, что костяк движения формируют не самые бедные слои населения. В желтых жилетах на улицу вышел в основном средний класс, который трудится, зарабатывает и все равно не может свести концы с концами. У самых обездоленных нет автомобилей, которые необходимо заправлять непрерывно дорожающим топливом, у них нет жилища, за которое надо платить коммунальные услуги, наконец, у них нет смартфонов с Фейсбуком и Твиттером для взаимодействия, а у «желтых жилетов» они есть – и месть за что и как бороться.
Движению «желтых жилетов» также характерно самовоспроизведение. Если в начале протестов ведущую роль в его становлении играли, как это не удивительно, французские СМИ, которые круглосуточно в прямом эфире транслировали отдельные всплески общественной активности и создавали им имидж события общенационального значения, то через несколько недель манифестанты поверили в собственные силы и стали самодостаточными. Они осознают свое влияние на внутриполитическую повестку дня страны и этим пользуются.Теперь им не нужны телеканалы для репродукции: акты протеста 1, 2, 3 … 10 множатся как под копирку. 17 ноября из «желтых жилетов» сделали событие, с тех пор они сами стали событием, которое невозможно замолчать в новостях или обойти вниманием на ток-шоу.
Чиновники и политологи утверждают, что движение «желтых жилетов» продемонстрировало беспрецедентный уровень уличного насилия.Безусловно, это факт. В то же время вряд ли насилие присуще только их манифестациям. Сегодня никто не сможет сказать, когда было больше насилия: вовремя майских беспорядков 1968 года или нынешних акций. В обоих случаях уровень поражает. Отличие состоит скорее в их длительности и повторяемости. В 68-м кризис был урегулирован за несколько недель, тогда как протесты «желтых жилетов» собирают десятки тысяч каждую субботу уже третий месяц подряд.
Все и всякая всячина
Спонтанность и неорганизованность «желтых жилетов» проявились в хаотичности их требований. Толчком для формирования движения стал протест против решения правительства Эдуара Филиппа повысить внутренний налог на потребление энергетических ресурсов до 11,5% для т.н. «энергетического перехода», то есть постепенного перехода экономики на возобновляемую энергетику, энергоэффективность и устойчивое развитие. Вследствие этого решения каждый автомобилист на протяжении года должен был бы выложить из собственного кармана от 200 до 500 евро. При этом ни внутренний налог на потребление энергетических ресурсов, ни налог на добавленную стоимость, составляющие около 60% цены на автомобильное топливо, не имеют непосредственного отношения к «энергетическому переходу». Негодование вызвало то, что анонсированное повышение налогов фактически предназначалось для наполнения общего фонда государственного бюджета. Соответственно первым и основным требованием стала отмена запланированного повышения.
Однако, аппетит, как известно, приходит во время еды. Разгневанные упрямым намерением правительства любой ценой удержать провозглашенный курс, протестующие начали аккумулировать требования, продвигаясь от социально-экономических к откровенно политическим лозунгам. Сотни групп в социальных сетях и Фейсбук-сообществ принялись обсуждать проблему и со скоростью конвейера выдавать несогласованные и разноплановые предложения, которые часто противоречили одно другому. Все попытки их обобщить и изложить в одном манифесте завершились провалом. На сегодняшний день существует несколько документов, претендующих на роль общего знаменателя, самым известным из них является список из 42 требований от 29 ноября. При этом ни один из них не может называться единым и согласованным.
В начале протеста вся энергия«желтых жилетов» была направлена на создание более справедливой системы налогообложения, повышение покупательной способности, укрепление социальных гарантий и увеличение пенсий, борьбу с безработицей, защиту французского производства от делокализации, противодействие уничтожению социальной инфраструктуры, поддержку малого и среднего предпринимательства, развитие образовательной системы и системы здравоохранения. Но достаточно скоро на транспарантах появились требования политического характера от довольно умеренных (возвращение к семилетнему президентскому сроку) до таких, которые могут радикально изменить политический пейзаж Франции (проведение референдумов по народной инициативе). Венцом политических требований стал лозунг: «Макрона в отставку!», прозвучавший как настоящий вызов действующей власти.
