"Капернаум" действительно может получить если не главный приз, то что-то от жюри точно. В его центре – очень харизматичный исполнитель главной роли Заин Альрафеа, который играет мальчика настолько интересного, что его существование в предложенных обстоятельствах кажется неубедительным. Так, он, например, пытается защитить свою сестру от раннего замужества, и есть сцена, когда он помогает ей скрыть первую менструацию, которая может послужить сигналом к тому, что 11-летняя Самар уже готова к супружеской жизни.
Естественно, многих зрителей покорил этот мальчик, его грустные глаза и недетская способность к рефлексии. Но способ, которым Лабаки рассказывает эту историю, изобилует штампами, отчего кажется, что фильм попал в основной конкурс фестиваля по каким-то другим причинам, не связанным с поиском нового кино.
В рифму с ним – картина Сергея Дворцевого “Айка”, снятый в клаустрофобической манере рассказ о девушке, приехавшей на заработки в Москву из Киргизстана. Айка одолжила денег, чтобы открыть свой швейный бизнес, но сделать этого ей так и не удалось.
Фильм начинается со сцены в роддоме, где главная героиня оставит своего новорожденного сына, чтобы попасть вовремя на работу. Весь сюжет сконцентрирован в четырех днях из жизни Айки, которая от сцены к сцене все глубже погружается в пучину беспросветности.
Дворцевой нашёл для своей истории уместную, хоть и вторичную, форму, где румынская новая волна соседствует с братьями Дарденнами, поэтому зритель погружается вместе с главной героиней (очень талантливо сыгранной Самал Еслямовой). Но штука в том, что под конец фильма Дворцевой начинает грешить очевидными рифмами и дидактикой: Айка устраивается на работу в ветеринарную клинику, где, во-первых, становится понятно, что злое общество лучше относится к собакам, чем к людям; и во-вторых, перекидывается мостик к первому кадру фильма в роддоме. Щенки таксы, которых кормит мать, рифмуются с четырьмя младенцами московского роддома, запакованными в ряд в кроватке. Интересно, была бы такая рифма в подобном фильме, если бы его снимала женщина.
Коллеги ноют, что из-за политкорректности и марша женщин по красной дорожке, который возглавила председательница жюри Кейт Бланшетт, “ветку” точно теперь отдадут женщине, и это, скорее всего, будет Лабаки (или Ева Хуссон с фильмом “Девушки солнца”, который украинские зрители в Каннах прозвали “курдскими “Киборгами”). Это, конечно, прискорбный факт, и конец кинематографа: мужчинам ведь никогда не давали наград за плохие фильмы (табличка “сарказм” для непонятливых).
Как бы то ни было, еще один вероятный претендент на “ветку”, и совершенно заслуженный, – "Счастлив как Лаззаро" итальянки Аличе Рорвахер. Простая история про то, что мир теряет способность быть невинным, многим напомнила фильмы Пазолини и итальянский неореализм.
Где-то в Италии есть деревня Инвиолата, где заправляет маркиза де Луна (Николетта Браски). На принадлежащей ей табачной плантации пашет несколько семей, где и живет Лаззаро – наивный юноша с огромными глазами, делающий все, что ему скажут. Однажды сын маркизы от нее устанет, заставит Лаззаро помогать в имитации его похищения, и это все изменит: выяснится, что действие происходит в 90-е, полиция, которая приедет по вызову из-за "похищения", расскажет, что рабство давно отменили и вообще-то за свою работу люди должны получать деньги, и увезет крестьян в город. Что случится с Лаззаро, рассказывать не будем, но, думается, примерно представить можно, вспомнив библейского Лазаря.
После “Чудес”, взявших гран-при в 2014 году, Рорвахер снова обращается к той Италии, что является полной противоположностью Италии Паоло Соррентино, к примеру. Ее герои живут в бедности, на фоне невероятных пейзажей и не теряя достоинства. На пресс-конференции Аличе рассказывала, что искала на роли крестьян местных жителей и не хотела, чтобы красота пейзажей превалировала над историей своей пасторальностью. И то, и то сработало в пользу фильма: это полная воздуха картина о святости, приправленная уместной критикой общества и даже церкви.
Еще один итальянский фильм в конкурсе – “Догмэн” Маттео Гарроне, драма о том, что в человеческом мире работают те же законы, что и в животном, – кто сильнее, тот и прав. Марчелло (прекрасный актер Марчелло Фонте, который может получить за свою роль награду) – владелец маленького бизнеса по уходу за собаками. Мечтая о путешествиях с дочерью, он паралелльно зарабатывает на продаже кокаина, в том числе местному гопнику Симоне. Когда Симоне достал всех в округе своим беспределом, жители района пытаются решить, что с ним делать – убить его, или нет, и если да, то как. У Марчелло своя стратегия: он думает, что раз умеет справляться с датскими догами, то и с Симоне справится.
