Есть у революции начало…

Согласно официальной версии, российскую революцию 1917 года начали не думские политики и не лидеры политических партий. Не пролетарии и уж тем более не «средний класс». А унтер-офицер Тимофей Кирпичников, который под впечатлением событий на петроградских улицах решил, что стрелять в безоружных людей на митингах преступно. И потому, вместе с товарищами, отважился убить командира. Кстати, тоже безоружного. И уже потом в действие пришли силы и механизмы, о существовании которых унтер-офицер даже не догадывался.

Официальная версия событий на Херсонском машиностроительном еще не написана. Пока не до этого. Но возможно, здесь тоже появится свой «герой, чье терпение лопнуло первым». Во всяком случае, отечественные СМИ уже успели провести аналогии с 1917 годом. Мнение экспертного сообщества – прямо противоположное. «Ситуация сложная, но революции не будет», – успокаивают публику социологи и психологи. Самый поразительный аргумент – «нет признаков революционной ситуации». 

Неисторический материализм

За последние 20 лет в истории Украины революциями называли только два события – студенческую голодовку 1990-го и Майдан 2004-го. Между тем ни первая, ни второй отнюдь не были следствием ленинского «обострения выше обычного нужды и бедствий народных масс», как учили в школе отечественных экспертов (и вождей обоих революций). Обострение наступило после 1990-го и задолго до 2004-го – в середине девяностых. Тогда, кстати, тоже были уличные выступления, но не студентов, а шахтеров, тех самых, которыми пять лет назад пугали участников митинга на Майдане (тоже, между прочим, показательная метаморфоза). И все же шахтеров революционерами не называли. Их использовали как таран – сначала для смены власти (в 1993-м, если помните, Кучму спровадили, но не из президентского, а из премьерского кресла, а в следующем году и Кравчуку пришлось идти на досрочные выборы), потом – для выбивания из Киева денег. Разумеется, исключительно «для поддержки угольной отрасли». Потом походы на столицу и стук касок под зданием правительства сошли на нет… А смысл? Киевляне привыкли не обращать на протесты особого внимания, а тем, кто стоял за акциями, удалось найти общий язык с властью. Деньги на «поддержку отрасли» ведь куда-то уходили…

Впрочем, главным «стабилизационным фактором» была мировая конъюнктура. Благодаря ей собственники украинской металлургии получали достаточно прибыли, чтобы и себе хватило, и с властью можно было поделится, и остальным украинцам кое-что оставить – больше тем, кто был поближе к денежным потокам, меньше – тем, кто был подальше. Не обязательно, кстати, в форме зарплат. Смежные отрасли получали заказы, бюджет – налоги, банки – рефинансирование, заемщики – кредиты.

Революция без революции

Такая система, сформировавшаяся к концу 90-х, в значительной степени устраивала большинство украинцев по умолчанию. Недовольные были, но не столько самой системой, сколько конкретным процентом, который эти недовольные получали в итоге. И политическим режимом, который, по их мнению, так «несправедливо» распределял и властвовал. Собственно, в этом-то и заключался подспудный мотив недовольства Кучмой со стороны как оппозиционных «кошельков», так и пресловутого «среднего класса».

Вспомните, о чем говорил Виктор Ющенко на знаменитом митинге на Европейской площади 18 сентября 2004-го? Да, о свободе, да, о демократии и чувстве собственного достоинства. Но в первую очередь – о «бандитах», которые украли «Криворожсталь» и которые обязательно сядут в тюрьмы, отдав «несправедливо отобранное» у народа. «Оранжевым» спонсорам действительно не нравилось «работать под крышей этой власти» (цитата из выступления Ющенко в июле 2004-го), но в именно потому, что уж слишком много, по их мнению, им приходилось отдавать за эту «крышу». «Крышу» поменяли, некоторые – даже по нескольку раз, но экономическая система осталось незыблемой. В сфере собственности, в сфере производства и распределения никакой революции в 2004-м не произошло.

Между прочим, те, кто Ющенко не верил, власть ведь тоже не любили. Но в большинстве своем были лояльны к своим работодателям. Поскольку еще помнили выбор 90-х – не между низкой и не слишком высокой зарплатой, а между работой и безработицей. Да и собственники – с удовольствием или без – но могли играть в патернализм, поскольку имели для этого возможности. Возможности закончились с наступлением кризиса. И «молчаливый компромисс» дал трещину.

Повторение пройденного

Украина возвращается в 90-е – с ужасом твердят СМИ, сравнивая тогдашние зарплаты с нынешними ценами. Но на самом деле возвращение к уровню жизни и доходов «эпохи раннего Кучмы» – это еще полбеды. Кое в чем страна возвращается в самое начало 90-х. Когда собственник, коим в те времена было государство, в одночасье сбросил с себя всю социальную ответственность. Людям в открытую сказали – выживайте сами. Сегодня ответственность с такой же легкостью сбрасывают с себя уже частные собственники. Иногда – даже вместе с собственностью. Превратившейся в условиях кризиса из источника богатства в обузу.