Казус Макрона
Не предугадав протест и не разобравшись в его сути,политическая элита, занятая глобальными экономическими реформами, к нему не готовилась и вовремя не среагировала. Во многом это объясняется фигурой самого восьмого президента Пятой республики и обстоятельствами его прихода к власти.Дело в том, что Эмманюэль Макрон стал первым главой французского государства,который занял эту должность без предварительного избирательного мандата.
Классическая французская политическая традиция требует,чтобы будущий лидер начал свою карьеру с избираемой должности: мэра как Саркози, муниципального советника как Ширак, депутата регионального собрания или Национальной Ассамблеи как Миттеран или Олланд… Только таким образом он сможет войти в контакт с населением, которое представляет, установить «историческую связь с народом», без которой, по мнению де Голля, миссия главы государства не может быть успешной.
Карьерный путь технократа Эмманюэля Макрона, начерченный по восходящей от инвестиционного банкира, министра экономики в президенты,такой остановки не предусматривал. Его политический гений проявился в том, что он успешно воспользовался кризисом партийной системы Франции и усталостью избирателей от противостояния «правые-левые», предложив себя в качестве внесистемной альтернативы. Человеческий контакт Макрона с избирателями во время кампании был успешным, но слишком коротким, чтобы привить ему навык общения с электоратом, приучить постоянно измерять температуру народного настроения и держать руку на пульсе. Равноудалённость и внесистемность Макрона, которые привели его к власти, в случае с «желтыми жилетами» сыграли с ним плохую шутку.
В своё время Жорж Помпиду утверждал: «Если мы хотим хорошо понять жизнь, людей,жизнь страны, то следует поставить себя на их место. Если дистанция слишком велика, то вы находитесь в пустоте». В конце 2018 года дистанция между президентом Пятой республики и народом оказалась настолько большой, что Эмманюэль Макрон не успел опомниться, как оказался в вакууме. Рейтинг его популярности среди французов упал до 23%, практически втрое с момента избрания. Елисейский дворец превратился в око циклона, где царило неестественное спокойствие на фоне гигантского тайфуна, охватывавшего Францию.
«Республиканский монарх»
Чтобы стабилизировать ситуацию, Эмманюэль Макрон должен был действовать незамедлительно. Для этого в его руках были все необходимые инструменты и, прежде всего, Конституция Пятой республики, наделяющая главу государства чрезвычайно широкими полномочиями. Эти полномочия настолько значительны,что президента Франции часто называют «Республиканским монархом». Он формирует Правительство и назначает его членов во главе с Премьер-министром, отправляет Правительство в отставку, имеет право распустить парламент, назначить проведение референдума, ввести чрезвычайное положение.
Все «Республиканские монархи» до Макрона активно использовали конституционные рычаги для урегулирования кризисов, которые выпадали на их долю. Для преодоления кризиса 1984 года, связанного с реформированием системы частных школ, Франсуа Миттеран под давлением общества не только отозвал проблемный законопроект, но и отправил в отставку Правительство Пьера Моруа. В ответ на общественные протесты против социальной реформы, направленной на подготовку к переходу на евро, в 1995 году Жак Ширак был вынужден отозвать законопроект о пенсионной реформе, переформатировать Правительство Алана Жюппе, а в 1997 году – прибегнуть к роспуску парламента. Для разблокирования политического процесса Шарль де Голь трижды объявлял референдумы и дважды распускал парламент. Чрезвычайное положение вводилось дважды: в 1961 году де Голлем для борьбы с ОАС и в 2015 году Олландом для противодействия исламскому терроризму.
