Объединительный собор
Работа Поместного объединительного Собора 2018 года рано или поздно станет темой отдельного исторического исследования. Или даже ряда исследований, причем хочется верить, что найдется и такой автор, который откажется от упрощенного, репортажного взгляда на вещи и напишет действительно аналитическое исследование о Соборе, благодаря которому Украинская Церковь получила Томос об автокефалии.
Формат же нашей публикации не предполагает детального изложения работы Собора. В силу чего мы ограничимся описанием его ключевых моментов, при этом постараемся сделать это так, чтобы, по возможности, обнажить логику и мотивы героя нашего «казуса»…
К слову, дописав эту, третью часть нашего текста до половины, автор понял, что неумышленно ввел читателя в заблуждение. Увы, поместиться в рамках задуманных трех частей мне не удалось. Наша трилогия плавно переросла в тетра́птих (от др.-греч. тетраптихос — «сложенный вчетверо»).
Старик и власть
Власть в Церкви — это служение. Впрочем, таковой она остается лишь до тех пор, пока не попадет в руки властолюбца. Узурпировав власть в Церкви, такой человек, по сути, извращает ее природу. Церковная власть перестает быть служением и возвращается к своему языческому, дохристианскому формату, — превращаясь в инструмент господства одной личности над другой/другими. Власть притягательна. Она манит к себе человека, обещая ему утверждение идентичности и самореализацию. Но, получив власть и сжившись с ней, властолюбец в какой-то момент теряет в ней и свободу, и свое «я», уникальность которого он так хотел утвердить. Власть срастается с человеком, становится его alter ego. И в какой-то момент человек, к сердцу которого приразилось искушение властью, оказывается «запертым» в своих полномочиях.
Власть господствует, превращает человека в функцию. А затем приходят старость, болезни, слабость... Власть особенно любят старики, для которых она остается единственным источником наслаждения. Но сама власть предпочитает энергию молодости… Власть выпадает из рук стариков. А они лишь пытаются сжать пальцы в кулак, чтобы ее удержать. Власть играет с теми, кто ее любит. Она поддается, делает вид, что согласна остаться в слабых старческих руках. Но немощь разжимает пальцы, и, уходя из этого мира, властолюбец всегда уходит с пустыми руками — побежденным, потерявшим власть, беспомощным и бессильным. Старость властолюбца наполнена досадой и болью. Ему огорчительно расставаться с властью. Но, в конце концов, власть всё равно уйдет. Обманув человека, заставив его играть по своему сценарию, — она обязательно покинет своего бывшего носителя, как только к нему приблизится ангел смерти…
Теряя власть, властолюбцы сильно страдают. Но если, по Божией милости, власть отнимается у властолюбца задолго до смерти, то у такого человека появляется шанс на изменение. Потеряв власть, человек может всю оставшуюся жизнь винить других людей и мир в целом в несправедливости. А может «переболеть» и смириться…
15 декабря 2018 года было особой датой в жизни Филарета. В этот день был созван объединительный Собор, на котором Филарет лишился статуса Предстоятеля. Ситуация не была для него унизительной. Филарета не лишили резиденции, кафедрального собора и даже почетного титула «патриарха». Но в силу исторических обстоятельств ему пришлось расстаться с полнотой власти, к которой он давно привык. Ситуация, в которую попал Филарет, действительно была психологически непростой. 24 года тому назад — 22 октября 1995 года — Филарет был избран Поместным Собором УПЦ КП на пост «Патриарха Киевского и всея Руси-Украины». И хотя для мирового Православия он оставался неканоническим иерархом, самопровозгласившим себя «патриархом», сам Филарет переживал свое патриаршество совсем по-другому — как волю Церкви и Божие благословение. А еще — как неотъемлемую и пожизненную власть в Церкви, лишить которой его вправе лишь сама смерть.
«Согласны ли вы уйти с поста Предстоятеля, чтобы дать возможность объединиться украинскому Православию?» Этот вопрос десятки раз задавали Филарету и церковные иерархи, и журналисты. И слышали в ответ: «Да, я согласен уйти на покой ради блага Церкви, но только при одном условии: если Украинская Православная Церковь объединится на основе автокефалии». Верил ли Филарет в такую историческую возможность? Либо это была только красивая фраза, смысл которой сводился к отказу уйти на покой? «Каноническая автокефалия будет, но не при моей жизни», — говорил в свое время митрополит Владимир (Сабодан). И точно так же, вероятно, мог думать и Филарет…
Так или иначе, но утром 15 декабря, собираясь на Собор, Филарет стоял перед необходимостью принять окончательное решение: отказаться от личной власти ради канонической автокефалии или отказаться от объединительного Собора и сохранить личную власть. Выбор, казалось бы, был очевиден. Но только не для Филарета, который психологически настолько сроднился с властными полномочиями, что стал переживать присущую себе по должности власть как власть личную, т. е. как неотъемлемую часть своей личности… О чём думал Филарет утром 15 декабря? Знать мысли и мотивы, двигающие другими людьми, нам не дано. Более того, из-за малодушия и самомнения мы нередко слепы и к мотивам собственным. Примером чему, увы, является и герой нашего изыскания, предпочитающий толковать свои поступки в стиле житий святых, приписывая себе столь высокие и благородные мотивы, что с него, так сказать, хоть икону пиши при жизни.