И.о. директора ХМЗ удивленно поинтересовалась у «взбунтовавшихся» работников, «а зачем им этот завод?» Это – оговорка по Фрейду. Поскольку для собственника и менеджмента завод – исключительно экономическая категория, если он не приносит прибыли – он и существовать не должен. А для работников сохранение рабочего места – это вопрос выживания. Особенно если и на других заводах в городе рабочих набирать не спешат. Разумеется, в отличие от 90-х, сейчас у украинцев есть какой-никакой, но опыт выживания. Зато в чем-то ситуация даже хуже, чем тогда. Сейчас не просто тают сбережения: миллионы людей, поверившие в то, что экономический рост – это всерьез и надолго, теперь связаны обязательствами по кредитам, которые банки намерены только ужесточать.

И люди снова могут рассчитывать исключительно на свои силы. Никакого гражданского общества, становлением которого объясняли Майдан–2004, в критический момент не обнаружилось. Профсоюзы как были, так и остались «приводными ремнями» – но уже не партии, а собственника. Партии в лучшем случае пытаются использовать стихийные выступления в своих интересах, оппозиционные – для обвинения правительства, провластные – для дискредитации соперников. А в худшем – просто не обращают внимания на «какой-то там Херсон».

Своею собственной рукой?

Да что там правые власть с оппозицией! Левые-то партии вообще себя никак не проявляют. Социалисты, громогласно требовавшие реприватизировать предприятия, собственники которых не выполняют обязательства, взятые перед работниками, внезапно… потеряли голос. А как не потерять, если даже на «образцово-социалистическом» предприятии их соратника Владимира Бойко с рабочими поступают так, что и Лакшми Митталу не снилось, а ссориться с «последним героем» СПУ не хочется? Коммунисты? По словам работников ХМЗ, их представитель уговаривал заводчан не идти на радикальные меры из опасения, что захват предприятия может вызвать цепную реакцию… Докатились ленинцы!

В итоге участникам протеста помогают марксисты и активисты Всеукраинского союза рабочих – не слишком влиятельные в масштабах страны. Местная власть, поколебавшись, уже стала заискивать перед рабочими, добилась возбуждения уголовных дел, арестовала уже вывезенную с предприятия продукцию, и даже намекнула, что не против реприватизации. Правда, не исключено, что предложение губернатора выплатить задолженность по зарплате из местного бюджета, как и обещание национализировать завод, может быть направлено на дискредитацию рабочего выступления – при случае на «бунт машиностроителей» можно будет с легкостью списать, скажем, отсутствие денег для врачей с учителями. 

Сила искусства

«Общественные деятели», давно обозначившие свое кредо фразой «провокация – мать революции», ждать этого, впрочем, не намерены. Они уверены, что кризис власти в столице и бунты на местах создают вполне благоприятные условия для их собственного выступления. Не слишком, правда, массового, но ведь на массовые сейчас деньги дают со скрипом (кризис, как-никак). Ставка делается на зрелищность (в их понимании).

В современной Украине для телекартинки десяти машин и коробки с крысами хватит. Зато резонанс! Телевидение, знаете, как и любое другое искусство, способно творить настоящие чудеса.

По большому счету украинский политический режим сейчас вполне оправданно можно назвать «теледемократией». Это когда политики (публичные) живут, прежде всего, в телевизоре, а уже потом – в Верховной Раде, Кабмине или на Банковой.

Для многих зрителей «Свободы» превратились в самый любимый сериал, тем более что политики часто и ведут себя как актеры, на экране срастаясь с маской, а в перерыве устало обсуждая с визави и режиссером, как сыграть поубедительнее. Конечно, иногда действие и зрителям приедается. Но тогда сценарий корректируют, добавляют новых персонажей. Вон даже события в Херсоне в двух ток-шоу показали. Правда, рабочим внимание публики удержать надолго не удалось. Более искушенные политики быстро свели обсуждение к привычному политическому трепу.

Опасное «мыло»

Хотелось бы сказать – безобидному трепу. Но это неправда. Он совсем не безобиден. Да и безопасным для страны кажется только на первый взгляд. На самом деле такой способ обсуждения политических проблем приучает граждан к мысли, что демократия – это и есть бесконечное и бессодержательное выяснение отношений между политиками.

Поверить, что таким образом можно решить действительно серьезные проблемы, от которых зависит жизнь каждого, невозможно. А стало быть, нужна не демократия, а «сильная рука», способная, наконец, взять на себя всю ответственность за состояние дел в стране. Взять, поскольку все от ответственности отказываются, да и не способны «телевизионные политики» ни за что отвечать. Происходит – сознательно или нет – фашизация общественного сознания. Если процесс станет необратимым – появление подходящего лидера станет вопросом техники. Или технологии.

Только не нужно думать, что это будет повторением 1917-го, как об этом мечтают наши «бумажные марксисты». В Италии в двадцатых годах рабочие тоже фабрики захватывали. А власть досталась Муссолини. Впрочем, в приход к власти «бутафорских фашистов», балующихся перформансами в центре Киева, тоже пока верится с трудом. Да и разложение государства, хочется надеяться, пока еще не зашло так далеко. В конце концов, чтобы взять власть, не обязательно организовывать переворот. Можно попробовать и на выборах победить. А историю о «славной революции» написать потом. На досуге.