«Республиканский монарх» Макрон отказался воспользоваться конституционными рычагами для урегулирования кризиса «желтых жилетов». Смена или переформатирование Правительства выглядели бы как политическое поражение и неизбежно завершились бы кадровыми потерями, а после громких отставок Министра экологического перехода и солидарности Николя Юло и Министра внутренних дел Жерара Коломба Президент не мог себе позволить принести на алтарь общественных протестов ещё и своего Премьер-министра. Нам фоне стремительного падения его рейтинга роспуск Национальной Ассамблеи мог обернуться поражением политической силы «Республика, вперед!» на внеочередных выборах и потерей большинства в парламенте, без которого на задуманных реформах следовало ставить крест. На референдум стоит выносить только простые вопросы, на которые можно ответить«да» или «нет», а не многочисленные требования и несогласованные предложения недовольных.
Что же касается чрезвычайного положения, то, хотя вовремя протестов уровень насилия зашкаливал, «желтых жилетов» вряд ли можно было сравнить с секретной военной организацией или террористами, поэтому диспропорциональность введения чрезвычайного положения была бы очевидной и могла стоить Президенту обвинений в узурпации власти.
В поисках ответа
Единственное, что Эмманюэль Макрон сделал по обычному сценарию – он попытался «отыграть» ситуацию с проблемным налогом и предложить ответы на отдельные требования протестующих. 4 декабря премьер-министр Эдуард Филипп сообщил о введении моратория на повышение всех налогов на топливо сроком на 6 месяцев. На следующий день уже сам президент заявил, что повышение этих налогов не будет предусмотрено в проекте госбюджета на 2019 год. 10 декабря он выступил с речью, в которой презентовал пакет мероприятий социально-экономического характера, пообещав увеличение минимальной зарплаты и налоговые льготы для пенсионеров и работодателей, которые выплатят своим сотрудникам бонусы в конце года.
Выступление «Республиканского монарха» посмотрело 23 миллиона телезрителей, но оно их не убедило. Щепетильные французы разобрали его «юпитерианскую речь» по буквам и поняли, что увеличение зарплаты и так было заложено в бюджет, а льготы и бонусы получат далеко не все. Монаршая щедрость оказалась несопоставимой с ожиданиями и вместо надежды породила разочарование. К страху ухудшения жизни и ущемлённому достоинству добавился гнев против политической элиты. Заслуженно или нет, но Макрону выставили счёт за пренебрежение и презрение правящего класса по отношению к «простому народу». Ситуацию обострила пауза, взятая президентом перед тем, как выйти из зоны комфорта на телеэкраны: от начала протестов и до выступления прошёл почти месяц. Чем бы она не была вызвана – его неопытностью или расчётом, пауза только усилила ощущение неприкаянности и подлила масла в огонь. Протесты вспыхнули с новой силой.
Генеральные штаты и книга жалоб и предложений
Что противопоставить народу, историческое ДНК которого пронизано духом бунтарства и протеста? Как вернуть диалог с улиц на площадки публичных институтов? В поисках ответа на этот вопрос «Республиканский монарх»нашёл вдохновение в другой монархической традиции, но уже не республиканской.13 января 2019 года пресса опубликовала открытое письмо Эмманюэля Макрона своим согражданам, в котором он анонсировал проведение «больших национальных дебатов»и очертил их основные направления. На обсуждение было вынесено такие темы:налоги и публичные расходы, функционирование государства, «экологический переход», а также демократия и место религии в светском обществе. В рамках каждой темы глава государства поставил «француженкам и французам» ряд вопросов, ответы на которые, обобщенные и консолидированные правительством, должны стать основой«нового общественного пакта».
По замыслу президента, дебаты и дискуссии должны охватить всю территорию Франции и пройти на всех уровнях: сел, малых и больших городов,департаментов, регионов. Они могут организовываться мэрами, депутатами,профсоюзными лидерами и простыми гражданами… Дебаты будут проходить в течение трёх месяцев: с 15 января по 15 марта. На заключительном этапе состоятся региональные и департаментальные общественные конференции, в которых примут участие сотни людей, определенных жеребьёвкой. Результаты обсуждений, оформленные в виде итоговых документов, будут переданы правительству для использования в дальнейшей работе. Независимость и непредвзятость дебатов будет обеспечиваться«гарантами»: двух назначает Правительство, по одному – Национальная Ассамблея, Сенат, Экономический, социальный и экологический совет.
