Подозреваю, у многих местных так устроен ум: отсутствует способность видеть тонкие вещи. Например, в глуповатом экшне — замечать вопросы без ответа. В сладкой мелодраме — слышать слова куда более религиозные, чем проповедь патриарха. В простенькой комедии — различать урок, который не мешало бы выучить почти каждому из нас. Такое устройство ума недавно хорошо описал Вадим Скуратовский.
В своей лекции в рамках проекта публичных лекций polit.ua он отметил, что кино деградировало: выражает низменные чувства, не поднимает серьёзных проблем. Мол, старые мастера (Феллини, Антониони, Бергман, Тарковский) делали фильмы, выражавшие поиск ответов на сложнейшие вопросы о судьбе человечества, а нынешние “мастера” не только не могут работать на том же уровне, но и не хотят — деньги их развратили. И поэтому Скуратовский пришёл к выводу, что масскультовский конвейер ведёт к катастрофе кино.
Конечно, Скуратовского легко понять. Берёшь любого так называемого интеллектуала — и получаешь порцию примерно одинаковых слов о грядущем конце света в той или иной отрасли культуры. Эти люди считают, что серьёзное кино — кино, снятое серьёзно, выглядящее серьёзно и не способное принести создателям серьёзные деньги. Причём последнее наиболее важно. Если фильм кассовый, значит, он массовый. А если он массовый, значит, он примитивный: не выражает поиск ответов на сложнейшие вопросы.
Гораздо труднее понять, почему такие люди, как Скуратовский, десятилетиями не учатся видеть более тонкие вещи. Наличие которых нельзя не заметить, если сравниваешь.
Сравниваешь, например, любую российскую комедию и любую американскую комедию. Любой китайский экшн и любой американский экшн. Любую индийскую мелодраму и любую американскую мелодраму. У американских фильмов — нравственная основа. Почти всегда. Даже тогда, когда речь идёт об очередном римейке “Кошмара на улице Вязов”. (Если вы думаете, что это фильм о Фредди Крюгере, то вы правы лишь отчасти: это фильм о самосуде, гневе и о том, действительно ли реально полагаемое нами реальным).
;
Возьмём в качестве примера фильм “Ешь, молись, люби”. Он сейчас в прокате.
Казалось бы, что может быть тупее и бессмысленнее, чем экранизация женского романа? Пусть и бестселлера. Однако эта экранизация, если быть внимательным и улавливать тонкие вещи, провоцирует достаточно важные размышления. Нужно ли полюбить другого, чтобы полюбить себя? Как простить себя, если вдруг осознал, что сам себе сломал жизнь и живёшь её сломанную вот уже десятилетия? Если счастлив не постоянно, если одно время радостен, другое время грустен, то как быть счастливым постоянно да и стоит ли? Действительно ли люди из разных культур так различны, как бесспорно различны сами культуры? И, в конце концов, где и как найти Бога?
Другой пример: фильм “Мачете”. Он недавно был в прокате.
Казалось бы, что может быть тупее и бессмысленнее, чем фильм-развитие идеи фальшивого трейлера. Да ещё и продолжающий традицию старых третьеразрядных картин. Однако этот фильм, если хорошо знать современный политический контекст в Соединённых Штатах и быть способным к эмпатии, фактически является одним большим вопросом о равенстве. О равенстве перед законом и судом. О равенстве в контексте права на жизнь и на счастье.
И ещё один пример: фильм “Мне бы в небо”. Он давно был в прокате, но всё же напишу о нём, так как он, — прошу простить мне пафос, — поразил меня в самое сердце.
Это на 100% коммерческий фильм. Вряд ли кто-либо будет смотреть его дважды. Вероятно, его создатели не претендовали на выражение неких общечеловеческих ценностей. Думаю, они хотели сделать классный лёгкий фильм, то есть приличные деньги, и это всё. И у них получилось: при бюджете в 25 миллионов долларов — кассовые сборы в 158 миллионов долларов. Но заодно (а возможно, это и есть причина коммерческого успеха) создатели наполнили фильм вопросами, которыми обычно не задаются, но от ответов на которые зависит жизнь. И, на мой взгляд, важнейший из этих вопросов — вопрос об увольнении.
Что такое увольнение: удар по карману или удар по карману и по сердцу? Что чувствует уволенный: страх за своё будущее или страх за своё будущее и разочарование в себе? Вслед за правительственными и корпоративными чиновниками общество привыкает рассматривать найм на работу и увольнение слишком поверхностно. Как будто люди бесчувственны, бездушны. А ведь страшно не столько то, например, что безработица растёт или что персонал чувствует себя неуверенно, сколько то, что в людях при этом затаивается злоба, обида. И если экономический рост может сократить уровень безработицы, то что может сократить уровень злобы и обиды? Это ведь не устраняется ростом доходов и восстановлением прежнего потребительского спроса. Насколько разрушительную роль злоба и обида играют в экономике? Что по этому поводу могут сказать реформаторы экономики? Это вообще их беспокоит?
Вот почему так много кинематографистов из разных стран пытаются делать успешное коммерческое кино как американцы и проваливают задачу: серьёзной нравственной проблематики в основе фильмов не хватает.
А если уж говорить о катастрофе кино...
Естественно, проще смотреть фильмы Антониони, Тарковского и других подобных режиссёров. Проще в том смысле, что в наше время не надо применять наблюдательность, не надо тренировать ум — фильмы эти сделаны или делаются так, что совершенно очевидно (а если не очевидно, то всегда есть куча людей, готовых пояснить), поиск ответа на какой крутой вопрос выразил режиссёр. Это и есть примитивизация кинематографа. С американским коммерческим кино — не так.
Иными словами, когда вас учит учитель — вы ученик, а когда вас учит даже камень — вы учитель.