Как началась ваша индивидуальная художественная практика и как вы в итоге пришли к совместной?
Анна Ходькова: Я в свое время два года проучилась в КПИ, а потом поступила в филиал НАОМА в Крыму. Филиал был небольшой – там училось всего 54 студента, было только два отделения (живопись и графика), но подход к обучению был отличный. Один из преподавателей создал там офортную мастерскую, с оборудованием и материалами. Я начала туда ходить. У меня был свой стол, и в академию был доступ 24 часа в сутки – то есть, у меня впервые были все условия для работы. Именно тогда я начала активно заниматься офортом. Мне это очень нравилось, но не нравился классический подход к офорту – все эти полутона и переходы, и я начала искать свое. Поняла, что мне нравится контраст: когда видно, где черное, а где белое.
В 2014 году я вернулась из Крыма в Киев. В крымском филиале было всего четыре курса, поэтому доучиваться мне нужно было в Киеве. Офортная мастерская в НАОМА меня не впечатлила: там было грязно, работать было невозможно. Всем там было все равно, подход к обучению был формальный.
В какой-то момент я поняла, что не могу туда ходить. Месяца два сидела дома – резала картоногравюры, травила офорты. Мой бывший одногруппник из КПИ работал лаборантом в офортной мастерской, и я пошла к нему печатать работы. А Кристина была там же лаборантом в литографской мастерской.
Так вы и познакомились?
На самом деле у нас было два знакомства, но первого Кристина не помнит (смеется).
Кристина Ярош: Я посмотрела Анины работы и сразу предложила ей сделать совместную выставку. Но Аня отказалась, сказала, что ее такое не интересует.
А.Х.: У меня до того момента были разве что какие-то групповые выставки, но я не относилась к этому серьезно. Если честно, мне до сих пор не нравится большинство тех выставок, что у нас с Кристиной были. Когда люди просто развешивают работы по стенам – это какой-то «Союз художников». Для нас интересно проработать какую-то идею, поработать с пространством. Если у тебя пустая стена в экспозиции, это не означает, что ты должен обязательно туда что-то повесить.
Поэтому, когда Кристина сказала слово «выставка», ты не прониклась?
Меня это привело в ужас (смеется).
К.Я.: Да, сначала Аня отказалась. Но потом мы пообщались и она согласилась.
То есть, ваша совместная работа началась с общей выставки?
Да, это была выставка в локальной галерее «Партком» на Рейтарской.
Вы планировали, что будете и дальше работать вместе или покажете проект и на этом все?
А.Х: Мы тогда ничего не думали и не планировали. Кстати, меня даже не было на открытии – я в тот момент была в Крыму. Но вроде бы все прошло нормально.
А потом мы познакомились с одним покупателем наших работ, который начал знакомить нас с коллекционерами, у нас стали покупать работы. Это давало нам дополнительный стимул что-то делать – появилось ощущение, что это кому-то нужно.
После выставки я продолжала ходить в мастерскую в КПИ, мы с Кристиной вместе проработали там еще год. Но тогда каждая делала свои работы.
А когда появился Etchingroom1 и решение работать дуэтом?
Где-то через год мы купили станок (для нас его вывезли из оккупированного Луганска на скорой, зато это было в два раза дешевле).
Тогда в «Изоляции» как раз развивали разные мастерские: там была и фотолаборатория, и литографская мастерская. Когда одна их комнат освободилась, нам предложили ее занять. Мы пришли, поговорили, и переехали туда. Каждую неделю мы должны были проводить мастер-классы, а в остальное время могли пользоваться мастерской для своих целей.
К.Я.: Кстати, название Etchingroom1 появилось именно тогда, в «Изоляции» – нужно было дать название мастерской.
На тот момент ваша индивидуальная практика уже понемногу начала сплетаться в общую?
Мы продолжали делать совместные выставки. Сначала выставляли каждая свои работы, потом начали делать общие серии
У вас выдался активный год: биеннале, премии, выставки. Давайте начнем с биеннале молодого искусства в Харькове. Чем для вас был этот опыт? Это ведь был и эксперимент с пространством, и необходимость реализовать свой замысел в не самых простых условиях.
А.Х.: Мне кажется, в целом за последний год большую роль для нас сыграло то, что мы стали делать и показывать работы сериями.
К.Я.: Проектами, да. Нам важно, чтобы работы чем-то дополнялись – мы всегда думаем, как все это будет экспонировано, ищем решения.
А.Х.: Наверное, поэтому от выставки к выставке наш стиль оттачивается.
Возвращаясь к биеннале в Харькове. На больших групповых выставках чаще всего бывает, что ты приходишь и тебе говорят: вот твоя стена. То есть, ты не выбираешь пространство, с которым будешь работать. Когда мы ехали в Харьков, у нас уже было преставление, какую серию мы хотим показывать. Мы приехали вечером, зашли на локацию – а там кураторы валиками красят стены. Наша стена изначально должна была быть белой и чуть фактурной, и мы думали немножко порисовать прямо на ней. Но в реальности все выглядело иначе.