Мотивы человека, тем не менее, можно уяснить из его действий. Анализируя же последние, можно предположить, что, собираясь на Собор, Филарет держал в уме два плана — план-максимум и план-минимум. Первый предполагал, что ему самому удастся стать Предстоятелем (для чего, как мы помним, у Филарета имелся на руках соответствующий документ — решение Архиерейского Собора УПЦ КП о том, что кандидатом от этой Церкви на выборах Предстоятеля объединенной Церкви является он сам). План-минимум заключался в том, чтобы добиться избрания на пост Предстоятеля митрополита Епифания (которого Филарет — совершенно ошибочно на самом деле — считал личностью, уязвимой для психологического манипулирования).
Ход рассуждений Филарета, в целом, был не лишен логики. УПЦ КП сыграла решающую роль в институционном формировании единой Поместной Церкви — полагал Филарет. А, следовательно, именно ее представитель и должен возглавить объединенную Церковь. Однако кто именно должен был стать этим представителем? Сам Филарет? Митрополит Епифаний? Или Луцкий митрополит Михаил, который в предсоборный период также заявил о своей амбиции стать во главе объединенной церковной структуры?
Само/выдвижение митрополита Михаила на пост главы объединенной Церкви могло выглядеть несколько странно. Он был главой одной из крупнейших епархий УПЦ КП и обладал определенным влиянием в епископате. Но у него не было ни обнародованного стратегического плана развития ПЦУ, ни опыта работы в органах центрального церковного управления... И всё же выдвижение митрополита Михаила на пост Предстоятеля, в конце концов, сыграло свою позитивную роль в истории созыва Собора — перенаправив энергию Филарета с плана-максимум на план-минимум…
Борьба вокруг самороспуска УПЦ КП
По плану, объединительный Собор должен был начать свою работу в 10 утра. Однако де-факто он приступил к работе лишь в 13:20. Ровно столько, т.е. около трех с половиной часов, понадобилось делегатам Собора от бывшего Киевского Патриархата, чтобы дождаться прибытия на него Филарета и tempo di marcia (=в темпе марша) провести Поместный Собор своей церковной структуры, на котором было принято официальное решение о канонической и юридической самоликвидации УПЦ КП.
С последним решением Филарет тянул до последнего. Ведь, ликвидировав Киевский Патриархат, он терял свой главный — юридический — инструмент шантажа. Филарет помнил попытки объединения с УАПЦ после победы «оранжевой революции» в 2004 году. «УАПЦ готова объединиться с УПЦ КП, — заявил тогда представителям Киевского Патриархата глава УАПЦ митрополит Мефодий, — но только при условии сохранения своего юридического статуса». Условие митрополита Мефодия, по сути, оставляло для УАПЦ возможность в любой момент переиграть ситуацию. Если бы Филарет попытался нарушить договоренности и начать репрессировать иерархов УАПЦ за их предыдущую критику в свой адрес, то они могли бы легко «обнулить» воссоединение, вернувшись к существованию в форме самостоятельной юрисдикции. Подобную возможность Филарет хотел оставить себе и теперь. Сохранив юридический статус УПЦ КП, он мог бы шантажировать епископат объединенной Церкви тем, что УПЦ КП с ним во главе выходит из ее состава, возвращаясь к своему предыдущему статусу.
Филарет понимал:
· получение Томоса стало одним из ключевых моментов предвыборной кампании Петра Порошенко;
· начав каноническую процедуру предоставления Украине автокефалии, Константинополь не только вошел в жесткий конфликт с РПЦ, но и подверг определенному риску свой авторитет в православном мире;
· желая завершить канонические процедуры по объединению независимого украинского Православия на основе законной автокефалии, епископат УПЦ КП и УАПЦ будет вынужден пойти на компромисс ради создания объединенной церковной структуры и получения Томоса об автокефалии.
Исходя из этого, глава УПЦ КП был убежден: шантажируя заинтересованные стороны срывом Собора, он сумеет навязать им свои условия объединения... Но планы Филарета были секретом полишинеля и вызвали тревогу у представителей Константинополя, где не хотели, чтобы будущее развитие событий в Украине пошло по непрогнозируемому сценарию — вплоть до создания Филаретом новой схизматической структуры на основе уставных документов Киевского Патриархата. Взвесив все потенциальные опасности, константинопольская делегация озвучила свою принципиальную позицию: прежде чем полномочный представитель Вселенского Патриарха откроет Собор, УАПЦ и УПЦ КП должны принять решения о самоликвидации своих структур как религиозных объединений. К чести иерархов УАПЦ, они безоговорочно приняли условия Вселенской Патриархии и соборно вынесли решение о ликвидации своей церковной структуры. Понимал логичность требования греческой стороны и епископат УПЦ КП.