Какой бы оригинальной не казалась инициатива Эмманюэля Макрона по поводу больших национальных дебатов, она имеет давнюю историю и отсылает к привычным французской ментальности институтам: Генеральным штатам (États-Généraux) и книге жалоб и предложений (cahiers de doléances).
Генеральные штаты – это чрезвычайное собрание трех сословий: дворянства, духовенства и третьего сословия (буржуазии,ремесленников, крестьян), которое созывалось королём для урегулирования кризисных ситуаций. На повестке дня стояли вопросы войны и мира, а также налогообложения.Французы считались свободными людьми, и перед тем, как объявить войну или повысить налоги, монарх был обязан узнать их мнение. Первые Генеральные штаты созвал король Филипп IV Красивый в 1302 году, чтобы заручиться поддержкой народа в противостоянии с Папой Римским Бонифацием VIII. В споре между светской властью и церковной народ поддержал своего короля.
С тех пор Генеральные штаты стали одним из атрибутов государственности. Особенно часто их собирали вовремя Столетней войны. Предпоследнее собрание созвала Мария Медичи в 1614 году накануне совершеннолетия Людовика ХІІІ, чтобы укрепить его власть, а последние, после длительной абсолютистской паузы, в 1788 году Людовик ХVІ для решения вопроса государственных долгов.
Процедура подготовки к ассамблее была длительной и громоздкой. В начале на протяжении года в сёлах и селениях избирались делегаты,которые шли в большие города, где проходил следующий тур отбора, потом все повторялось уже в столицах регионов, пока не формировалась представительская делегация. Параллельно собирались жалобы и предложения. Их фиксировали в специальных книгах, находившихся в церковных приходах. Посещая воскресную мессу, члены общины могли высказать свои претензии и пожелания и записать их самостоятельно или с помощью священников. Книги жалоб и предложений отправлялись в региональные центры, а после обобщения – в Версаль. Поставленные в них вопросы рассматривались на заседаниях Генеральных штатов.
Как известно, все новое – это хорошо забытое старое. Чем вам«большие национальные дебаты» не Генеральные штаты, а ответы граждан на вопросы Президента - не жалобная книга? Чтобы урегулировать кризис «желтых жилетов», Макрон обратился к силе народного подсознания. Если эта сила смогла бросить манифестантов на кордоны полиции и водомёты, кто же как не она сможет их вернуть к мирной дискуссии?!
Такая логика имеет один недостаток - контролируемость процесса. В 1789 году Людовик ХVІ вместо поддержки Генеральных штатов получил Великую французскую революцию,якобинский террор и гильотину. Конечно же, в ХХІ веке «желтые жилеты»вряд ли прибегнут к таким крайним мерам, однако, когда народу дают возможность свободно высказываться в таких масштабах, результат может быть непредвиденным.
«Макрон без фильтра»
Чтобы не утратить контроль над развитием событий, президент лично открыл большие дебаты. Первый раунд прошёл уже 15 января в Гран-Буртерульде, небольшом нормандском посёлке с населением 3600 жителей. Их особенностью стали повышенные меры безопасности: четыре кордона стражей правопорядка взяли посёлок в осаду и «отфильтровали» практически всех протестующих в желтых жилетах, которые прибыли к месту проведения дебатов.Парадоксально, но факт: кризис «желтых жилетов» решили урегулировать без них.
Вторым фильтром стала целевая аудитория дебатов: в спортивный зал местной гимназии пригласили 600 мэров со всех уголков Нормандии. Французских мэров, которыми Эмманюэль Макрон так долго пренебрегал и которых не замечал, на Конгресс которых он не пришел в ноябре 2018 года, которым уменьшил финансирование и оставил их один на один с французской технократией…
Не удивительно, что на этом фоне прием был ледяным, и Президенту довелось приложить немало усилий,чтобы растопить накопленный скепсис. Рассказывают, что Людовик ХVІ на заседании Генеральных штатов был вынужден снять шляпу, чтобы проявить уважение к третьему сословию и поставить его на одну ступень с дворянами и духовенством. Макрон пошел дальше – он поставил свой стул среди мэров. Его пятиминутная вступительная речь плавно перешла в семичасовой марафон вопросов-ответов, без правил, без ограничений, без подсказок. Более пятидесяти вопросов, иногда очень острых и обидных.
