Во-первых, бумага имеет вес и занимает место. Лучше всех это знают школьники, вынужденные таскать на себе учебники, иные пособия, художественную литературу. И врачи, давно свыкшиеся с отечественной “эпидемией” сколиоза.
Поэтому, например, с 1 сентября 2010 года четырёх московских школах и в некоторых школах Челябинска и Томска основы обществознания в рамках эксперимента дети будут изучать по электронным книгам.
Также замечательно осведомлены о весе и массе бумаги люди, переезжавшие хотя бы раз с одной квартиры на другую.
А уж мигранты вообще могут бумагу возненавидеть — при условии, конечно, наличия любви к чтению и некой длительной личной истории отношений с печатным словом. То есть множества дорогих сердцу или просто полезных книг, из которых пришлось выбирать, какие взять с собой, а какие оставить.
Во-вторых, бумага отвратительный посредник ввиду того, что ей обязательно нужна индустрия. Предприятия, убивающие ради бумаги деревья. Например, Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат — кошмар любого уважающего себя эколога.
А ещё издательства, логистика, маркетинг, магазины.
И главное — оценивающий субъект. Какой-нибудь гуру текстов, принимающий решение о том, брать ли рукопись в производство.
Кстати, Джоан Роулинг, “маме” Гарри Поттера, такие гуру отказывали несколько раз. Мол, слишком объёмная книга для детей, абсолютно некоммерческий проект, сказки, каких и без того много...
В-третьих, бумага создаёт массу искушений для государственных чиновников. Споры об исторической правде, правильном языке, изменении образовательной программы направлены — и это пожалуй их основной мотив — на печатание новых книг. То есть на “торговлю” заказами и грифом, позволяющим книге проникнуть в систему образования.
Ну, и разумеется, бумага слишком недолговечна.
Фактически, когда из книжной отрасли исчезнет бумага — одним чёртом в мире станет меньше.
Книги не только будут дешевле, безопаснее для природы, здоровья людей и удобнее в хранении. Но ещё и — креативнее. (Прошу простить мне такое пошлое словечко).
Это сейчас — когда устройства для чтения электронных книг развиты слабо — текст должен быть максимально простым. А вообразите, что автор вместо пересказа событий, фильмов, описания картин, внешности, цитат из песен, документов сможет вставить в текст соответствующие ролики, изображения, аудиофайлы, линки. Насколько богаче будет книга!
Да и можно ли будет назвать такой медиаобъект книгой?
Сайт amazon.com в июле сего года объявил, что за минувшие три месяца на каждые 100 проданных бумажных книг приходилось 143 проданные электронные книги. При этом рост числа электронных не вызвал сокращение числа бумажных.
Это означает, что к чтению подключается новая аудитория. Вот, например, президент России Медведев, заявивший недавно: “Мне в последнее время очень понравилось читать с iPad. И качество высокое, и можно закачать сотню книг и читать разные, когда разное настроение”.
Однако можно предположить, что будущее неминуемо приведёт к сокращению аудитории бумажных книг.
Точно так же, как книгопечатание в своё время устранило потребность в монахах-переписчиках, — развитие планшетных компьютеров, гаджетов для чтения устранит потребность держать книгу в руках.
Тем более, совсем скоро в обществах западных и некоторых восточных стран большинство составят люди, так сказать, “взрослевшие онлайн”.
Вот уж кто по-настоящему отвык от бумажных книг. И от длинных текстов.
Тут даже сложно сказать, а что, собственно, их отвращает: чтение как таковое или всего лишь унылое однообразие — буквы, буквы и ещё раз всего лишь буквы.
Особенно если автору не даёт покоя нечто вроде амбиций Льва Толстого и он (или она) создаёт непростительно длинный текст.
Кстати, о Льве Толстом сняли ещё один фильм:
Новый посредник между читателями и авторами — электроника — наверняка соблазнит даже самых отчаянных книгоненавистников. Анимированные изображения, откровенные видео, отличные песни, интересные линки — всё пойдёт на пользу тексту.
Вот только бы правительство озаботилось удешевлением соответствующей техники за счёт сокращения пошлин, всяческих сборов и любого другого государственного вмешательства в торговые отношения.
