Но в том, что Сноуден продолжает находиться в транзитной зоне аэропорта "Шереметьево", Путин винит сами Соединенные Штаты, так напугавшие весь остальной мир, что никто не хочет связываться с беглым разоблачителем.
Еще несколько дней назад для Сноудена собрали штатных правозащитников из Общественной палаты. На встрече с ними беглец заявил, что собирается обратиться к России за временным политическим убежищем – сразу замечу, что такого статуса в российском законодательстве просто не существует, бывает либо политическое убежище (оно предоставлялось лишь однажды, бывшему президенту Азербайджана Аязу Муталибову), либо временное убежище. Сноудену это просто не разъяснили. Но после разговора Путина с американским коллегой Бараком Обамой история с любым убежищем и вовсе заглохла – глава ФМС Константин Ромодановский отметил, что Сноуден ни с какой просьбой к нему не обращался, а сам Путин рассказал, что американца консультирует один из участников «визита правозащитников» - член Общественной палаты Анатолий Кучерена. Сам Кучерена тоже путается в показаниях: Сноуден, мол, сам на него вышел, попросил помочь, он разъяснил ему особенности российского законодательства и теперь уже самому беглецу решать, обращаться за просьбой об убежище к русским или нет. Путин, впрочем, озвучил условие, которое Сноуден вряд ли может обнаружить в законодательстве: не заниматься антиамериканской деятельностью. А Сноуден отказался.
Когда Путин рассказывал обо всем этом студентам, в зале раздался смех, так что президент России даже обиделся – «вы смеетесь, а я серьезно». Смех этот, впрочем, продемонстрировал, что даже специально отобранная для общения с Путиным аудитория не может поверить в версию бывшего руководителя российских спецслужб. Тональность Москвы по отношению к Сноудену изменилась в одночасье – после телефонного разговора Путина с Бараком Обамой. Подробности этого общения не разглашаются ни Москвой, ни Вашингтоном, но именно после него просьба Сноудена об убежище куда-то пропала из папки генерала Ромодановского, к американцу был срочно приставлен адвокат Кучерена, а Путин публично заявил о фактическом нежелании принимать Сноудена в России.
До этого момента ситуация развивалась совершенно иначе. Кремль, по сути, осторожно готовил почву для поддержки человека, нарушившего обязательства, данные им при приеме на службу. Если бы на месте Сноудена оказался бы сотрудник ФСБ, нарушивший обязательства о неразглашении государственной тайны, его объявили бы предателем. Но американца представляли в российских СМИ чуть ли не как правозащитника. В Москве будто бы и не заметили, что Китай, обычно также не упускающий возможности показать собственную значимость Соединенным Штатам, просто избавился от беглеца. Российских руководителей, похоже, это даже устроило. Они получили возможность показать американцам «кузькину мать», что еще внушительнее выглядело на фоне всеобщей осторожности. Россия оставалась единственным форпостом сопротивления американскому диктату, страной, в которой каждый, стремящийся предать свою страну и свои собственные обязательства перед ней, найдет себе места. До выхода Сноудена из транзитной зоны аэропорта Шереметьева оставалось, думаю, несколько дней.
Если бы мы могли узнать, что сказал Обама Путину, мы могли бы сделать точный вывод о подлинном весе российской власти и тех «якорях», которые олигархи и высокопоставленные российские чиновники забросили на Западе. Но понятно одно: Россия – не Советский Союз, закрытое от мира «неравномерное распределение убожества», по словам Черчилля. Россия – это неравномерное распределение вызывающего богатства с авуарами на Западе и управляемой этим богатством бедности и невзыскательности. Именно по этим причинам России Путина никогда не стать антиамериканским или антизападным форпостом. Россия – никакой не форпост. Она – всего лишь сырьевой придаток. И поэтому ей так нелегко со Сноуденом.