Конечно же, этот лагерь – никакой не Майдан. И он может быть разогнан российскими правоохранителями еще до того, как вы прочитаете этот текст – я отчетливо это осознаю. Но он демонстрирует главное – продолжающееся брожение в российском обществе. Романтическая зима первых митингов стала жестокой весной – но стремление к переменам не исчезло.
Власть – судя по ее реакции на отнюдь не самые многочисленные оппозиционные выступления последних дней – совершенно убеждена, что новые протесты не имеют более никакого смысла. И в самом деле – против чего протестовать-то? Государственная Дума благополучно работает, выборы в нее признаны состоявшимися и никто из оппозиционных депутатов не сдал мандаты. Владимир Путин избран новым президентом России – неужели кто-то сомневается, что он выиграл выборы? Дмитрий Медведев утвержден новым главой правительства и готовится возглавить правящую партию. Рокировка, о необходимости которой столько говорили российские лидеры, благополучно осуществлена, режим оформлен. Против чего протестуете, граждане?
Власть не поняла самого главного: люди выходили на улицы именно потому, что устали жить в стране, на будущее которой они никак не могут повлиять. Фальсификация парламентских выборов была скорее поводом, чем причиной, вызвавшей массовое движение недовольных. Все прекрасно понимают, что дело даже не в том, как посчитают голоса, а в самой системе проведения выборов, отсутствии настоящих зарегистрированных оппозиционных партий, честного телевидения, конкуренции... Вероятно, отнюдь не каждый отдает себе отчет в комплексе проблем, которые привели к российскому политическому застою. Однако каждый, кто выходит на улицы Москвы l и других российских городов, хочет перемен. А власть их не хочет, ее и так все устраивает.
Именно поэтому в Кремле пришли к выводу, что необходимо прекращать с митинговщиной. Если на митинги на Болотной и проспекте Сахарова власть смотрела сквозь пальцы, то уже после митинга на Пушкинской площади – как раз перед выборами президента – полицейские вели себя с протестующими как с преступниками. И дальше шло уже по нарастающей: жестокость власти только увеличивалась с каждым новым оппозиционным выступлением. Потому что власти необходимо сделать все возможное, чтобы люди на улицы больше не выходили. А они выходят – и в России, как еще недавно в Беларуси начинают разгонять безобидные прогулки просто потому, что ощущают в этих прогулках нелюбовь к Путину.
Что будет дальше? А дальше, вне зависимости от действий властей, брожение в обществе будет только увеличиваться, а пропасть между властью и активным обществом расти. Люди, еще недавно надеявшиеся, что российская власть их услышит, будут становиться все более обиженными и радикальными – и их будет становиться все больше. Ожидать от российского руководства адекватной реакции на этот вызов я бы не стал: власть в этой стране живет в одном мире, люди – в другом. Каждое новое жесткое действие российских властей будет приводить если не к возрастанию количества желающих участвовать в массовых акциях, то по крайней мере к увеличению числа людей, недовольных чванливостью руководства страны. Эти люди будут хотеть диалога с властью, а получат диалог с ОМОНом. Но именно поэтому стремящихся к переменам граждан будет становиться все больше – и рано или поздно они станут критической массой, способной изменить свою страну.