Андрей Яницкий: Экс-владельцы Приватбанка развивали его как международный банк. В прошлые годы подразделения банка или дочерние структуры работали в Италии, Португалии, России, Грузии и других странах. Сегодня остался только филиал на Кипре и доля в банке в Латвии. Будет ли Приватбанк снова совершать экспансию на рынки других стран?
Энгин Акчакоча: Для банков развивающихся стран это неправильная стратегия, влекущая за собой неоправданные расходы. Банк может быть активным на международном уровне, если он активно участвует в финансировании экспортно- импортных операций в своей стране. Благодаря новейшим технологиям вам не нужно находится в Нью-Йорке, чтобы занимать деньги на рынках США. Тем не менее, вы не сможете принимать депозиты по рыночным ставкам в Нью-Йорке. Структурные подразделения ПриватБанка за пределами Украины не занимались банковским бизнесом в традиционном значении. Вот почему у банка были проблемы как на Кипре, так и в Латвии. Я не вижу никакой экономической целесообразности в сохранении бизнеса ПриватБанка за рубежом.
АЯ: То есть экономического смысла в такой экспансии вы не видите?
ЭА: Не только я. Так считают во всех странах с развивающимися рынками.
АЯ: Есть российский пример с огромной Альфа-Групп и Сбербанком. Они активны на рынках других стран.
ЭА: Если у вас есть столько же денег, сколько у них – делайте то же самое. Все, что вы открываете за рубежом, стоит значительных средств .
АЯ: Сколько сейчас стоит Приватбанк. Выше капитала, ниже? Можно ли сегодня продать банк с выгодой или придётся доплачивать?
.ЭА: В настоящее время цены на банки, предлагаемые для продажи, зависят от мировых экономических факторов. Недавно в Турции довольно большой банк, который принадлежал Сбербанку России, был продан банку ОАЭ. Цена была немного выше балансовой стоимости. Это пример мировых тенденций.
АЯ: То есть время для продажи ещё не пришло?
ЭА: Не имеет смысла спешить с такими крупными сделками.
АЯ: Почему не удаётся договориться с бывшими акционерами банка о мирной реструктуризации долгов связанных с ними компаний? Был уже раунд переговоров, который окончился ничем. Возможно ли повторение подобных переговоров?
ЭА: Конечно, мы приложили много усилий для решения этих проблем. Конструктивные переговоры- это самый простой способ решения любых проблем. Это означает, что каждая сторона должна понимать ситуацию и проблемы , с которой сталкивается другая сторона. И, конечно, когда стороны полны решимости провести такие переговоры, они должны начать с демонстрации своих добрых намерений. Каждая сторона должна продемонстрировать существенные признаки своей готовности к переговорам, направить явные сигналы другой стороне, что готова вести такие переговоры.
АЯ: Сейчас есть такие сигналы?
ЭА: До сих пор я не видел сигналов для серьезных переговоров.
АЯ: То есть теоретически, если Игорь Коломойский и другие акционеры как-то изменят свое поведение, начнут вести иную информационную политику...
ЭА: Нет ничего невозможного.
АЯ: В схожих ситуациях в других странах, кажется, не удавалось получить всех денег от бывших акционеров. Лучший пример в Казахстане, где удалось вернуть только около 20% суммы, которую, как утверждают власти этой страны, вывел политик Мухтар Аблязов. Сколько вы рассчитываете вернуть?
ЭА: Я согласен с тем, что получить всю сумму будет крайне сложно.
АЯ: Но это будет половина или 10%?
ЭА: Позвольте мне воздержаться от комментариев.
АЯ: Удалось ли что-то вернуть на сегодняший момент?
ЭА: Работа по взысканию задолженности идет, в том числе и через суды, также проводится плановая реализация залогового имущества, которое есть у банка.
АЯ: Насколько я могу судить, стратегия Игоря Коломойского заключается в том, чтобы после выборов получить более лояльного президента, парламент и правительство. И уже затем повлиять на банк, в том числе на иск в Лондоне. Существует ли такой риск?
ЭА: Я - банкир, и не комментирую изменения в политической среде ни в Украине, ни в любой другой стране. Выборы - это исключительно внутриукраинский вопрос.
АЯ: Звучала идея, что Приватбанк можно продать по частям: отдельно бизнес физлиц, отдельно процессинговые возможности и тд. Как вы к такой идее относитесь?
ЭА: Наша цель — приватизировать банк и заработать как можно больше для государства. Поэтому возможен какой угодно сценарий. Если мы увидим, что банк слишком велик для того, чтобы продать его целиком по хорошей цене, то, конечно, его разделение может быть вариантом.
АЯ: Будет ли при этом портфель токсических кредитов выведен за пределы этой сделки?
ЭА: Никто не будет покупать токсичные активы.