22 июня – день крайне противоречивый, тут нельзя обойтись лишь трауром. Ведь не только сожаление вызывают у нас предшествовавшие и последовавшие события?
К этому дню в 1941 году Украина, тогда Украинская Советская Социалистическая Республика в составе большего государства, – уже являлась участницей второй мировой войны. Причём на стороне гитлеровцев. Когда британцы и французы сражались за свободу в Европе и в мире, УССР осваивалась на захваченных территориях восточной Польши. Это и теперь наши с вами территории, которые мы все так любим. И особенно за то, что благодаря их жителям мы как государство до сих пор можем позволить себе иногда дерзить Москве.
К этому дню в 1941 году Украина, тогда Организация Украинских Националистов, расколотая на две фракции, – подошла в состоянии внутренней ссоры, сильно затруднившей превращение империалистической войны в войну гражданскую на территории СССР. Такая Украина предлагала – ну и предлагает сейчас в лице её правопреемников – совершенно фашистский проект государственного развития на пространстве между Польшей и Россией. Фашистский – так сказать, в классическом понимании этого слова, восходящем к этатизму и итальянской эстетике первой трети 20-го века.
К этому дню в 2011 году Украина, то есть УССР, объявившая о своей независимости, но не переменившаяся сущностно и не утвердившая в своём новом статусе никакой исторической связи с Украиной-ОУН, – оказалась на обочине процессов и творения истории в Европе, и написания истории Европы. Почему так вышло?
С одной стороны, коррумпированность и репрессивность украинского государства обуславливает тенденцию к изоляции Украины в Европе и в мире. Конечно, украинское руководство сейчас принимают с улыбкой и одаривают декларациями, но это больше напоминает вовсе не партнёрство, а попытку привлечь асоциальные элементы к перевоспитанию и труду. Всё-таки ничего же не мешало руководству ЕС улыбаться и заключать соглашение об ассоциации, к примеру, с президентом Туниса, на днях приговорённым заочно к 35 годам тюрьмы? Не перевоспитался, не трудился...
С другой стороны, обладая в своей истории и историей УССР, и историей ОУН Украина до сих пор даже не подумывает о необходимости дать ответы на вопросы вроде «В чём схожесть и различия идеологии национал-социалистов и идеологии украинских националистов?» или «Несёт ли Украина моральную ответственность за ту выгоду, которую получила в составе СССР при участии вместе с Гитлеровской Германией в военной кампании против Польши?».
Подчёркиваю: тут нельзя обойтись всего лишь трауром – траура слишком мало после 70 лет отсутствия на национальном уровне ответов на достаточно важные вопросы об истории украинской нации. Мифов – хоть на экспорт отправляй, а ответов практически нет.
Тем более мало всего лишь траура в ситуации, когда «отцы нации» презираются этой нацией, да настолько, что побаиваются объявлять выборы мэра столицы и вынуждены перелопачивать законодательство таким образом, чтобы за счёт выгодной процедуры выборов обеспечить себе политическое будущее. Явно не этим людям скорбеть о жертвах украинского народа. И по меркам УССР, и по меркам ОУН они не имеют права на политическое руководство и – очевидно – не имеют права на историческую оценку, на попытку визии пути общества.
Что же остаётся?
21 июня в посольстве Германии при поддержке Фонда имени Генриха Бёлля и Фонда EVZ состоялись первые мероприятия проходящего в эти дни в Украине Международного форума «Исторической мастерской Европы». В Киев приехали более тридцати докторантов и молодых учёных со всей Европы. Непосредственная цель: вопросы и дебаты украинской и европейской культуры памяти с особенным фокусом на теме «1941 год: немецкая война на истребление в Украине и её участники».
В основе Форума – желание сопоставить историческую память разных народов. Организаторы настаивают: дело не в единой исторической картине, а в том, чтобы вывести как можно больше интерпретаций. И вот тут-то проявляется различие современной европейской и украинской ментальностей.
Затюканная страстью политических лидеров к расправам с оппонентами всегда и везде, в том числе в учебниках истории, Украина не способна согласиться со множественностью правоты, принятой европейцами – естественно, в разумных пределах: нацистов никто не оправдывает.
