Однако возникает вопрос: если они такие бестолковые, то как же им удалось получить власть, а теперь подойти вплотную к тому, чтобы ее удержать. Может, все же, они делают что-то очень правильное, и авторитарное наступление на демократию – вовсе не ошибка, а единственно правильная стратегия успеха?
Как показывает история XX века, авторитарный режим, как система осуществления власти, может быть весьма устойчивым, другое дело, что фамилии его лидеров регулярно сменяются, причем, чем жестче система тем, обычно, страшнее их конец.
Неужели выхода нет? И все мы – и власть, и общество обречены – быть вечными заложниками украинской версии авторитарного круговорота Сансары? Отнюдь. Но выход вовсе не в «демократизации», сама идея которой является утопией в современных украинских реалиях, а в проведении либеральных экономических реформ. Рост экономики и уровня жизни в стране укрепляет положение вождя, а заодно создает необходимую базу для демократии – средний класс.
Авторитарная страна
Само слово демократия переводится как власть народа. Но, чтобы осуществлять власть, те, кто называются народом, должны быть способны и желать управлять – принимать решения и нести за них ответственность, иметь цельную картину происходящего и желаемых изменений.
Поэтому демократия работает только тогда, когда большинство составляют квалифицированные избиратели. Как только средний уровень падает до требований «хлеба и зрелищ», демократии приходит конец. Народ передает на откуп правителям принятие политических решений, и режим естественным образом превращается из демократического в авторитарный.
Разве не это происходит в Украине? Разве наш массовый избиратель предъявляет власти конкретные требования относительно изменения судебной, политической, налоговой и социальной систем? Вовсе нет, он жаждет лишь смены плохих правителей на хороших, готовых продолжить патерналистскую раздачу социальных благ – некой универсальной гречки или колбасы.
В результате получается, что выборы в Украине есть, но выбора нет. Мы каждый раз выбираем нового царя, а не путь развития страны, чем радикально отличаемся от развитых стран.
Так, в Швеции огромное число весьма конкретных вопросов решается на локальных и общегосударственных референдумах, а перед этим подвергается общественной дискуссии. В ходе выборов президента США вся Америка пристально следит за дебатами, проходящими между кандидатами в президенты и вице-президенты, относительно различных подходов к решению социальных и экономических проблем страны. Затем американцы обсуждают услышанное как в кругу семьи, так и на специально организованных встречах, где по собственной воле в свободное от работы время собираются сотни человек.
Такая культура общественной дискуссии поднимает средний уровень понимания обществом актуальных социально-экономических проблем на пока недостижимую для Украины высоту. Так, Нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман является одним из самых популярных колумнистов не только Америки, но и всего Запада, а его книги становятся бестселлерами. В Украине же, тем временем, подавляющее большинство избирателей просто неспособно понять, о чем же пишет Павел Кухта, а если и понимают, то неправильно.
Как наши политики могут что-то обсуждать с обществом, а тем более учитывать его мнение, если по всем серьезным системным вопросам такого общественного мнения просто нет. Есть мнение узкой прослойки экспертов, но они – совсем не общество, они страшно далеки от него и им не поддерживаются.
Например, одной из острейших национальных проблем является практика администрирования НДС, но вот единого общественного мнения или даже нескольких мнений по этому вопросу нет. То же самое и с пенсионной реформой; требования о сохранении прежнего пенсионного возраста и повышении пенсий – не в счет в силу своей принципиальной невыполнимости и идиотизма.
Наше общество – большинство избирателей – больно детским сознанием, мы не способны ограничивать себя сейчас ради блага в будущем, т.к. не понимаем, какие ограничения и для чего действительно нужны. В результате требования обывателя зачастую неосуществимы или ведут к разрушению финансовой системы и гибели страны. В свою очередь, любой политический лидер, который попробовал бы действительно поделиться властью с таким обществом, совершил бы самоубийство.