“Догмэн” потрясающе снят, и сцену с размораживанием чихуахуа, брошенную грабителями в морозилку, чтобы не лаяла, все запомнят надолго, но самое главное в нем – это спектр эмоций, которые испытываешь по отношению к главному герою – от симпатии и сопереживания до презрения и осознания того, что более реалистичных реакций на агрессию, чем у Марчелло, и искать не надо.
Фаворитом у прессы стал новый фильм корейского режиссера Ли Чан Дона “Пылающий”, поставленный по рассказу Харуки Мураками “Сжечь сарай” (тема огня и поджогов часто появляется в программах 71-х Канн, кстати). История о молодом писателе Енг-су, который встречает подружку из детства Хаэ-ми, влюбляется в нее, а затем пытается выяснить причину ее исчезновения, распаковывается как параноидальный неонуар в контрастном антураже бедных и богатых корейских районов. Главный герой ненавидит своего отца, который не умеет контролировать свой гнев и сидит за это в тюрьме, – только затем, чтобы потом, естественно, обнаружить, что в нем самом сидит и не такое.
“Пылающий” сшит и маленьких деталей и мини-сцен, работающих на основное полотно: скажем, влюбленность главных героев показывают сценой с плевками в стаканчик; полфильма Енг-су кормит кота-призрака; а атмосфере неловкости, которая возникает, когда в пару врывается новый знакомый Хаэ-ми, стоит поучиться всем представителям американского инди-кино.
В рифму с фильмом Ли Чан Дона поставили “Под Сильвер-лейк” Дэвида Роберта Митчелла, еще один неонуар с не меньшей степенью параноидальности и не меньшим хронометражом. В отличие от Ли Чан Дона (и Пола Томаса Андерсона, на которого хотел бы быть похож), Митчелл с двумя с половиной часами экранного времени не справляется.
Герой Эндрю Гарфилда Сэм бездельничает и подсматривает за соседками в бинокль (первая и не последняя аллюзия на Хичкока в этом фильме). В один прекрасный день по соседству селится Сара (Райли Кио), Сэм в нее влюбляется, она исчезает и он начинает ее поиски. Из трейлера понятно, что расследование приведет к распутыванию целой сети конспирологических теорий, которыми дышит окологолливудский Лос-Анджелес.
Основное достоинство “Под Сильвер-лейк” – это миллион напичканных в угоду киноманам цитат, а еще – громадье идиотских микросюжетов, которые ни к чему не ведут (большая роскошь, конечно). В ЛА орудует убийца собак, голая женщина в маске совы убивает мужчин по ночам, все хиты мировой поп-музыки написал безумный мужчина в скрытой от глаз вилле, ну и так далее. Удивительно, конечно, как в современном Голливуде может одновременно появляться сотый фильм по “Звездным войнам” и вот это. Еще удивительнее, что оба этих фильма – в Каннах.
Второй американский фильм в конкурсе – “Черный ку-клукс-клановец” Спайка Ли, который был тут очень ожидаемым. Трагикомедия, основанная на реальных событиях из жизни полицейского Рона Сталворта (его играет Джон Дэвид Вашингтон), который внедрился – под ликом своего коллеги Флипа (Адам Драйвер) – в местную ячейку “Ку-Клукс-Клана”. Спайк Ли не стесняется очевидных цитат: высмеивает слоган Дональда Трампа “Сделаем Америку снова великой”, проводит параллели с современностью (картину завершают документальные кадры марша в Шарлоттсвиле и наезда машины на участников антирасистского митинга), но фильм сам по себе не выглядит убедительной историей.
Мы мало знаем о герое Вашингтона: тут он только пришел из академии и поступил на службу в полицию, тут он сразу же начинает работать под прикрытием и решает, что надо расследовать деятельность “клана” – очевидно, что Рон изначально не мыслил себя частью афроамериканского сообщества и начинает процесс более глубокой идентификации, но Спайк Ли не показывает, а сообщает об этом прямым текстом. В этом плане приходит на ум параллель с “Детройтом” Кэтрин Бигелоу, главным героем которого тоже является правоохранитель (Джон Бойега), пытающийся сначала соблюдать нейтралитет в конфликте на фоне бунта в Детройте 1972 года, а потом понимающий, что придется занять какую-то из позиций. Фильм Бигелоу копается в психологии своих героев гораздо глубже и через нее рассказывает историю афроамериканцев, борющихся за свои права, в то время как Спайк Ли, к сожалению, ограничивается плоскими персонажами и яркими надписями “здесь должна быть критика общества”.