Украина не способна согласиться с тем, что не надо ради единой исторической картины судить прошлое по выгоде настоящего – в ущерб правде и мечтам предшественников. Ибо это в ущерб и самой Украине.
Присутствовавшие в посольстве на пресс-конференция организаторов Форума и на лекции Франка Голчевски «Освобождение или оккупация? Немцы и украинцы в 1941 году» буквально сразу разделились на две части – на местных, рассматривающих историю как суд, и на гостей, рассматривающих историю как исследование.
Местные – надо сказать, что это всё были люди среднего и старшего возраста, а также молодой человек со значком Партии регионов – сразу же устроили нечто вроде дерби прокуроров: соревновались друг с другом в требованиях к историкам признать чью-либо вину или невиновость.
Были ли украинские националисты коллаборационистами? Спровоцировал ли НКВД украинцев в Галиции на еврейские погромы? Почему не говорят, что именно украинцы убивали евреев? Что стало причиной ошибок украинских националистов – они сами или умения и навыки Геббельса?
Как на Западе оценивают провокации во Львове 9 мая сего года? Считают ли историки, что засуживанием Ивана Демьянюка в современной Германии пытаются обелить руководителей Германии периода 1933-1945 годов и свалить всю вину на военнопленных?
Редкие в зале местные молодые – ну, кроме гостей из Беларуси, воспринимавших «дерби прокуроров» с каменными лицами, – реагировали скептическими улыбками и явной усталостью от этой конкуренции мифов. А историки пытались призвать публику к некой многосторонности – ко внутренней ассимиляции с объектом исследования, то есть с людьми той эпохи.
Если мы называем оккупацией захват Германией территории СССР, то почему во многих местах немцев встречали как освободителей? Что мы знаем о реальности в то время и что мы знаем о том, что люди думали о реальности в то время?
Что важнее – на основании документов перечислить факты или всё-таки выяснить, как люди воспринимали факты, как домысливали их и как им приходилось выстраивать перспективу своей жизни в условиях войны? Можем ли мы вообще полностью понять украинских националистов, для которых конечная цель их борьбы, – украинское государство, – была настолько важна, что побуждала даже отрицать реальность? А если, допустим, мы не можем понять их полностью, то как и за что мы можем их осудить?
Да и что делать историку в ситуации, когда не сохранились или до сих пор закрыты в архивах многие документы и приходится довольствоваться устными свидетельствами выживших? Сделать выводы или продолжать сопоставлять воспоминания людей, народов – что разумнее?
«В Европе невозможно написать единую для всех наций историю», – подчёркивали Мартин Бок, руководитель отдела «Критическое осмысление истории» Фонда EVZ, и Штефан Трёбст, заместитель директора Центра «История и культура Центральной и Восточной Европы» университета Лейпцига. Ну, в самом деле, к чему могут прийти в вопросе о единой истории поляки и украинцы? Русские и украинцы? Евреи и украинцы?
У Украины в таких исторических дебатах особенно слабые позиции – в Европе сейчас больше прислушиваются к полякам, а у них мало добрых слов для Украины в период второй мировой войны, до неё и после. Огромные ресурсы на продвижение своей исторической концепции тратит Россия. Ну, а еврейский вопрос...
В 1941 году в Коломые и других местах региона после ухода советских войск и до прихода венгерских войск – немцы туда не входили, – местные жители, как бы мирное население, учинили еврейские погромы, которые венгры остановили. Должно ли украинское государство нести ответственность за эти действия своей нации? И если должно, то какую? Моральную? Материальную?
Ладно, мы пользуемся территориями, приобретёнными за счёт сотрудничества сталинистов с гитлеровцами в 1939-1941 годах, – существует всё-таки принцип нерушимости границ в Европе. А вот что делать Украине, например, с такими историями: «Я пришла в школу 1 сентября 1941 года, поднялась по лестнице. Вышла моя любимая учительница и спросила: «А ты что здесь делаешь?» Я сказала: «Вот, пришла в школу». А она ответила: «Мы жидов не учим». Я заплакала и ушла». Это было в Виннице. Продолжать молчать об этом? Разругаться друг с другом в пух и прах из-за этого?