Всё упиралось в позицию главы УПЦ КП, который всячески пытался уклониться от решения о самоликвидации своей структуры. С точки зрения Филарета, УПЦ КП (и шире — всё независимое от Москвы украинское Православие) было его «персональным» церковным проектом. А следовательно, он имел полное моральное право в любое время и на любом этапе «обнулить» канонический проект по предоставлению Православной Церкви в Украине законной автокефалии. Однако, чтобы выйти из процесса, Филарету нужна была поддержка большинства епископата УПЦ КП. А этой поддержки у него не было. Уходить «в никуда», т. е. в самоизоляцию, практически никто из епископов УПЦ КП не хотел. В этой ситуации Филарет и рискнул заключить сделку, которая в будущем станет для него фатальной, — обменять ожидаемое Константинополем решение о самоликвидации на избрание Предстоятелем объединенной Церкви «своего» кандидата, т. е. митрополита Епифания…
«Заседание [Поместного Собора УПЦ КП] очень долго не могло начаться из-за отсутствия председателя — Филарета. А когда он пришел, то его вступительная речь заключалась в том, что мы не можем пойти на Собор и самораспуститься, поскольку, выдвинув кандидатуру митрополита Епифания, можем проиграть в выборах Предстоятеля Церкви. Мол, есть другой кандидат, который выиграет. Вследствие чего Филарет сказал, что в таком случае он не будет распускать Киевский Патриархат и участвовать в Соборе. Были горячие дискуссии между мной и патриархом Филаретом. Не договорившись ни о чём, часть делегатов со мной покинула Теплую Софию и пошла в Великую Софию. Мы стояли на грани нероспуска. Я сказал делегатам, что меня шантажируют, а это недемократично, поскольку не было никаких аргументов в пользу того, что я должен снять свою кандидатуру» — рассказывал 18 декабря 2018 года волынскому телеканалу митрополит Михаил.
Что же поведение Филарета действительно было недемократичным и даже сомнительным с этической точки зрения. Но аргументы в пользу снятия кандидатуры митрополита Михаила действительно существовали. Возглавляя с мая 2004 года многочисленную Волынскую епархию УПЦ КП (227 общин), митрополит Михаил зарекомендовал себя харизматичным хозяйственником и приобрел влияние в регионе. Но этого было бы недостаточно, чтобы справиться с грузом ответственности, который ложится на плечи Предстоятеля. Добившись избрания на Киевскую кафедру, владыка Михаил неминуемо столкнулся бы с новыми вызовами, требующими опыта работы в центральных органах церковного управления и уже качественно иного уровня компетентности. Но смог бы он соответствовать этим новым вызовам?..
Ситуация была чревата отменой Собора, однако совместными усилиями этого удалось избежать. Соглашение было достигнуто: митрополит Михаил заявил, что согласен взять самоотвод, а Филарет согласился на самоликвидацию Киевского Патриархата… Это было непростое решение для Луцкого митрополита, у которого изначально были реальные шансы победить на выборах Предстоятеля. Однако митрополит Михаил его принял, причем принял единолично, исходя из собственного анализа ситуации. Достигнутый компромисс позволил провести Поместный Собор Киевского Патриархата в Теплой Софии и принять постановление о самоликвидации этой структуры. «Желая войти в каноническое общение с полнотой Вселенского Православия и в связи с созданием единой автокефальной Православной Церкви Украины», Поместный Собор УПЦ КП постановил:
· прекратить деятельность религиозного объединения УПЦ КП путем объединения и присоединения к создаваемой Православной Церкви Украины;
· прекратить действие Устава об управлении УПЦ КП;
· прекратить действие уставных органов УПЦ КП.
Отдельный пункт Постановления (4) касался судьбы «Патриархии УПЦ КП», ликвидировать которую позже откажется Филарет. «Киевская Патриархия УПЦ КП, — говорилось в документе, — прекращает свою деятельность как юридического лица после создания и регистрации Устава Митрополии УПЦ».
Почему Филарет всё же решился подписать постановление о самоликвидации УПЦ КП? Как прокомментировал позже это решение в интервью болгарскому изданию Faktor.bg иеромонах Никита из афонского монастыря Пантократор, решение о роспуске УПЦ КП, которой Филарет служил целых 27 лет, можно рассматривать как некое покаянное действие. «Если бы он не покаялся, то и не подписал бы роспуск», — говорит афонский монах. Что же, для чистого — всё чисто. Но наш читатель и без моих слов мог заметить, что, принимая решение о самоликвидации УПЦ КП, Филарет решал некую техническую задачу — «сбивал» неугодного ему кандидата в Предстоятели. Обещать — не значит жениться, а принять постановление о ликвидации УПЦ КП — еще не значит ликвидировать эту структуру де-факто. Филарет знал, что греческая сторона имеет лишь общее представление об украинском законодательстве в религиозной сфере. И решил этим воспользоваться — провести решение о ликвидации УПЦ КП на бумаге, максимально затянув при этом сам процесс ликвидации.
