Как, например, председатель КНР воспринимает тот факт, что Виктор Янукович перед инаугурацией получил благословление патриарха Кирилла?
Состоявшийся в начале февраля архиерейский собор Русской православной церкви «с удовлетворением воспринял позитивные изменения в жизни православных верующих в Китае и выразил надежду на постепенную нормализацию положения автономной Китайской православной церкви».
Что это за изменения, и каково положение китайской Церкви? Об этом я (lb.ua) решил узнать у протоиерея Дионисия Поздняева, настоятеля прихода во имя святых апостолов Петра и Павла в Гонконге (московский патриархат).
lb.ua: – Мы видим, что и президент Янукович, и президент Медведев религиозны. А руководители КНР религиозны? К какой религии они принадлежат?
ДП: – Официальная идеология КНР – атеизм. Поэтому руководители КНР не исповедуют какую-либо религию.
lb.ua: – Возможно ли, чтобы Ху Цзиньтао участвовал в какой-нибудь религиозной службе так же, как, например, президенты Украины или России участвуют в пасхальных службах?
ДП: – Поскольку высшее руководство государства – коммунисты, трудно представить себе их участие в какой-либо религиозной церемонии. Современный Китай легко адаптировал западную концепцию секулярного государства в своей политической практике.
lb.ua: – Насколько религия важна в общественной и политической жизни Китая?
ДП: – Роль религии за время существования КНР изменилась. Когда стала очевидной бессмысленность попыток её искоренить, в официальной политике стала разрабатываться модель адаптации всех религиозных течений к развитию китайского общества. Сегодня считается, что религии призваны к активному участию в гармонизации жизни китайского социалистического общества.
Политики в КНР воспринимают религию как одну из сил, которые могут способствовать достижению их целей – никакого антагонизма между идеологией и религией в настоящее время нет. Вместе с тем религиозные вопросы рассматриваются властями с политической точки зрения, и это, конечно, не даёт полноты видения и глубины понимания сути религиозных проблем и процессов.
Религия достаточно важна в национальной политике КНР. Часто вера воспринимается как элемент культуры того или иного народа.
Кроме того, религиозные вопросы присутствуют и во внешней политике КНР, в диалоге с другими государствами.
lb.ua: – Что это за присутствие религиозных вопросов?
ДП: – Присутствие темы религии – я бы так уточнил. Запад постоянно использует эту тему. Скажем, говоря о правах религиозных меньшинств или тибетских буддистов.
Ислам, тибетский буддизм, отношения с Ватиканом – это всё довольно-таки острые вопросы для КНР. Проблема состоит в том, что политики всегда стараются использовать религиозные проблемы в своих интересах. Естественно, это раздражает Пекин и воспринимается как давление, попытки вмешательства во внутренние дела государства.
lb.ua: – Было ли в КНР такое отношение к религии, как у большевиков? Приходится ли китайским коммунистам совершать тайно некие религиозные обряды, как приходилось нашим коммунистам тайно крестить своих детей?
ДП: – В тяжёлый период «культурной революции» всякое вероисповедание было поставлено вне рамок закона – во множестве разрушались храмы, в целом картина не особо отличалась от того, что происходило в своё время в других коммунистических государствах. Позднее эта политика была признана ошибочной – государство восстанавливало храмы и в некоторой степени способствовало возрождению религиозной жизни в стране.
Тем не менее, согласно уставу Китайской коммунистической партии китайские коммунисты не могут исповедовать ту или иную религию. Практика, однако, зачастую отличается от официальной теории.
lb.ua: – Как китайцы воспринимают Евангелие? Христа? Апостолов? У нас сложилось представление, будто китайцы – это такой «муравейник», в котором личность означает мало, а сама общественная система, коллективное действие, церемониал – много. Насколько легко китайцам осознать факты христианской истории, являющейся, в общем-то, историей личностей, причём личностей часто, так сказать, совершенно бесцеремонных – и бунтарей, и юродивых?
ДП: – В Китае – долгая традиция христианства. Не лишним будет сказать, что практически все ведущие христианские университеты были основаны христианами (католиками и протестантами).
Именно недооценённость роли личности в Китае является той почвой, на которой растёт интерес китайцев к христианству. Ежегодное увеличение числа католиков и протестантов в стране достигает, по некоторым оценкам, тринадцати процентов.
lb.ua: – Что такое смерть для китайцев? Отличается ли их представление о смерти от нашего? Есть ли в китайской культуре некто вроде антихриста?
ДП: – Смерть – самое страшное, что может себе представить рядовой китаец. Это – вполне типичная языческая черта сознания. Всё, связанное со смертью, воспринимается как источник нечистоты.
Ни в классической китайской культуре, ни в современном сознании нет идеи воскресения. Идеи антихриста – также нет. Для китайской культуры это довольно новая концепция, которая нуждается ещё в осмыслении.
lb.ua: – Что такое вечность в Китае? Насколько естественно для китайской культуры наличие Творца всего, в том числе и времени?
ДП: – Современный Китай достаточно далёк от Китая классического. И сама страна, и её культура, и философия, и системы ценностей стремительно меняются. В классической китайской культуре понятие вечности не сходно с христианским, а именно: время имеет циклический характер. В общем, китайская классическая культура – вполне языческая по своей сути.
