Что конкретно вы предлагаете?
Я предлагаю 20% всех мест для уличной торговли, которые есть в Киеве, передать в распоряжение участников боевых действий. Это возможно. И чем это плохо? Ничем, это наоборот хорошо. Это хоть какой-то шаг для решения проблемы ветеранов в нашей стране.
Это позволило бы, во-первых, декриминализировать обстановку в стране - потому что, как вы понимаете, люди с боевым опытом умеют делать кое-какие вещи. Нужно научить их делать и другие вещи, научить зарабатывать. Во-вторых, ветераны, придя в бизнес, способны принести стране большую пользу. Сегодня в украинском бизнесе есть большая проблема: люди не держат слово, договоренности не соблюдаются. Военные же знают, что такое порядок, что такое поставленная задача, сказал - значит сделал. Кроме того, у них обостренное чувство справедливости. Это те люди, которые будут работать по закону и наполнять казну, а не думать о том, как увильнуть от уплаты налогов. Ветераны могут поднять страну, государство, экономику.
Ко мне приходят ребята с инвалидностью, получившие от государства компенсацию - 215 тысяч гривен, если это третья группа инвалидности, которые не хотят эти деньги просто профукать, хотят вложить в бизнес. Это идеальная возможность открыть свой бизнес с нуля. У нас есть еще один проект, кроме пиццерии, - сеть мобильных кофеен “Ветерано Кофе”. И есть такое коммунальное предприятие “Городской магазин” при КГГА, которое раз в три месяца или в полгода выставляет места для уличной торговли в Киеве на открытый аукцион.
Мои знакомые, которые хотят участвовать в проекте “Ветерано Кофе”, ходили на эти торги, чтобы купить место. Они задокументировали все на видео: ставки не принимались, места продавались по явно заниженным ценам практически одним и тем же людям. Это неправильно, как минимум. Наша принципиальная позиция - получить место законно. Мы могли бы “порешать”, поверьте, но мы не хотим так поступать, мы хотим, чтобы все было по-честному.
Вы уже обсуждали свою идею с представителями киевской власти?
Я общался с некоторыми представителями КГГА, предлагал часть мест для торговли отвести АТОшникам. Мне ответили, что нет алгоритма, как это правильно сделать. Что на эти места могут пролезть непорядочные бизнесмены, которые АТОшников только используют, а зарабатывать будут сами.
Но у меня есть идея, как с этим бороться. Можно задействовать общественную организацию - киевский союз ветеранов АТО. Это общество, которое создали главы уже действующих авторитетных организаций ветеранов Киева. Это те люди, которые точно воевали, и знают тех, кто воевал. Их организация может стать фильтром, который будет отсеивать лже-ветеранов.
Бизнес тоже можно считать своего рода послевоенной реабилитацией?
Адаптацией. Это всегда нелегко, каждый проходит ее по-разному. У меня тоже были свои моменты послевоенные. Например, у меня есть официально зарегистрированное оружие, и я знаю, что при определенных условиях применю его, не задумываясь. При этом я также знаю, что несу огромную ответственность перед обществом. Это моя страна, а срать в своей стране некрасиво. Особенно учитывая то, что мы за нее воевали.
После войны я занимался созданием Союза ветеранов АТО. Это было полгода четкой волонтерской работы, бесплатной. Мы создавали организацию, искали пути решения проблем ветеранов, привлекали специалистов, общались, учились, смотрели, работали, консультировали других. И во время этой работы у меня родилась идея проекта “Pizza Veterano”. Очень многое из того, что я узнал во время работы в Союзе ветеранов, я сейчас использую здесь: в комманде есть психолог, коллектив правильно подобран.
Я же не сам придумал, что ветеранам удобно работать с ветеранами. Я увидел, что когда мы работаем вместе - это интересно и прикольно. Нам всегда есть о чем поговорить, мы друг друга понимаем, у нас нет предвзятого отношения друг к другу, потому что как минимум, я знаю, что он воевал, значит, он по-любому нормальный тип. А вот этот не воевал, хрен его знает.
Это такие мелочи, которые способны вызвать большое напряжение.Очень приятно, когда садишься в такси, едешь с парнем, общаешься с кем-то по телефону и говоришь: ”Плюс-плюс”, а таксист, улыбаясь: “Плюс-плюс - это очень знакомо”. Воевал? Да, 81-ая бригада. А я в 30-й, все, контакт налажен моментально. Больше ничего говорить не надо. Можно уже идти с ним на любое дело. А бывает сядешь в такси и понимаешь, что чувак четкий сепар. И хочется сразу ему в будку зарядить.
Как вы оцениваете эффективность усилий государства по реабилитации бойцов АТО?
Программы по реабилитации есть, но они или малоэффективны или неэффективны вообще. На государственном уровне реабилитация ветеранов - это проведение тендеров между санаториями на право обеспечивать реабилитацию. Допускаю, что санатории честно выигрывают эти тендеры. Но у них нет необходимых специалистов, нет единого стандарта адаптации или психологической реабилитации. Каждый делает то, что он умеет, то, что он может. Эффект, соответственно, разный, а результата как такового нет.
А качество психологической помощи?
Я не встречал еще достойных квалифицированных психологов при госучреждениях. Есть отдельные специалисты - вот там в углу сидит наш психолог, с которым обязаны общаться все сотрудники. Этот человек доказал эффективность своей работы с ветеранами. Она ездила в АТО, сама - переселенка из Донецка, у нее несколько образований, основная специализация - работа с травмами. Как раз отлично нам подходит.
Психолог учит не-ветеранов правильно общаться с ветеранами?
