На пресс-конференции во вторник вы призвали прокуроров США «внести изменения в реестр дел в австрийских судах, добавив информацию о том, что Дмитрий Фирташ никогда не предлагал взятки, вопреки ложным утверждениям прокуроров». Каковы юридические аспекты этого призыва? Действительно ли согласно американскому законодательству прокуроры обязаны вносить такие изменения, если речь идёт о публикации в СМИ? Отреагирует ли на ваш призыв обвинение?
Для начала, хочу внести некоторое уточнение. Это не есть требование или что-то, что оспаривается господином Фирташем. Факт в том, что The New York Times написали, а McKinsey признали: именно эта компания создала слайд, предлагавший платить взятки индийским чиновникам.
О существовании этого слайда мы впервые узнали, когда в августе 2014 года было написано письмо (на экстрадицию, – С.К.). И название компании господина Фирташа Bothli Trade AG было указано на слайде, как если бы это был их слайд. Но мы (сторона Фирташа, – С.К.) понятия не имели, кто создал этот слайд, и как на нем появилось наше название.
Ровно до тех пор, пока из The New York Times не позвонили и не спросили: «Вы в курсе, что McKinsey создал этот слайд?». Я ответил: «Вот это да! Вы же разрешили загадку!». Мы понятия не имели ни о чем, кроме того, что американские прокуроры выслали этот слайд австрийцам в качестве «явного доказательства», как они отмечали. «Явного доказательства» того, что господин Фирташ якобы предлагал подкуп. Теперь, когда мы знаем, что эта информация ложная, необходимо убедить прокуроров отозвать слайд. Собственно, это и есть то уточнение, которое я хотел бы внести.
Теперь – по сути вашего вопроса. До момента появления статьи в The New York Times, возможная правовая опасность заключалась в возможности принятия австрийским судом решения об экстрадиции господина Фирташа. Собственно, на основании этих самых «неоспоримых доказательств». Как мы знаем, соответствующие данные были внесены в реестр (австрийский судебный, – С.К.) и сейчас еще там находятся. Поэтому мы просим прокуроров Чикаго сказать правду, которую они теперь знают – что это был слайд, созданный компанией McKinsey, а не нами. Также – незамедлительно уведомить австрийские суды, что полагаться на этот слайд – в качестве доказательства против господина Фирташа – нельзя.
Вторая составляющая вашего вопроса: мы надеемся, что если чикагские прокуроры это сделают, будет принято решение (австрийской стороной, – С.К.) не экстрадировать господина Фирташа.
С точки зрения американского законодательства, сколько времени потребуется, чтобы внести ясность? Процессуально?
Дело не в законодательстве; но в том, чтобы сделать все правильно. Нет такого закона, который бы обязывал прокуроров поступить сообразно нашим требованиям. Как я и говорил во время пресс-конференции: мы (сторона Фирташа, – С.К.) обращаемся к ним с просьбой, ведь мы сами недавно узнали о происходящем – когда позвонили из The New York Times. Дословно, журналист The New York Times сказал мне: «Вы в курсе, что слайд, на основании которого Фирташа обвиняют в попытках подкупа индийских чиновников, был на самом деле создан компанией McKinsey?».
Разумеется, мы провели пресс-конференцию, чтобы прокуроры увидели: все теперь знают – и СМИ, и общество – что доказательства против Фирташа фальшивые.
В своей статье The New York Times ссылается на копию аналитического отчета, подготовленного компанией McKinsey, где говорится, кроме прочего, о возможной целесообразности подкупа индийских чиновников. Необходимо уточнить: откуда вообще взялась презентация, если г-н Фирташ, как утверждает его адвокат, вообще не имели никаких взаимоотношений с McKinsey по этому вопросу? На ваш взгляд, для чего мог быть подготовлен этот документ?
Единственный ответ, который я могу вам дать – мы ничего не знаем о его происхождении, кроме того, что сообщалось в публикации The New York Times . Сотрудник компании McKinsey создал этот документ – презентацию Power Point. И одна из страниц презентации – тот самый слайд. Зачем и почему, мы не знаем.
Рекомендации для «Боинга» McKinsey формулировал под потенциального партнера в целом, а не конкретно «под Фирташа»? Или как?
Очень хороший вопрос. Интересно, что в ходе пресс-конференции его никто не задал, а вот вы задали, поэтому я попробую ответить. Итак, мы знаем, что слайд был создан в 2006-м году – дата указана. В 2007 году компания Boeing подписала с нами (со стороной Фирташа, – С.К.) меморандум относительно намерений покупки ископаемых титановых материалов, в случае если мы получим лицензию на добычу титана. По истечении двенадцати месяцев.
