Зэк сопротивляется, как может, как умеет. Зэк не может победить, его борьба – не за победу, а за сохранение собственной личности. Иначе – медленно умирает главное, твоё Я. И ты – овощ, несвежий, вялый, потерявший естественный глянец овощ. Так было всегда, и так будет. Особенно там, где власть и её судебная система мыслятся слитно, где население страны состоит из тусклых, несвежих рабов.
Женщина сопротивляется, как может, как умеет. Ей помогают, открыто, легально. Палатки с поклонниками, визиты друзей-законодателей, лучшие (и – очень дорогие!) врачи Европы, дипломатическое давление… Всё это – ради неё одной, прежде великолепной популистки, острой, находчивой, однажды прямо назвавшей себя солидаристкой. Только ради неё. Хотя рядом, в той же стране десятки страдающих в тюрьмах людей, чья невиновность очевидна для всех, кроме самого украинского правосудия. Где поиск виновного – совсем не основная задача.
Слуги народа. Корты, конюшни, королевские апартаменты в гостиницах, бесхитростный бизнес, прежде называвшийся воровством из государственного бюджета. А я, наивный, так хотел свободы слова, свободы выезда и возвращения в страну.
— Семен Глузман
Женщина в тюремной камере (или больничной палате, нет разницы) будет сопротивляться. Здесь, в Украине сопротивление возможно. Демократия гарантирует публичность. Даже в этой стороне жизни. Тусклой, однообразной и несвежей украинской общественной жизни. Ещё большую публичность гарантирует коррупция. В стране, где «берут» в высших эшелонах власти, всегда «возьмут» и тюремные надзиратели. Безвыходная ситуация. Десятки миллионов преступивших закон, бравших, дававших, совершавших «откаты», сладко, аппетитно съедавших в теневых схемах деньги искренних зарубежных спонсоров… если всех арестовать, всех судить, кто будет стоять на охранных тюремных вышках? Лишь один способ спасения, абсолютно несправедливый, но очень эффективный – амнистия. Признание факта тотального воровства в прошлом и публичная легализация капиталов. Увы, всё это – не для нас. Поскольку воровство продолжается.
Какая-то осенняя, не январская грязь. Нечищеные улицы, отошли в вечность досоветские и советские дворники, до рассвета убиравшие снег и лёд. Грязная полуправда украинских масс-медиа, не умеющих и не желающих всерьёз анализировать события. Нестрашный, тусклый гнев профессиональных патриотов, неспособных увидеть реалии страны. Детские, неразумные эмоции избирателей, вталкивающих в управление страной циничных радикалов, лишенных способности строить экономику.
Грязь в мозгу. Липкая, раздражающая, её не вымыть. Всё чаще и чаще думаю: почему не уехал? В чужую стабильность, в чужую культуру, в чужое прошлое. Понимаю, это – от грязи. Из-за неё. Из-за усиливающегося вокруг смутного мышления (по Декарту, был такой философ). Что ж, философия – есть способность отдать самому себе отчёт в очевидности.