Психолог никого ничему не учит. Она находится тут для того, чтобы решать внутренние проблемы членов команды, если такие проблемы есть, а также замечать напряжение в коллективе, если оно возникнет, и сообщать о нем мне. На самом деле, это очень эффективный инструмент. Моя четкая позиция: атмосфера в коллективе должна быть хорошей. Если ее нет - это недоработка руководителя. Поэтому я обязан знать, что происходит. Это не означает, что мне докладывают: Петя обидел Васю. Нет, но мне необходимо знать, что существует какое-то напряжение между Петей и Васей, чтобы его уладить.
Я люблю то, чем я занимаюсь. И говорю всем сотрудникам, что необходимо любить свою работу. Говорю: “Если вы утром просыпаетесь и не хотите идти на работу, то звоните мне и сообщайте: "Пошел нах..., я больше не работаю".
Какой, по-вашему, должна быть реабилитация ветеранов?
Комплексной. Мой друг из Киева в 14 лет переехал в США, получил там гражданство, воевал в составе американской армии, выполнял боевые задачи в Афганистане. И он мне рассказывал про реабилитацию в США. Там этот процесс начинается еще до боевых действий - солдата готовит психолог, во время боевых действий его тоже поддерживает психолог, а когда подходит срок демобилизации - человека потихоньку начинают выводить из состояния повышенного боевого стресса. У них там целая система - что можно делать с ветераном, чего нельзя делать с ветераном. Есть бизнес-льготы для ветеранов.
Многие семьи распадаются после возвращения мужа с войны. Так было в США с ветеранами Вьетнама, и так происходит сейчас в Украине. Как вы считаете, почему?
Потому что во время войны человек меняется, так или иначе. Семья поддерживает, любит, верит. Но когда человек возвращается - жена видит перед собой того же Вову, который ушел на войну год назад, совсем не понимая, что Вовочка уже не тот. И тогда нужна комплексная реабилитация, о которой я уже говорил. Работа с психологом, возможно, понадобится и жене, и матери, и детям.
Зарубежные специалисты, которые являются мастодонтами работы с ветеранами, говорят о том, что даже маленьких детей необходимо отправлять к психологу для того, чтобы ребенок понимал, когда к папе можно подходить, а когда нет. Потому что те, кто пережил слишком сильную военную травму, может совершать определенные телодвижения в бессознательном состоянии. Может навредить своим близким.
Из того, что я видел на примере друзей и знакомых, разводятся не потому, что больше не любят, а потому, что видят непонимание. Война изменила мужа слишком сильно, а жена все еще любит того, кем он был раньше. И разводятся также для того, чтобы не навредить. Понимая, как изменились, боятся, что это может повлиять на детей, на жену. Вплоть до того, что человек знает, что он может побить ее в пьяном угаре.
То есть, ограждают от себя?
Да, ограждают от себя. Это тоже одна из защитных реакций ветеранов.
Может, вы могли бы что-то посоветовать женам, которые дождались своих мужей с войны?
Когда я вернулся с войны, то максимум своего свободного времени уделял работе. Я просто в нее ушел. Я люблю своего сына, очень сильно. Сейчас они с женой в селе, а я здесь. У меня тоже есть определенные трудности в семье. Тоже произошли определенные изменения. Но советов давать никому не буду, вообще стараюсь никогда ничего не советовать. Сам я прежде всего обращаю внимание на свои ошибки, стараюсь работать над собой, менять в первую очередь себя, а не кого-то другого.
Вы говорите о том, что ветераны могут быть двигателем изменений в общественной и политической жизни. Тем не менее, в политику реальные ветераны не слишком стремятся. Как вы думаете, почему?
Политика это тоже наука, которой нужно учиться. Никто не станет политиком просто так, потому что он классный ветеран и супер воевал.
Но вы же научились управлять пиццерией.
Да, но методом проб и ошибок, и мне помогало много людей. У меня есть напарник по бизнесу, я общаюсь со своими посетителями через ФБ, прислушиваюсь к конструктивной критике, готов услышать любой положительный или отрицательный отзыв. Что же касается политики, то у нас люди считают, что все политики пид***сы. И если человек идет в политику, значит, он по-любому пид***ас. Поэтому ветераны, которые не считают себя пид***сами, не хотят позорить себя тем, чтобы идти в политику.
Некоторые пытаются. Но, к сожалению, политическая среда испорчена и деструктивна. Она влияет на нового человека, и он достаточно быстро становится ее частью.
У меня есть идея создания бизнес-ассоциации ветеранов, которая впоследствии создаст свою политическую партию и будет ее спонсировать. Потому что любая партия, любая политическая активность должна финансироваться. Если сейчас, допустим, я скажу, что хочу в нардепы, минимум пару партий предложат мне идти к ним. Но я должен буду лоббировать их интересы, чего я делать не хочу. А если ветераны будут поддерживать ветеранов, лоббируя при этом интересы ветеранов - я не против. Потому что ветераны не будут лоббировать свои личные интересы. Каждый из нас, кто был на войне, боролся за страну, поддерживает ее и хочет, чтобы она развивалась.
Вы думаете, эту идею удастся воплотить в жизнь?
Я в этом уверен.
Вы лично в политику не собираетесь?
Нет, очень не хотелось бы.
Но готовы поддержать людей от сообщества ветеранов и уже знаете, что это за люди?
Да, правильных людей с правильными идеями. Ветеранский мир не так велик, как кажется. Все друг друга знают, как правило - где был, что делал, с кем воевал, кто чей командир.
А в нашу пиццерию приглашаю всех в гости - приходите, будем очень рады!