Точнее, его растерзали бы сами избиратели, столкнувшись с последствиями реализации собственных желаний. В такой ситуации у политической элиты нет выбора – она должна быть авторитарной, а наличие выборов и нежелание слышать правду вынуждает ее врать, давать несбыточные обещания и устанавливать контроль над СМИ.
Избиратели-«дети» судят власть не по принимаемым ею решениям и шагам, а по конечному результату. Плохо понимая, что на самом деле происходит, они являются крайне внушаемыми, их можно убедить, что черное – это белое или отвлечь внимание на какие-то другие проблемы. Главное, рост благосостояния, даже если он происходит не благодаря, а вопреки действиям правителя. Пример Путина – тому яркое доказательство.
В этом плане очень характерно высказывание Ли Куан Ю: «Мы тщательно избегали использования методов, свойственных социальному государству, потому что видели, как великий <британский> народ в результате <социалистической> уравниловки превратился в посредственный». Такую политику сложно назвать популистской, но она принесла устойчивый рост уровня жизни, а с ним непререкаемый авторитет и народную любовь.
Истинный враг
В сложившейся ситуации угрозу власти Януковича представляет вовсе не «демократия» или ее малочисленные сторонники. Как изящно показал Виталий Портников, реальная опасность исходит только от других авторитарных вождей, ведь никто другой просто не способен получить поддержку широких масс избирателей.
Фактически борьба идет не за системное изменение правил игры, а за то, кто следующий станет у кормила власти. Конечно, и в этом случае есть лучший и худший выбор, но в жестко ограниченном пространстве вариантов. Проводя аналогию со сферой общественного питания, мы можем выбрать Пепси или Колу, МакДональдс или Бургер Кинг, однако, и то, и другое, по сути, – отрава, которую мы сами и заслужили.
Казалось бы, имея в руках аппарат государственного насилия, парламент, а заодно и суды, власти предержащим очень легко растоптать своих оппонентов. Самых сильных можно посадить, слабых купить или запугать, середнячков поссорить. К каждому найдется свой подход.
Что ж, это действительно так, именно поэтому ответ на вопрос – выиграет ли Партия Регионов предстоящие выборы – зависит только от того, насколько далеко готовы пойти ее лидеры.
Однако у авторитарной власти есть еще один враг, с которым она ничего не может сделать – это она сама. В ситуации, когда все полномочия сконцентрированы в одном центре, именно он в глазах избирателя и несет всю полноту ответственности за происходящее в стране. Соответственно, если уровень жизни падает или даже просто перестает расти, виноватой оказывается власть, а в наших реалиях – Президент. Недовольство накапливается и в конце концов выливается в революции, возглавляемые уличными вождями, которых «забыли» приструнить, т.к. еще вчера никто не знал об их существовании.
Конечно, всегда остается возможность забросать пожар деньгами – впрыснуть в социальный организм новую дозу наркотических обезболивающих в виде повышения уровня пенсий, пособий, зарплат госслужащим и различных льгот. Но если эта инъекция обеспечена займами, а не реальным экономическим ростом, она приведет к разрастанию кризиса, своего рода ломке, когда «наркоман» в отчаянии может запросто убить и ограбить своих наркодилеров, чтобы забрать их личные запасы «товара».
В результате любая авторитарная власть сталкивается с непростой дилеммой. С одной стороны, бесконечно заниматься задабриванием электората за счет роста государственного долга нельзя, но нельзя и допускать падения уровня жизни, т.к. ответственность за это не на кого переложить. Для роста же экономики нужны реформы, многие из которых противоречат ее собственным ситуативным интересам.
Ненавистные реформы
История показывает, что единственный способ для авторитарного лидера благополучно закончить свои дни и передать если не власть, то состояние своим детям, это добиться неуклонного роста уровня жизни подданных.
Если уровень жизни растет, народ простит и репрессии Пиночета, и бойню на площади Тянь-ань-мэнь, и коррупционное по своей сути создание чеболей и дзайбацу (кэйрецу), но он обязательно сменит одного лидера на другого, если этого не происходит.