И всё же логика о. Никиты в целом верна. Ведь даже если для Филарета решение о самоликвидации Киевского Патриархата было вынужденным тактическим ходом, из этого еще не следует, что эта же логика политической борьбы двигала и другими участниками Поместного Собора УПЦ КП. Принимая решение о самороспуске, они, очевидно, руководствовались другим, сугубо церковным мотивом: восстановить общение с мировым Православием. «Создание ПЦУ — ничто иное, как легализация Константинополем украинского раскола», — заявят позже спикеры РПЦ. Но эти заявления не будут соответствовать историческим фактам. Конечно же, ни иерархи УПЦ КП, ни епископат УАПЦ не принесли «покаяния» в той единственной форме, которого ждала от них Москва, т. е. не покаялись в своем желании строить жизнь Украинской Церкви на основе полной канонической независимости. Но и представители УПЦ КП, и архиереи УАПЦ — в разное время и в различной форме — засвидетельствовали как свое искреннее желание восстановить единство с мировым Православием, так и сознательный отказ от изоляционистского курса (и связанных с ним канонических ошибок во время борьбы за автокефалию).
Объединительный Собор: ключевые моменты и решения
Статус Собора и причины неявки «автокефальной двадцатки»
Как зафиксировано в Протоколе Собора (пункты 2, 8, 9), в его работе приняли участие представители «трех православных конфессий Украины». Но «конфессия» (от лат. confessio — «исповедание») — это буквально «исповедание веры». А исповедание веры у УПЦ КП, УАПЦ и УПЦ МП всегда было общее. Какой же термин был бы в данном случае более уместен? Возможно, секретариату Собора было бы корректнее употребить выражение «три юрисдикции»? Но дело в том, что после решения Священного Синода от 12.10.2018 года, с канонической точки зрения, в Украине существовала только одна законная юрисдикция — Вселенского Патриархата.
Какой же канонический статус тогда имел объединительный Собор? С одной стороны, это был Поместный Собор Киевской Митрополии в юрисдикции Вселенского Патриархата. О чём, в частности, свидетельствует уже сам текст письма-приглашения (01.12.2018), которое получил от Вселенского Патриарха каждый православный епископ в Украине: «Настоящим Патриаршим письмом приглашаем Ваше Преосвященство/Высокопреосвященство, иерарха нашего Святого Апостольского Престола, принять участие вместе с одним клириком и одним монахом или мирянином… в объединительном Соборе» (курсив наш — прот. Б. Г.). С другой стороны, это был учредительный Собор автокефальной Православной Церкви Украины, полная каноническая независимость которой была зафиксирована в принятом на соборном заседании Уставе ПЦУ (см.: раздел I, пункт 2) и торжественно провозглашена в Патриаршем и Синодальном Томосе.
Объединительный Собор был «Собором Греческой Церкви», — позже заявит Филарет, чтобы оправдать свою антиканоническую деятельность по реанимации «Киевского Патриархата». Но нужно понимать, что, временно — с 12.10.2018 по 06.01.2019 — провозгласив свою юрисдикцию в Украине, Вселенский Патриарх не руководствовался властолюбивым желанием расширить границы своей Поместной Церкви. Он лишь действовал в рамках того единственного сценария, который предполагал обретение автокефалии законным, каноническим путем.
В 13:20 Собор под председательством специального и полномочного Экзарха Вселенского Патриарха митрополита Галльского Эммануила наконец-то начал свою работу. Зарегистрировалось 200 делегатов, 64 из которых пребывали в епископском сане (УПЦ КП — 43; УАПЦ — 15; Вселенский Патриархат — 4; УМЦ МП — 2). Согласно регламенту, утвержденному Вселенским Патриархом, каждый епископ имел право делегировать на Собор одного клирика и мирянина. Таким образом, в работе Собора приняли участие 134 делегата от УПЦ КП, 46 делегатов от УАПЦ, 8 делегатов от УПЦ (МП) и 12 делегатов от Вселенского Патриархата (по квоте которого в Соборе также приняли участие бывшие священники УПЦ, принятые в состав Вселенского Патриархата согласно Патриаршей грамоте от 14.12.2018 года: протоиереи Богдан Гулямов и Петр Зуев). В качестве почетных гостей на Соборе также присутствовали Президент Украины Петр Порошенко и спикер украинского парламента Андрей Парубий.