Как предстать лицом к лицу с невообразимым ужасом в дни войны и при этом сохранить социальный мир сейчас? Да и с чего мы вообще взяли, что можем претендовать на вступление в содружество европейских наций, если не способны при взгляде на собственное прошлое обойтись без политической истерики, поляризации, засуживания и замалчивания? Это мы и в Брюсселе будем продолжать свою дуэль на знамёнах и обзываться фашистами?
«Критическое осмысление истории в Германии на национальном уровне состоялось процентов на 95. Тогда как в Украине оно не состоялось – у меня такое впечатление – даже и на 10 процентов», – сказал Кирилл Савин, глава представительства Фонда имени Генриха Бёлля в Украине. – Распадаться на врагов из-за истории... В истории очень много полутонов, и их нужно ощущать, принимать через факты, через логику событий».
lb.ua: – Вас не шокировало различие между историками по эту сторону зала – гостями – и историками по ту сторону зала – местными? Гости хотели истории как исследования, а местные хотели истории как суда.
Кирилл Савин: – Нет, не шокировало. Давно знаю, что так и есть. Историю превращают в сведение счетов. Это очередное подтверждение имеющейся ситуации, ментальности...
lb.ua: – Сколько Фонд должен работать, чтобы изменить такую ментальность?
Кирилл Савин: – Не знаю. Мы готовы работать столько, на сколько хватит наших сил и средств, но эти процессы о-очень медленно происходят. Фактически, речь идёт о преодолении советской ментальности. В вопросах и суждениях даже хороших историков в Украине сразу чётко видно их позиционирование, их политическое позиционирование. Хотя есть уже и молодые историки, которые пробуют быть независимыми, пытаются не раздавать однозначных оценок. Например, в отношении украинских националистов во второй мировой войне они говорят, что, да, с одной стороны, они боролись за независимость Украины и поэтому не могут не быть признаны как герои, однако с другой стороны – творили ужасные вещи, за которые их нельзя не осудить.
lb.ua: – Можно ли сказать, что одной из существенных помех на пути европейской интеграции Украины является вот это стремление осудить, привычка к поляризации общественных отношений, то есть несоответствие ментальности местных тем правилам жизни, которые приняты в Западной Европе?
Кирилл Савин: – Действительно, возможно, это и есть та причина, которая очень многое порождает. Но это не явная причина, потому что явные причины – они все конкретны: коррупция, нарушения прав человека и так далее. А на скрытом уровне... Конечно, стремление разделить – либо ты за красных, либо за белых, – вызывает множество явных проблем.
lb.ua: – Вызывает обстановку как на фронте...
Кирилл Савин: – Да, или ты проевропейский, а значит, с националистами, правый и так далее, или ты пророссийский со всеми вытекающими последствиями.
В украинском общественном сознании практически недопустимо, что можно, скажем, критически относиться ко многим вещам, связанным с Россией, – а это и языковая политика, и международные действия, – но при этом быть абсолютно далёким от национализма в любом его проявлении и оставаться патриотом. У нас людям часто сложно принять, что можно быть никоим образом не связанным с Кремлём, но при этом критиковать партию «Свобода». Ментальность такова, что человек просто обязан примкнуть к какому-то полюсу – или ты за националистов, ОУН-УПА и Европу, или ты за Кремль и продался «Газпрому».
lb.ua: – Но ведь пространство между полюсами – это и есть европейское пространство?
Кирилл Савин: – Да, и оно в Украине очень узенькое. Его, фактически, нет. Украина страдает от того, что у нас практически весь дискурс, любой дискурс: исторический, политический, культурный, – правый. Или совсем правый – на этом уровне действует «Свобода» Тягнибока, или, в лучшем случае, право-центристский. У нас практически нет левого дискурса. Что я под этим понимаю? Это ценности солидаризма, интернационализма, гуманизма, социальной справедливости. У нас есть лишь правый дискурс и популизм, который берёт на вооружение риторику левых.
lb.ua: – Ну, и, соответственно, правые с популистами без осуждения обойтись не могут. Они же только среди врагов чувствуют себя уверенно...
Кирилл Савин: – И вот Украине не быть европейской страной, пока не возникнет что-то кроме правого дискурса, какой-то другой дискурс – пусть компактный, среди интеллектуалов, среди людей искусства.