Чем быстрее растет уровень жизни, тем меньше нужда в репрессиях против оппозиции. Поэтому успешные реформы позволяют сохранять авторитарную власть под аплодисменты западных демократий – ЕС и США, ведь в такой ситуации мочить оппозицию не надо, она сама умирает.
Как показывает Константин Сонин в своей книге «Уроки экономики», ни одному авторитарному вождю XX века не удалось передать власть своим наследникам. Зато предостаточно примеров, когда авторитарные и полуавторитарные режимы осуществляли успешные экономические реформы, обеспечивавшие стабильный экономический рост и плавный переход к демократии.
Создание мощного среднего класса – широкого слоя людей, построивших свой бизнес или карьеру, нуждающихся в обеспечении своих прав и свобод и предоставлении оплаченных их же налогами государственных услуг, а не в социальном иждивении, хорошо понимающих, как работает экономика и государство, меняло само общество. В результате демократизация становилась неизбежной – с таким обществом приходится делиться властью, иначе оно заберет ее силой.
В ряду «модернизировавшихся автократий» можно назвать Южную Корею, Тайвань, Турцию, и даже Сингапур. В последнем случае многие политологи не согласятся, что Ли Куан Ю был авторитарным правителем. Мол, он победил на выборах, и оставался главой исполнительной власти аж 31 год демократическим путем. Но ведь и Янукович пока делает то же самое, однако, в Украине демократии нет.
Собственно и последнего Азиатского тигра – Гонконг во времена его стремительного экономического роста тоже сложно было причислить к классическим демократиям. Как-никак он находился под британским протекторатом, позволявшим себе жестоко подавлять протестные выступления социалистически настроенных рабочих.
Еще одним примером успешных экономических реформ считается Грузия, но и режим Михаила Саакашвили его оппоненты и независимые наблюдатели не спешат объявлять демократическим. Государство и там жестко контролирует СМИ, пытая расширить свое влияние даже на Интернет, и не очень-то церемонится с оппозицией.
На первый взгляд, Партия Регионов хорошо понимает сложившуюся ситуацию, ведь сразу после избрания Януковича президентом принялась твердить о необходимости осуществления реформ и даже действительно решилась на ряд радикальных законодательных новаций.
Почему же тогда мы не чувствуем, что реформы идут? Где экономический рост, расцвет частного бизнеса и развитие инновационной экономики? Где эффективные шаги по борьбе с коррупцией, радикальное упрощение системы налогообложения и снижение административного вмешательства в экономику?
Причина этого очень проста. Модернизация экономики и социальной сферы требует существенных средств. Занять их негде, значит, нужно сократить какие-то расходы. Сокращать финансирование образования, здравоохранения и социальной сферы уже нельзя, остается только один выход – урезать затраты на чиновничий аппарат.
Речь в данном случае идет не только и не столько о сокращении прямых бюджетных расходов, но и о радикальном снижении скрытых издержек, которые вынуждены нести бизнес и общество из-за административных пут, налогового и коррупционного грабежа. Это означает лишение существенной части доходов и полномочий тех, кто сейчас взимает коррупционную дань, ничего не производя, но, напротив, мешая работать другим.
Очевидно, что для проведения таких реформ нужны способность властей к самоограничению, принятие особых управленческих решений и жесткий «антипопулизм», но к этому лидеры ПР пока похоже не готовы.
Стратегическая ошибка
Кто же сейчас в Украине отвечает за разработку и проведение реформ? Зачастую сами министерства и ведомства, деятельность которых и нужно реформировать. Неудивительно, что реформы не идут. Как чиновники могут сами разработать набор мер, которые приведут к тому, что они лишатся коррупционных доходов, их численность будет сокращена, требования к уровню компетенции повышены, а тем, кто все же переживет этот «кошмар», придется значительно больше работать?