О первом «сюрпризе» в работе Собора мы писали еще в предыдущей части нашего текста: вместо ожидаемых 12-ти епископов от УПЦ МП в нём приняли участие всего двое — митрополит Переяслав-Хмельницкий и Вишневский Александр (Драбинко) и митрополит Винницкий и Барский Симеон (Шостацкий). Но кто были 10 других епископов УПЦ, которые по разным причинам «не доехали» на Собор? Ответ на этот деликатный вопрос содержится в регистрационном документе Собора, который 21.01.2020 был опубликован интернет-изданием «Портал-Credo.Ru», что снимает с автора этих строк этическое обязательство молчанием почтить убоявшихся. Итак, согласно «Списку участников объединительного Собора Православной Церкви в Украине», кроме двух указанных нами митрополитов, в его работе должны были принять участие следующие архиереи УПЦ МП:
· митрополит Черкасский и Каневский Софроний (Дмитрук);
· митрополит Хмельницкий и Староконстантиновский Антоний (Фиалко);
· митрополит Могилев-Подольский и Шаргородский Агапит (Бевцик);
· митрополит Полесский и Сарненский Анатолий (Гладкий);
· митрополит Харьковский и Богодуховский Онуфрий (Легкий);
· митрополит Черновицкий и Буковинский Мелетий (Егоренко);
· митрополит Владимир-Волынский и Ковельский Владимир (Мельник);
· митрополит Мукачевский и Ужгородский Феодор (Мамасуев);
· архиепископ Новокаховский и Генический Филарет (Зверев);
· епископ Золотоношский Иоанн (Вахнюк).
Почему указанные иерархи не прибыли на Собор? Причин неявки, скорее всего, было несколько. Кто-то из указанного списка мог опасаться, что его решение не будет принято епархиальным духовенством. Кого-то могли банально «переубедить» меценаты УПЦ Андрей Деркач и Вадим Новинский. Но можно не сомневаться, что у каждого из перечисленных выше членов «автокефальной десятки» был еще и другой важный мотив. Никто из них не хотел оказаться в одной церковной структуре с Филаретом, имя которого стало синонимом слова «раскол» в УПЦ МП. «Предположим, я бы приехал на Собор, — делился своими опасениями с автором этих строк один из фигурантов “списка”. — В моей Церкви меня бы сразу запретили в священнослужении. А на Соборе Предстоятелем могли выбрать Филарета... И что мне в подобном случае прикажете делать? Возвращаться обратно с “покаянием” к митрополиту Онуфрию?»
Три исторических решения Собора
Создание Православной Церкви Украины
Распустив УПЦ КП, члены Поместного Собора этой структуры, по сути, поставили точку в целой эпохе украинской церковной истории. Эпохе, которая началась в январе 1919 года, когда правительство УНР своим декретом само/провозгласило украинскую автокефалию. «Желая войти в каноническое общение с полнотой Вселенского Православия…» Эти слова действительно можно рассматривать в ключе, о котором говорил о. Никита. В далеком 1921 году автокефальное движение, увы, прервало свою каноническую связь с Поместными Православными Церквами. Однако спустя 97 лет, приверженцы автокефалии приняли решение, свидетельствующее о принципиальном отказе от изоляционистского курса, и задали своему церковному кораблю новый курс — курс на каноническое единство с полнотой мирового Православия…
Термин «самороспуск» имеет трагический оттенок в истории украинского автокефального движения. Напоминая о ликвидационном соборе УАПЦ (январь 1930), где под давлением советской тайной полиции было принято решение о самороспуске. Впрочем, хотя оба «чрезвычайных Собора» — УАПЦ (1930) и УПЦ КП (2018) — проходили в Софийском Соборе и содержали в своих резолюциях решение о самоликвидации, суть этих решений совершенно различна. УАПЦ «самораспускалась» насильно и с трагическими перспективами для своего будущего. Что же касается УПЦ КП, то техническое решение о самороспуске здесь было принято ради создания новой объединенной церковной структуры. Что и было засвидетельствовано первым историческим решением Собора: «создать Православную Церковь Украины, в состав которой войдут все присутствующие на Соборе епископы, духовенство и миряне от трех православных конфессий Украины, а также те, кто в дальнейшем пожелает к ней присоединиться» (Протокол Собора, пункт 8: «за» — 200, «против» — 0, «воздержались» — 0).
В пакете с этим решением было принято и другое важное с церковно-правовой точки зрения решение: создать представительский орган ПЦУ, т.е. Киевскую Митрополию. Причем это решение также было принято единогласно (что, между прочим, свидетельствует о том, что Филарет вместе с другими голосовал «за»).
Утверждение Устава
Вторым историческим решением Собора стало утверждение проекта Устава ПЦУ. По предложению председательствующего — митрополита Галльского Эммануила — проект Устава был вынесен на голосование и получил поддержку большинства участников Собора («за» — 199, «против» — 1, «воздержались» — 0). Опять-таки отметим здесь позицию Филарета, который позже, спустя несколько месяцев после Собора, начнет пропагандистскую кампанию против «греческого» Устава ПЦУ. Единственный голос, отданный «против» утверждения проекта Устава, принадлежал архиепископу Винницкому и Тульчинскому Михаилу (Боднарчуку). Что же касается Филарета, то вместе со всеми остальными делегатами он голосовал «за».