Оценки разделились: одни увидели подвиг политического атлета, другие – шоу одного актёра, но овации,которые прозвучали после завершения встречи отдали Президенту должное: его операция покорения общественного мнения и переубеждения скептиков удалась, по крайней мере в зале гимназии. Второй раунд – шести с половиной часовое общение с мэрами Аквитании – которые прошел 18 января в поселке Суйак департамента Лот,только подтвердил предварительное впечатление: президенту под силу переломить ситуацию и вернуть утраченные симпатии.
Потенциальный свет в конце туннеля так взволновал политических оппонентов президента, что они единым фронтом обвинили его в нарушении законодательства о финансировании политических партий. В их понимании «Макрон-тур» является избирательной кампанией президентской политсилы в Европейский парламент, которая стартовала за четыре месяца до начала избирательной гонки и финансируется из государственного бюджета. Такие действия являются незаконными, выборы должны быть отменены, а виновные привлечены к уголовной ответственности, – заявили оппоненты.
Под тяжестью обвинений формат был изменен: встреча с мэрами региона Овернь-Рона-Альпы, организованная 24 января в городке Валенс, департамента Дром, прошла в форме обеда длинной в три часа, без камер. Однако,вечером того же дня Президент неожиданно посетил общественные дебаты в городке Бур-де-Пеаж. Он лично представил свою позицию относительно отмены «налога на богатство»,референдума по народной инициативе, проблемы миграции… Импровизация оказалась успешной: 300 участников дебатов, среди которых были и «желтые жилеты», провожали аплодисментами Эмманюэля Макрона, который впервые с начала кризиса общался с ними «без фильтра».
Есть ли жизнь после дебатов?
На сегодняшний день внимание сосредоточено на том, как лучше провести общенациональные дебаты. Президент Макрон, зажатый между Сциллой«желтых жилетов» и Харибдой оппозиции, старается найти жизнеспособный формат,который позволит ему достичь ожидаемых результатов: утихомирить общественный протест и канализировать его на поиск решений. В свою очередь «желтые жилеты»ищут новые формы протеста, которые бы дали толчок общественному движению, утрачивающему свою свежесть. Одни заявили о создании списка «желтых жилетов» на выборы в Европарламент, другие организуют «желтую ночь» протестов в Париже. Право- и леворадикальные партии, которые давно и безуспешно пытаются возглавить это общественное движение, выступают категорически против его оформления в политическую силу, небезосновательно побаиваясь утратить свой электорат.Некоторые даже доходят до парадоксальных заявлений о том, что «желтые жилеты» – проект Макрона.
Напротив, ключевым вопросом является не форма проведения дебатов, а их результат и восприятие этого результата французским обществом. В соответствии с данными соцопроса, обнародованного 24 января Odoxa Dentsuconsulting, после старта дебатов 94% французов слышали об их проведении, 64% остаются скептически настроенными по поводу их пользы и только две трети (29%) собираются принять в них участие. По итогам другого опроса, обнародованного 22 январяOpinionWay, 67% респондентов считают общенациональные дебаты хорошей идеей, при этом 62% не верят, что президент и правительство учтут их результаты.
Высокий уровень скепсиса объясняется тем, что никто точно не знает, каким образом Эмманюэль Макрон собирается воплощать в жизнь наработанные во время дебатов инициативы, какую форму примет новый«общественный пакт», приведет ли он к перестройке конституционного фундамента,на который последние шестьдесят лет опиралось здание Пятой республики. У негоесть всего несколько месяцев, чтобы дать ответы на эти вопросы. Если они будут правильными, то мы очень скоро вновь увидим знакомое экспортное лицо доброй,милой Франции. Если же нет, то «Республиканский монарх» рискует погрузиться в желтый циклон народного разочарования и гнева.