Да, Президент создал отдельный орган - «Комитет экономических реформ», но он в редких случаях разрабатывает законы сам, преимущественно же его специалисты вынуждены координировать законодательную работу министерств, т.е. тех людей, которые отчаянно сопротивляются настоящим реформам.
Для эффективного проведения реформ необходимо отделить разработчиков изменений и стратегии развития страны от тех, кто занимается оперативным управлением. Ведь интересы граждан и политических лидеров существенно отличаются от интересов государственных топ-менеджеров, а реформы должны осуществляться во благо первых, но не вторых.
Когда в Грузии приступили к разработке и внедрению реформ, министерства и ведомства были полностью отстранены от данной работы. Отвечать за нее Саакашвили назначил сильного и независимого человека – Каху Бендукидзе, возглавившего своего рода министерство реформ. Бендукидзе не планировал работать на госслужбе в тех сферах, которые реформировал. Поэтому он делал реформы не под себя и не для чиновников, а для людей и страны.
В украинских реалиях такой подход означал бы проведение всех реформ усилиями аппарата Президента. В свою очередь, для КМУ они стали бы «неизбежным злом», с которым невозможно ничего сделать, но придется как-то жить. Конечно, специалисты ведомств могут и должны принимать участие в обсуждении соответствующих новаций в качестве экспертов, но без права решающего голоса.
Да, и в этом случае власть не застрахована от ошибок. Однако наряду с ошибками обязательно будут сделаны и решительные позитивные шаги, которые, как показывает опыт Грузии, с лихвой перекрывают сопутствующий негатив.
И снова выборы
Как уже говорилось, для проведения реформ от властей нужно не только понимание необходимости реформ и того, как их осуществить. Необходима еще готовность пожертвовать своими краткосрочными интересами и доходами ради стратегического выигрыша.
Когда страна развивается и богатеет, вместе с ней богатеют и владельцы стратегических активов, даже если их при этом начинают поджимать конкуренты. Более того, общество наиболее чувствительно к низовой коррупции и лихоимству, именно их необходимо искоренить в первую очередь.
В то же время, как показывает опыт США, Грузии, Китая, и даже многих стран ЕС, верхушечная коррупция остается всегда. Однако одно дело «решать вопросы» на высшем уровне в бедной стране и совсем другое – в богатой.
Вот тут и возникает ключевое противоречие. Если Януковичу и его ближайшему окружению стратегически реформы выгодны, то всем остальным уже нет. В результате их проведения они лишатся своей гривны или доллара здесь и сейчас, а рассчитывать на какие-то выгоды в будущем смогут лишь немногие.
Более того, те из олигархов, кто не готов перестроить свой бизнес по международному образцу, а хотел бы по-прежнему зарабатывать на приватизации власти, также оказываются не у дел.
Соответственно, провести настоящие реформы может только очень сильный лидер, обладающий мощной и сплоченной командой единомышленников. Но разношерстный состав Партии Регионов на роль такой команды совершенно не подходит.
Предстоящие выборы в парламент не только определят место оппозиции в будущей системе власти, они определят и внутренний расклад сил внутри ПР, а значит и то, сможет ли Янукович, если он этого захочет, создать свое министерство реформ. Тогда у него появится шанс надолго сохранить власть, став заодно последним авторитарным правителем Украины.
Если же он упустит и этот шанс, как упустил благоприятный для проведения реальных реформ момент сразу после избрания, решит не рисковать, оставаясь рабом интересов своего окружения, то все мы потеряем время, а нашими Виндзорами станет какая-то другая семья.
Напомним, что изначально британские монархи были весьма авторитарны: стремясь ограничить власть феодалов, они первыми в мире запустили процесс реформ и рыночной купли продажи земли. Их наследник Карл I не разобрался в том, к чему это привело, и лишился своей головы. Зато Виндзоры, напротив, согласились мягко передать власть созревшему обществу в обмен на сохранение своего статуса и богатства.