Важная её особенность – это внимание к теме энергии, попытка описать мироздание в терминах энергийных. Кстати, вот здесь-то и можно искать мостик для восприятия православного богословия энергии.
lb.ua: – Что это за мостик? И каково православное богословие энергии?
ДП: – Языческая суть не связана здесь с темой энергии. Китайской классической философии близка антропологическая модель, описывающая человека как поле взаимодействия тех или иных энергий, и эта же модель понятна православной философии, нашему традиционному богословскому дискурсу. Православное богословие энергии наиболее полно выражено святым Григорием Паламой, разработавшим эту тему и много писавшим о божественной энергии и обожении человека.
lb.ua: – Отличается ли функционирование православных Церквей, римской Церкви в КНР от функционирования на территории других государств?
ДП: – Отличается значительно. Прежде всего, китайские религиозные организации согласно законодательству не могут быть подчинены иностранным центрам. Поэтому, например, католики – официальные – административно не подчинены Папе римскому. Впрочем, существует и подпольная католическая Церковь, насчитывающая несколько миллионов паствы.
Религиозная деятельность иностранцев в Китае также ограничена законодательно, за исключением территорий Гонконга и Макао, живущих по собственной малой Конституции и своим законам.
Главная интенция властей, равно как и общая практика, – это контроль религиозной жизни в стране и недопущение иностранного влияния.
lb.ua: – А как в таких условиях обеспечивается единоначалие в православной Церкви? Как процессуально обеспечивается ваше подчинение патриархии?
ДП: – Мы говорим во многом о модели православной Церкви в Китае. Де-факто она не является единой Церковью – нет ни епископов, ни священников, ни церковного собора. На сегодняшний день есть четыре разрозненных прихода в разных частях страны и несколько групп православных китайцев, объединённых этими приходами.
Моя ситуация особая: законодательство КНР не распространяется на Гонконг, и поэтому в пределах территории Гонконга нет никаких сложностей в моём статусе священника московского патриархата.
lb.ua: – Какие православные Церкви представлены в Китае? Можно ли сказать, что Китай является канонической территорией?
ДП: – В стране около 13 тысяч православных, не считая иностранных граждан. Действуют Китайская автономная православная церковь и в Гонконге – Русская православная церковь, константинопольский патриархат.
Китайская автономная православная церковь входит в число самоуправляемых Церквей московского патриархата. Соответственно, справедливо утверждение о том, что Китай – каноническая территория московского патриархата. В своё время архиерейский собор РПЦ принял определение о том, что до нормализации положения архипастырское попечение об этой Церкви возлагается на патриарха московского и всея Руси.
lb.ua: – Если патриарх Кирилл запланирует визит в КНР, то это может быть только частный визит, или патриарха всё же будут принимать на государственном уровне, как, например, в Украине?
ДП: – Есть определённый протокол патриарших визитов, предусматривающий согласование с властями. Конечно, и частный визит может иметь место, но тогда он не является событием, подлежащим публичной огласке.
lb.ua: – После переворота большевиков в России центр русской жизни возник на севере Китая. Осталось ли что-то от этого центра? Можно ли, например, Харбин считать одним из элементов русского мира?
ДП: – Русский Харбин – достояние истории.
lb.ua: – Относятся ли к вам в Китае как к некой экзотике? Или православие там всё-таки выглядит естественно?
ДП: – В Китае мало что известно о православии. Впрочем, для людей образованных в нём не так уж много необычного.
Нужно сказать, что китайцы живо интересуются христианством – на фоне некоторого духовного вакуума в стране, христианство – тот воздух, которым многие дышат и который ищут. Хотя официальное отношение, скажем, китайской историографии к православию достаточно критическое. К сожалению, православная Церковь для того, чтобы завоевать доверие в обществе, ещё не сделала в стране столько же, сколько сделали католики и протестанты. Православной Церкви предстоит предпринять огромные и систематические усилия.
lb.ua: – Какие, на ваш взгляд, это должны быть усилия?
ДП: – Прежде всего, думаю, работа в академической среде. Многие университеты Китая начали исследования православия – истории, философии, культуры. Поэтому переводы, лекции, издания книг и академические контакты могли бы послужить формированию точного взгляда китайских интеллектуалов на православие. Немаловажную роль могли бы сыграть также и фильмы на китайском языке о православии.
lb.ua: – В чём конкретно проявляется упомянутое вами достаточно критическое отношение китайской историографии к православию?
ДП: – Русская православная церковь часто описывается как общественный институт, обслуживавший политические интересы Российской империи. С точки зрения китайской историографии, политика России по отношению к Китаю была империалистической. Здесь припоминаются и российская активность в Манчжурии, и строительство КВЖД, и усиление русского влияния в Илийском крае. Некоторые историки обвиняют российскую духовную миссию чуть ли не в пособничестве империалистической политике, сборе секретной информации и прочих деяниях особого рода.
Нужно сказать, что эта точка зрения, безусловно, предвзятая – я знаю немало китайских специалистов, которые способны объективно рассматривать историю российско-китайских отношений и оценивают роль Пекинской миссии в развитии этих отношений как позитивную.