Как мы уже писали во второй части нашего текста, проект Устава ПЦУ был разработан двумя авторитетными греческими учеными-канонистами на основе действующего устава Элладской Православной Церкви. Это был прекрасный канонический документ, задающий православной Украине новый — демократический — формат церковной жизни. Устав был концептуально связан с Томосом. По сути, это был канонический диптих, целью которого было не только предоставить независимому украинскому Православию законную автокефалию, но и сделать его потенциально конкурентоспособным, способным успешно выдержать в будущем соперничество с РПЦ. Однако проект Устава требовал и известной доработки на месте, — принимая во внимание как интересы объединяющихся церковных групп, так и украинскую церковную традицию.
С этой целью в преддверии Собора — 12 и 14 декабря — состоялись два заседания Комиссии по обсуждению проекта Устава, состоящей из представителей УПЦ КП, УАПЦ и УПЦ МП. Вследствие чего в проект внесли ряд коррективов, важнейшей из которых стало введение института постоянных членов Синода — для бывших предстоятелей УПЦ КП и УАПЦ, а также представителя от УПЦ МП. Это была уступка Филарету, поскольку ни митрополит Макарий, ни митрополит Симеон на работе в Синоде на постоянной основе не настаивали. Филарету хотели помочь сохранить лицо. Но, как станет очевидным позже, старания представителей УПЦ КП помочь своему учителю перенести психологическую травму от потери власти оказались напрасными. В послесоборный период Филарет примет участие лишь в двух из восьми заседаниях Священного Синода ПЦУ (05.02.2019 и 04.03.2019), пропустив без уважительной причины шесть последующих. В результате чего члены Священного Синода ПЦУ будут вынуждены приостановить членство Филарета в этом в органе церковного управления.
Избрание Предстоятеля
Объединительный Собор собрал иерархов, духовенство и мирян из трех церковных групп, каждая из которых прошла свой собственный путь и имела свое, особое видение будущего объединенной Церкви. В преддверии Собора в среде УАПЦ активно обсуждалась идея выдвинуть на пост Предстоятеля кого-то из участвующих в Соборе епископов Вселенского Патриархата украинского происхождения — архиепископа Памфилийского Даниила (Зелинского) или епископа Эдмонтонского Илариона (Рудника). Когда же стало понятно, что подобная каноническая комбинация нереалистична, митрополит Макарий предоставил возможность своим епископам самостоятельно принять решение о поддержке того или иного кандидата. Что же касается общей позиции делегатов от УАПЦ, то она сводилась к довольно простой формуле: «лишь бы не Филарет».
У делегатов Собора из числа епископов бывших УПЦ КП и УПЦ МП имелись собственные кандидаты на пост Предстоятеля. Кандидатом от УПЦ МП был митрополит Винницкий и Барский Симеон. А единственным кандидатом от УПЦ КП (после самоотвода митрополита Михаила) стал митрополит Переяславский и Белоцерковский Епифаний.
«Мы пришли из Церкви, епископат которой имел неоспоримый канонический статус, — вспоминал позже митрополит Александр (Драбинко). — Вследствие чего главным приоритетом для нас было признание Томоса об автокефалии со стороны других Поместных Православных Церквей. Мы понимали, что ключевую роль здесь будет играть личность Предстоятеля. Исходя из чего, стремились к тому, чтобы на этот пост был избран митрополит Симеон — иерарх, имеющий каноническую легитимность как в глазах епископата УПЦ (МП), так и большинства Поместных Церквей».
Иная система приоритетов сформировалась у большинства епископов бывшего Киевского Патриархата. Для этой группы было важным, чтобы ПЦУ сохранила преемственность власти и традиций от УПЦ КП. Кандидатура Епифания по многим параметрам представлялась этой группе соборян оптимальной. С одной стороны, как патриарший наместник и второе лицо в УПЦ КП Епифаний имел необходимый будущему Предстоятелю опыт церковного администрирования. С другой — ряд конкурентных преимуществ Епифания был обусловлен его личными качествами — образованностью, дипломатичностью и умением быть равноудаленным от различных центров влияния.
Борясь за кандидатуру Епифания, епископат и лидер бывшей УПЦ КП на самом деле преследовали две разные цели. Епископы бывшей УПЦ КП видели в молодом митрополите иерарха, который способен сделать украинское Православие более демократичным и европейским. Что же касается Филарета, то, лоббируя Епифания, он преследовал исключительно собственные интересы.
Уже во время работы Собора Филарет предпринял последнюю попытку стать Предстоятелем самому. Это произошло после острой дискуссии по процедурному вопросу: каким именно образом должен формироваться бюллетень для голосования. Предложений было несколько. Предложение Филарета сводилось к тому, чтобы кандидатуры в предстоятели выдвигались от каждой из церковных групп: митрополит Епифаний от УПЦ КП, митрополит Симеон от УПЦ МП и архиепископ Харьковский и Полтавский Афанасий (Шкурупий) от УАПЦ. Однако благодаря принципиальной позиции архиепископа Даниила (Зелинского) Собор большинством голосов принял более демократическую процедуру выборов Предстоятеля. Согласно регламенту Собора, получившему благословение Вселенского Патриарха, выборы должны были пройти в два тура, причем в первом туре право голоса имели все делегаты Собора, включая священников, монахов и мирян, а во втором — только епископы.