Чтобы застраховать себя от обвинений в политкорректности, жюри должно дать главный приз новому фильму Жана-Люка Годара “Книга образов”. Первая половина фильма – шикарный видео-арт про то, что слова необязательны, а образы обманчивы, про то, что люди – паршивцы, а война – это плохо. Вторая половина зачем-то начинает конкретизировать, какие конкретно люди – паршивцы, и какая конкретно война – это плохо, и превращается в оду арабской культуре, чтобы остановиться в полшаге от агитки про то, что Европа давно сгнила, и надо искать истину в других местах (и сейчас Годар покажет, где именно). К частью, после ложного финала “Книги образов” дедушка новой волны приходит в себя и снова лупит по всем эпистемологическими откровениями.
Что-то наверняка получит “Лето” Кирилла Серебренникова – черно-белый мюзикл про Виктора Цоя и лидера группы “Зоопарк” Майка Науменко (говорят, жюри этот фильм очень понравился). Поставленный по мемуарам жены Науменко, фильм мечется от истории про то, как новый талантливый голос пытаются задушить в наставнических объятиях, к вялому рассказу про любовный треугольник, который отягощает фильм присутствием Ирины Старшенбаум. За привязку к мюзиклу отвечают не только исполненные Ромой Зверевым песни Науменко, к примеру, но и музыкальные номера с песнями Лу Рида и Игги Попа, которые поют люди в троллейбусе. Это главный прием привязки иностранного зрителя к очень специфическому контексту, и он работает: многие вспомнили про свою рок-н-ролльную юность. В целом “Лето” можно прочитать и как манифест усталости от тоталитаризма и поиска путей побега, и как сентиментальные вздохи об ушедшей эпохе, когда трава была зеленее и алюминиевые огурцы всходили лучше.
Другой черно-белый квазисоветский фильм, в котором много поют, – “Холодная война” Павла Павликовского, снятая тем же оператором, что работал на “Иде”, Лукашем Залом. Польша – под советской властью, этнографические экспедиции ездят по стране в поисках уникальных песен и голосов, чтобы сформировать фольклорный хор. Хор, естественно, берут в оборот мастера коммунистической пропаганды, добавляют песен про пролетарскую славу и катают по городам и весям. На фоне этого – история любви дирижера Виктора и певицы Зулы (прекрасная актриса Иоанна Кулиг). Пара пытается сбежать в Западную Европу, потом пытается жить вместе и создавать музыку, потом жить порознь, но все это – с переменным успехом.
Если “Ида” – это фильм про поиск пути в самом центре ада, то “Холодная война” – действительно о невозможной любви, существующей в сюрреальных, казалось бы, обстоятельствах. Минус на минус дает плюс, но и он – с неизбежным оттенком трагедии.
Вполне возможно, что какой-то приз уйдет драме “Три лица” Джафара Панахи, где три лица – это иранские актрисы на разных этапах своих карьер. Молодая девушка записывает видео о том, что родители не разрешают ей учиться в актерском, и отправляет известной актрисе, которая приезжает и прячет ее в доме актрисы на пенсии и в изгнании, живущей неподалеку. Посередине – сам Панахи, чьими глазами мы буквально узнаем иранский вариант ответа на популярный нынче вопрос “каково женщинам в индустрии”. В отличие от “Такси”, здесь мало самоиронии, много противоречивых сценарных решений и в целом этот фильм слабее предыдущего (замечание, справедливое в отношении многих фильмов в нынешних Каннах).
Такую же претензию выдвигают новому фильму Цзя Чжанкэ “Пепельный – самый чистый белый”, который по структуре напоминает его же “Горы сдвигаются с места”, где сюжет о главных героях ведется в разные эпохи. Так режиссер не только рассказывает историю этих героев, но и комментирует перемены в Китае. “Пепельный” делает то же самое, но немного элегантнее и красивее: героиня Чжао Тао (актриса вполне может получить за свою роль награду) отсиживает срок в тюрьме за своего возлюбленного. После ее выхода из тюрьмы он не спешит восстанавливать с ним связь, а ей приходится учиться выживать в ситуации полного выпадения из контекста, в котором она раньше существовала, – тем более, что он достаточно герметичный.
Кто получит главные награды 71-го Каннского кинофестиваля, станет известно уже сегодня вечером, и LB.ua будет сообщать об этом в режиме текстовой трансляции. Фильмом закрытия фестиваля станет “Человек, убивший Дон Кихота” Терри Гиллиама.