Выборы в Новоайдаре в 2014 г.
Гиви и Моторола
Пожалуй, нет причин не доверять украинским политикам, когда они обещают, что не допустят участия в выборах на «тёмной стороне» Донбасса явных лидеров боевиков. То есть тех людей, которые засветились в медиа за время войны и которых легко узнаёт большинство украинских граждан, запомнивших этих людей исключительно как террористов. Можно предположить, что у наших спецслужб также накопилось и некоторое количество информации о немедийных лидерах боевиков – о тех, кто испачкался кровью и активничал не меньше, чем условные Гиви и Моторола, но о ком в СМИ практически не сообщалось. Отсечь всю эту публику от выборов – допустим, удастся. Но это же не избавит выборы на «той стороне» вообще от неприятных сюрпризов.
Гарантий полной чистоты участников избирательного процесса – никаких нет и быть не может. Пока о Гиви и Мотороле не заговорили в медиа, мало кто знал о том, что это за люди такие и что конкретно у них за спиной на этой войне. Логично предположить, что среди десятков тысяч боевиков, которые действуют на Донбассе, есть как минимум сотни тех, чей путь такой же страшный, только пока негласный – и, возможно, даже для спецслужб. Что если кого-то из таких людей допустят к выборам, а потом уже всплывут истории их «подвигов»?
Более того, обязательным условием проведения выборов на «той стороне» Донбасса должен быть иммунитет для их участников. Об этом, например, сразу после встречи Нормандской четвёрки в Париже 2-го октября сказал президент Франции. Тут ведь даже кремлёвские кураторы боевиков могут постараться зло подшутить над украинской властью – например, не допустить на выборы явных раздражителей для украинской стороны вроде предводителя «ДНР» Захарченко, но при этом завести много неявных, отложенных раздражителей – каких-нибудь отъявленных маньяков, чьи «достижения» в сфере пыток и убийств публика узнает уже после того, как местные жители изберут их мэрами городов или депутатами местных советов. И что дальше? Что с ними потом делать? Забрать иммунитет сразу после выборов? Вероятнее, что украинское общество попросят смириться.
Украинское законодательство
Вообще этот вопрос «Что дальше?» должен дополнить дискуссию о выборах на «той стороне». Выборы ведь никогда не бывают ценностью сами по себе, вот просто одни лишь выборы – оторванные от всех остальных процессов. Выборы важны как часть постоянного политического процесса. Имеют значение регулярность выборов, конкуренция и дебаты на них, тот факт, что проводятся они на разных уровнях и что они поддерживают политическую общность граждан в той или иной стране, на той или иной территории. Казалось бы – банальные вещи, но если применить их по отношению к «той части» Донбасса – получатся небанальные выводы.
Первый пример. Уже не первую неделю украинские политики всерьёз обсуждают досрочные парламентские выборы на будущую весну. Допустим, в конце февраля – начале марта следующего года на «той стороне» Донбасса удастся провести местные выборы, пусть даже по украинским законам и под контролем ОБСЕ. А если при этом в Украине будут назначены досрочные парламентские выборы, то смогут ли жители «той стороны» проголосовать на этих общенациональных выборах? Отказывать им – будет неудобно в политическом смысле. Представим, местные выборы уже прошли – значит, сам процесс голосования организовать можно. И если украинская власть решилась на проведение местных выборов для всего Донбасса, то парламентские – это логичный следующий шаг. Речь ведь идёт о реинтеграции жителей тех территорий в украинскую политическую общность.
А кто может зайти в национальный парламент с «той стороны»? После двух лет войны, после торговой и финансовой блокады, после сотен часов просмотра ядовитой российской пропаганды.
Может быть, в некоторых местах победят бывшие регионалы – и это будет ещё неплохой вариант, потому что в большинстве мест имеют шансы на победу люди вроде крымского Аксёнова. И на «той стороне» Донбасса – не несколько городишек и сёл, там почти два миллиона человек. Допустим, миллион сходит на выборы. Плюс ещё несколько миллионов или хотя бы сотен тысяч людей с такими же отравленными взглядами в Харьковской области и южных регионах Украины, где до сих пор многие ждут Путина. Чтобы было понятно значение этого числа: на выборах в Верховную Раду в 2014 году победили шесть партий, больше всего из них голосов собрал «Народный фронт» – почти три с половиной миллиона, меньше всего голосов было у «Батькивщины» – почти девятьсот тысяч. То есть одна только «тёмная сторона» Донбасса без учёта внутренних пророссийских избирателей способна бросить такую гирю на весы национальных выборов (прибавьте к этому ещё влияние мажоритарщиков), после которой украинское законодательство реально может стать не вполне украинским.