Мы вышли расстроенными и начали думать. И тут Кристина говорит: «А давай покрасим стену в черный?». Кураторы сказали, что нужно подумать, а наутро пришли и сказали: «Ну, конечно! Как мы сами не додумались?». Так у нас появилась черная стена, и это стало толчком к тому, как мы решили свою экспозицию: повесили четыре диптиха, причем один – не целиком, а только одну половинку.
Но в целом, несмотря на все организационные сложности, работать с пространством нам очень интересно. У нас вообще мало интересных выставочных пространств: люди открывают галерею в том помещении, которое им нравится, а ты потом как художник работаешь с тем, что есть.
На ваших работах – урбанистические сюжеты, строения, люди и все, что происходит в их взаимодействии. Как сложился этот круг тем и сюжетов?
Это то, что окружает нас повсюду. Это довольно просто заметить, и это зачастую очень выразительно. Я, к примеру, люблю наблюдать за происходящим вокруг меня, в городе и т.д. Ты в этом вырос, иногда смотришь на это отстраненным взглядом, вылавливаешь какие-то фрагменты, сюжеты.
К.Я.: Первоначально получилось так, что Аня больше рисует персонажей, а я – архитектуру. И когда мы начали делать совместные работы, все это как-то само собой сложилось, и оказалось, что одно органично дополняет другое.
А.Х.: Я действительно очень люблю персонажей. Я считаю, что все мои друзья, все наше окружение, мы сами – персонажи. Вообще я люблю наблюдать, подмечать какие-то особенности окружающих.
В ноябре вы стали обладательницами спецпремии МУХи. На выставке финалистов вы показали проект «Альбом», где переосмысляли устоявшийся в обществе подход к репрезентации коллективного социального опыта. Там вы пошли еще дальше, построив в экспозиции целую комнату. Это был следующий шаг в работе с пространством?
К.Я.: Тут опять-таки получился эксперимент. Мы давно хотели адаптировать пространство для своих работ так, чтобы это были не просто картинки на стенах, а чтобы задействовать целую комнату. У нас была серия «Альбом», под которую хотелось использовать советские обои.
А.Х.: Сначала организаторы сказали нам, что, поскольку это музей, ничего нельзя строить и клеить обои тоже нельзя. Это совершенно не давало возможности реализовать наши идеи. В результате нам пришлось самим найти людей, которые помогли нам построить фальш-стену, вокруг которой мы выстроили нашу комнату на выставке.
Недавно в Dymchuk Gallery открылась ваша выставка «Сегодня вечером останусь дома» (продлится до 1 марта – прим.). На работах из нее – такие себе сцены из городской жизни: патологоанатом в морге, кладбище, панельные многоэтажки, городские пейзажи. Центром экспозиции стала инсталляция в виде остановки «Остановка». Как сложился такой визуальный ряд?
К.Я.: Мы давно хотели добавить цвета в наши работы. И в какой-то момент решили поэкспериментировать с фломастерами. Работы из этой экспозиции вместе выглядят как раскадровка, но по отдельности смотрятся как отдельные завершенные сюжеты.
А.Х.: Уже когда мы ограничили количество работ, то в какой-то момент подумали: «Черт, а почему мы до сих пор не нарисовали человека, который сам в себя стреляет?» (смеется). В общем, идеи приходили в процессе работы над серией.
На этой выставке видны определенные характерные для вас особенности: комбинация разных оттисков в работах, тексты, вклейки, самоцитирование, ирония и т.д. Насколько все это умышленные ходы?
Да, все это есть. Мы переносим в наши работы то, что видим и слышим вокруг. Текстами для наших работ часто становятся фразы из наших разговоров – они перетекают в нашу практику и получается такой себе визуальный дневник.
К.Я.: Если говорить о роли текста в наших работах, то иногда какая-то фраза дает название нашей выставке. Также это работает как дополнительный смысловой слой к визуальной части.
В начале марта в «Мистецьком Арсенале» откроется большой групповой проект, посвященный графике. Что вы покажете там?
А.Х.: Там, конечно, снова будет эксперимент с пространством.
К.Я.: Мы с Аней первоначально готовили один вариант проекта, но потом из-за организационных сложностей пришлось остановиться на другом.
Эта выставка – важная для украинского культурного контекста история ввиду практически полного отсутствия проектов, системно представляющих историю развития украинской графики. Какое место, на ваш взгляд, занимает графика в контексте украинского искусства?
А.Х.: Мне кажется, сейчас в Украине основными популяризаторами графики являются сами художники-графики. А те, кто не нашел свой визуальный язык, сидят и делают одно и то же: печатают по 30 офортов с одной пластины, и все. Но когда ты просто тиражируешь одинаковое – это скучно и лишено смысла. Мне нравится, что мы можем брать наборные пластины и делать более интересные, комплексные работы.
Не так давно у вас появился новый интерес: скульптура в мини-формах, которая дополняет ваши графические серии. Покажете ли вы на выставке в «Арсенале» что-то из этих скульптурных работ?
Да. Когда ровно год назад мы начали отливать для выставки наши бетонные «заборы», уже тогда мы думали сделать серию скульптур-бюстиков, как в советских домашних библиотеках. И вот, наконец, мы реализуем эту идею.
Какие новые цели вы перед собой ставите?
К. Я.: На данный момент нам повезло, что мы можем делать то, что нам нравится и экспериментировать.