Предложение владыки Даниила касалось механизма выдвижения кандидатов. Группа Филарета предлагала членам Собора заранее согласованный набор имен. А архиепископ Даниил настаивал на более демократичной процедуре. Он предложил предоставить делегатам Собора возможность самим сформировать тройку кандидатов, проведя тайное рейтинговое голосование в первом туре. В бюллетень 1-го тура выборов, согласно предложению архиепископа Даниила, должны были войти имена всех присутствующих на Соборе иерархов, за исключением лидеров бывших УПЦ КП и УАПЦ, т. е. владык Филарета и Макария. Три епископа, получившие наибольшее количество голосов, выходили во 2-й тур. И из этой тройки тайным голосованием епископата уже избирался Предстоятель.
Предложение архиепископа Даниила было проголосовано: «за» — 121 делегат, «против» —41, «воздержался» — 1. Результаты голосования ввели Филарета в ступор. Он выглядел растерянным. И здесь его «прорвало» (цитируем слова Филарета по видеозаписи Собора): «Если все делегаты имеют право выдвигать свою кандидатуру, то я делегат или не делегат? Имею я право выдвигать свою кандидатуру или не имею? Условие созыва Собора, чтобы я не выдвигал свою кандидатуру». Речь Филарета была эмоциональной, было видно, что происходящее вызывает у него искреннюю обиду… В ответ председатель Собора митрополит Эммануил напомнил Филарету о его письменном обещании не принимать участия в выборах Предстоятеля в качестве кандидата на эту должность. Эмоциональный накал момента отразился и в Протоколе Собора, куда попало необычное для документом такого рода слово «удивление»:
«13. СЛУШАЛИ: удивление владыки Филарета (Денисенко) (УПЦ КП) по поводу того, что его кандидатура и кандидатура владыки Макария (Малетича) (УАПЦ) не допущены к выдвижению на пост Предстоятеля ПЦУ.
14. СЛУШАЛИ: ответ митрополита Галльского Эммануила относительно невозможности выдвижения кандидатур вл. Филарета и вл. Макария на пост Предстоятеля ПЦУ. Учитывая историко-канонические реалии данного вопроса, Святой и Священный Синод Вселенского Патриархата рекомендовал вл. Филарету и вл. Макарию не допустить выдвижения своих кандидатур на пост Предстоятеля ПЦУ. Также митрополит Эммануил представил вниманию участников объединительного Собора документы за подписью обоих вышеуказанных иерархов, в которых они обязуются не принимать участия в избрании Предстоятеля ПЦУ в качестве выдвинутых кандидатов».
Это была последняя попытка Филарета выдвинуть свою кандидатуру на пост Предстоятеля. Вот только сделано это было не вовремя, т. е. уже после того, как Собор принял процедуру выборов Предстоятеля, предложенную архиепископом Даниилом. Теперь Филарету оставалось одно — бороться за избрание митрополита Епифания.
В первом туре делегаты получили бюллетень, содержащий 58 имен присутствующих на Соборе. Имена 4-х экзархов и владык Филарета и Макария в нём отсутствовали. Около 16:00 глава Счетной комиссии архиепископ Даниил озвучил результаты 1-го тура. Проголосовало 198 делегатов. При этом первая тройка кандидатов выглядела следующим образом:
· митрополит Переяславский и Белоцерковский Епифаний (Думенко) — 81;
· митрополит Винницкий и Барский Симеон (Шостацкий) — 56;
· митрополит Луцкий и Волынский Михаил (Зинкевич) — 38.
4-е и 5-е места заняли два иерарха бывшей УПЦ КП:
· митрополит Львовский и Сокальский Димитрий (Рудюк) — 9;
· епископ Владимир-Волынский, викарий Волынской епархии, Матфей (Шевчук) — 5.
Во второй тур проходили три кандидата: митрополит Епифаний (Думенко), митрополит Симеон (Шостацкий) и митрополит Михаил (Зинкевич). Митрополит Симеон не был новичком в автокефальном движении. В УПЦ МП о его про-автокефальной позиции было хорошо известно. И именно в таком качестве — как про-украинский и про-автокефальный кандидат — владыка Симеон участвовал в выборах Предстоятеля УПЦ (13.08.2014), заняв почетное третье место (9 голосов в 1-м туре). Но то, что считалось «националистической» позицией в УПЦ МП, воспринималось как «патриотическая нерешительность» в среде УПЦ КП…
Не хватило решительности в борьбе и митрополиту Михаилу. «Меня шантажировали», — заявит он уже после проведения Собора, заявляя, что не отказывается от борьбы за пост Предстоятеля в будущем. Однако единственный исторический шанс возглавить объединенную Украинскую Церковь у него был на Соборе. И от этого шанса он сознательно отказался, причем отказался со ссылкой на благородный мотив — желание сохранить единство Церкви. «Я принял во внимание то, что нас ожидает в будущем, а это разделение, несколько Православных Церквей, обвинения Константинопольского патриарха в том, что он напрасно с нами связался, обвинения русских в том, что мы не можем разобраться. И я решил снять свою кандидатуру в пользу единства Украинской Церкви», — объяснял позже мотивы своего поступка митрополит Михаил. Однако за благородный исторический поступок нужно уметь платить, причем платить по высшему, свободному от корыстных интересов счету…
Во втором туре право голоса принадлежало уже только архиереям. Митрополит Михаил заявил о самоотводе. Аналогичным образом поступили и другие кандидаты, присутствовавшие в списке рейтингового голосования, — вплоть до епископа Вышгородского и Подольского Владимира (Черпака), который согласился оставить свою кандидатуру в списке для голосования по просьбе Филарета, чтобы не нарушать формального требования процедуры (избрание Предстоятеля из трех кандидатов).