Иными словами, компания Boeing подписала меморандум о намерениях уже после того, как слайд был презентован. Вполне возможно, в Boeing об этом слайде никогда и не знали; не исключено, его получили, но отложили в какую-то папку и забросили. Могло ли такое быть? Вполне.
Американские адвокаты Дмитрия Фирташа, в том числе и вы, настаивают: прокуроры строили обвинения против Фирташа, не имея достаточного количества доказательств. Если предположить, что это так и есть, кто – согласно букве закона – должен понести за это ответственность? Предусмотрена ли – с точки зрения американского законодательства – такая процедура?
Важное уточнение: обвинение настаивает, что есть якобы и другие доказательства – кроме упомянутого файла – что господин Фирташ и его компании будто бы предлагали подкупать людей, однако они (доказательства, – С.К.) отложены в сторону. Что же касается файла PowerPoint, то именно его чикагские прокуроры представили австрийской юстиции как «явное доказательство».
Так можно ли говорить, что стоит вопрос об ответственности конкретных сотрудников McKinsey, составлявших отчёт с подобными рекомендациями? Самой компании в целом? Или нет, ведь речь, в конце-концов, всего лишь о рекомендации.
В заявлении, опубликованном McKinsey после статьи в The New York Times , компания журила некого неназванного сотрудника, создавшего данный слайд, и отмечала недопустимость использования слова «взятка».
В английском языке есть слово, которое, возможно, не переводится на русский или украинский буквально, но это слово «ирония». Ирония заключается в том, что именно эта компания создала файл, в котором фигурировало слово «взятка» и это сформировало проблему для нас. Ведь обвинение заявило, что это является явным доказательством против господина Фирташа. Так вот, эта компания теперь признала, что да, она создавала этот слайд, а ее сотрудник писал слово «взятка». Более того, компания сказала, что это неправильно и раскритиковала этого человека.
Наш ответ: поздновато. Тем не менее, уже сегодня прокуроры – зная, что изначальная информация неправдива – должны исправить данные в реестре. А также признать: информация, использовавшаяся базой для обвинения, - ложная.
Насколько часто в вашей практике вообще встречались случаи, когда одним из главных доказательств обвинения в столь резонансных делах являются рабочие презентации консалтинговых компаний, пускай и всемирно известных?
Сам я не специализируюсь на уголовных делах, однако мой коллега Дэн Уэбб (еще один адвокат Фирташа, – С.К.) именно таков. Так вот он говорил, что никогда ни с чем подобным не сталкивался.
Сами посудите: для обвинения использовался документ без подписи. Очевидно, прокуроры решили: раз в названии файла указан Фирташ и его компания, значит, они и есть его авторами.
Сегодня ошибка уже очевидна. Однако пока прокуроры отказываются внести исправления в реестр. Господин Уэбб сказал, что это нечто весьма чрезвычайное. Когда он был прокурором США в Чикаго – если обнаруживал грубую ошибку, которая могла навредить кому-нибудь, и в результате нее кто-то мог быть экстрадирован – он бы незамедлительно внес исправления в реестр.
С 2014-го – момента предъявления обвинения – прошло больше четырех лет. Почему вам, его адвокатам, лишь сейчас стало известно, что презентация McKinsey – главное доказательство против Фирташа?
Это – ключевой вопрос.
Почему нам понадобилось столько времени? Да потому что обвинение не раскрывало нам источники ключевого документа! Поняв, что он фигурирует под маркой «явного доказательства», мы обращались ко всем, к кому могли – «не вы ли создали этот документ?». Ответ был один – негативный. Соответственно, мы не могли понять, откуда взялся у обвинения данный документ. И вот лишь две недели тому, после звонка из The New York Times, все встало на свои места.
Все же. Вы – официальные защитники Фирташа. И подобная конспирация это странно, очень странно.
Еще раз: нас проинформировало The New York Times, после McKinsey обнародовала свое заявление, признав файл. Поэтому теперь, вне всякого сомнения, прокуроры знают, что это ложное доказательство.
Решение австрийского судьи относительно господина Фирташа сейчас на апелляции американской стороной. Как новые обстоятельства могут повлиять или не повлиять на его развитие?
Вопрос, скорее, к австрийским адвокатам. Это они должны сказать, как информация о том, что файл не имеет отношения к Фирташу и его компаниям, а обвинение прокуроров было ложным, не/повлияет на решение австрийского Верховного суда об экстрадиции господина Фирташа в США.
По логике, конкретно в связи с этим обстоятельством, разбирательство должно прекратиться. Или нет?
Я – простой американец. И не могу говорить австрийскому суду, что ему делать. Могу лишь выразить свою надежду. Надежду на то, что раз сейчас австрийские прокуроры знают о ложности документа, представленного как «явное доказательство», решение об экстрадиции господина Фирташа в США ими принято не будет.