Суть выборов
Но даже если отбросить все эти опасения и представить, что выборы на «той стороне» пройдут гладко, причём только местные, то всё равно останется ещё один аспект, на который пока не обращают внимания. А что же такое вообще выборы в случае с территорией, разделённой войной? Выборы там – это, по сути, окончательный ответ на вопрос о том, а какая на данной территории была война: гражданская, как говорят в России про войну у нас на востоке, или отечественная оборонительная, как говорят наши политики.
Главная идея Путина в отношении Украины сейчас – это некий диалог между Киевом и Донецком с Луганском. Как говорит Путин, «сегодняшние киевские власти» должны сесть за стол переговоров с представителями «республик». Мол, тогда война и закончится, потому что эти субъекты договорятся, как жить вместе. Ну, хорошо – допустим, Путин откажется от слова «республики» и заговорит об областях, у него корона не упадёт от этого. Что реально изменится? Киев, в представлении Путина, по-прежнему должен будет войти в прямые переговоры с Донецком и Луганском. Пока что в Донецке и Луганске заседают лидеры-тушки Захарченко и Плотницкий, плюс целый сонм тушек помельче. С ними наделённые властью представители Украины напрямую не контактируют. Что изменится после местных выборов на этой территории? Допустим, вместо Захарченко и Плотницкого появятся мистер X и мистер Y, за которых проголосуют местные жители и которые официально будут, допустим, мэрами Донецка и Луганска. Можно ли будет украинской власти их игнорировать? Вряд ли. А если они будут точно такими же лидерами-тушками, как Захарченко и Плотницкий? Вот именно!
В случае гражданского конфликта выборы – это нормальный инструмент организации мирной жизни в новых условиях, когда интересы двух враждовавших частей одного общества регулируются уже не военными методами, а политическими – пушки умолкают и начинают говорить депутаты. А что могут изменить выборы в случае с захватнической войной одного государства против другого? Причём тут вообще выборы? У нас тут что ли одна часть общества что-то не поделила с другой частью общества и поэтому началась война?
Если подумать о самом факте наличия пункта о выборах в Минских соглашениях и если учесть то внимание, какое этим выборам уделяют все стороны, повлиявшие на создание Минских соглашений, то вывод неизбежен – характер Минских соглашений таков, что он утверждает и характер этой войны как гражданской. Мол, две части Украины не поняли друг друга, разгорелся гражданский конфликт, но зато вот та часть страны, что поменьше, сейчас проведёт у себя некие выборы, а та часть, что побольше, поможет их нормально организовать, и в итоге обе части выйдут на политический диалог, который уладит весь конфликт и объединит страну. Может быть, из Берлина или Парижа происходившее в Украине так и выглядело, но из Киева и других украинских городов, которые не попали под оккупацию за минувшие месяцы, это виделось несколько иначе.
***
Итак, итоговые вопросы – то самое второе дно истории о местных выборах на «тёмной стороне» Донбасса. Главное, так какая у нас была война – гражданская или между Украиной и Россией? И если всё-таки второй вариант, то допустимо ли реинтегрировать в демократическую систему пострадавшей страны жителей её оккупированной территории без чёткой гарантий выхода оттуда всех сил оккупанта и без проведения мероприятий по избавлению этой территории от влияния оккупанта? Если взять контекст выполнения Минских соглашений, то в каких выборах смогут участвовать жители «тёмной стороны» Донбасса в том случае, если оккупант не уйдёт полностью, – только в местных выборах или ещё в возможных досрочных общенациональных? Сколько времени и средств нужно, чтобы отфильтровать с выборов на территории с населением в два-три миллиона человек абсолютно всех Гиви и Моторол, которые грязно отметились на этой войне? Есть ли такое время и такие средства у Украины? Какими вообще могут быть последствия для Украины, если это мы, а не боевики или Россия, как-то заблокируем проведение этих обещанных в Минске выборов на «той стороне» Донбасса?
Жаль, что во власти на такие вопросы внятно отвечать некому. Впрочем, и во власти есть люди, которые понимают, что предвыборный процесс для «той стороны» нужно грамотно заводить в тупик.
Захватнические войны не заканчиваются выборами на захваченной территории по созданному с учётом этого захвата законодательству страны-жертвы, это нонсенс.
Сначала пока ещё тёмная сторона Донбасса должна существенно посветлеть, а уже потом когда-нибудь – выборы. Весь вопрос в том, оставили ли для Украины такой вариант Париж с Берлином и Вашингтоном.