Голосование было тайным и заняло сравнительно немного времени (16:21–16:32). Проголосовали все присутствующие на Соборе иерархи (64). Голоса митрополита Михаила перешли к кандидату от УПЦ МП — митрополиту Симеону. Вследствие чего результаты голосования в 2-м туре выглядели следующим образом:
· Епифаний (Думенко), митрополит Переяславский и Белоцерковский (УПЦ КП) – 36 голосов;
· Симеон (Шостацкий), митрополит Винницкий и Барский (УПЦ МП) — 28 голосов;
· Владимир (Черпак), епископ Вышгородский и Подольский (УАПЦ) — 0 голосов.
С перевесом в 8 голосов Предстоятелем Православной Церкви Украины был избран митрополит Епифаний. Филарет торжествовал. Ведь, с его точки зрения, митрополит Епифаний был таким же «техническим» кандидатом, как и третий участник второго тура — епископ Владимир (Черпак). «Если бы я его не поддерживал, то Епифаний никогда бы не стал Предстоятелем», — самоуверенно заявит Филарет спустя некоторое время. И потребует исторической сатисфакции — перераспределения власти в свою пользу по схеме: Предстоятель для Украины (=реальный руководитель ПЦУ) — «патриарх» Филарет; Предстоятель для «внешних» (=глава ПЦУ в глазах мирового православия) — митрополит Епифаний. Но самолюбие ослепляет, а абсолютное самолюбие — ослепляет абсолютно… Работая многие годы вместе с митрополитом Епифанием, Филарет так и не заметил в своем ближайшем сотруднике таких качеств, как волевой характер и способность самостоятельно принимать решения.
Филарет надеялся, что новый Предстоятель окажется «смиренным послушником» «почетного патриарха». Однако отрыв в 8 голосов свидетельствовал об известном «вотуме недоверия» епископата ПЦУ бывшему руководителю УПЦ КП. Митрополит Винницкий Симеон был недостаточно хорошо известен епископату бывших УАПЦ и УПЦ КП. Однако за него проголосовали 28 епископов. За вычетом голосов экзархов Вселенского Патриархата, которые теоретически могли проголосовать за Симеона, это было 24 голоса епископов ПЦУ. 2 из них принадлежали епископам УПЦ МП. 15 могли теоретически принадлежать епископам бывшей УАПЦ. Но очевидно, что за кандидатуру Симеона проголосовало не менее 7 епископов из бывшей УПЦ КП.
Окажись на месте Предстоятеля экс-глава УПЦ КП, он бы поспешил при первой возможности узурпировать власть и «наказать предателей». Но, к чести Митрополита Епифания, он не поддался подобному искушению. Отказавшись от участия в авантюрах по пересмотру Устава, Предстоятель Православной Церкви Украины избрал для нее иной — более демократический — путь развития.
«…Я как Предстоятель самостоятельно, то есть единолично, могу принимать не все решения. Потому что 15 декабря на Объединительном Соборе мы заложили другую модель управления Церковью. Я единолично как Предстоятель не имею права менять Устав, не имею права нарушать канонический порядок. Поскольку то, что было принято на поместном Соборе, должно претворяться в жизнь. Существует мнение, что можно единолично управлять Церковью, но мы хотим быть открытой, демократической Церковью, которая руководствуется Синодом, Архиерейским Собором и Поместным Собором. В своих решениях я учитываю мнение архиереев и духовенства. Требования ко мне — чтобы я единолично изменил то, что было принято 15 декабря на Соборе [имеются в виду требования Филарета — прот. Б.Г.]. Однако мы управляем Церковью коллегиально, мы отходим от норм, которые существовали в предыдущих структурах. Нельзя единолично принимать решения, тем более, когда это противоречит Уставу, Томосу, решению Собора. В нашей единой поместной Православной Церкви этого нет. Поэтому Предстоятель полагается на Священный Синод, архиереев, изучает их мнение и принимает решения, но не имеет права единолично менять положения Устава и Томоса, которые были приняты Вселенским патриархом и собором 15 декабря» — заявил Митрополит Епифаний в программном интервью BBC News Украина (16.06.2019).
И тем самым засвидетельствовал: изоляционистский, схизматический курс и авторитарный стиль управления Филарета остались в прошлом. Его эпоха объективно подошла к концу.