Что касается моего отношения к толкованию, данному Конституционным судом – я полностью удовлетворён. Даже, несмотря на то, что по ряду заданных вопросов конституционное производство было закрыто, я считаю, что поставленной цели добился. И в моральном плане, потому, что банки теперь не смогут говорить, что выиграют любой суд, и в правовом, поскольку у заёмщиков появилось очень мощное оружие – полноценное применение этого Закона в судах вынудит банки пересмотреть своё отношение к по-требителям.
При этом значение имеет не только резолютивная часть решения КСУ, где суд дал толкование закона, но и мотивировочная, в которой он описал, как пришёл к такому выводу.
Но всё по порядку.
Во-первых, КСУ отметил в своём решении, что свобода договора является ограниченной – она ограничивается критериями справедливости, добросовестности, пропорциональности и разумности.
Это крайне важно было донести до судов, которые принцип свободы договора воспринимали, как нерушимый и всепобеждающий повод для вынесения решений только в пользу банков. До сих пор лишь хозяйственные суды позволяли себе проверять дело всесторонне, анализируя законность действий, как заёмщика, так и банка. Суды общей юрисдикции, рассматривая иски кредитных учреждений к гражданам, как правило, не вдавались в тонкости – "банк всегда прав". А обоснованное доказывание представителя должника того, что договор юридически очень сомнительный, заставляло их лишь думать о том, как бы в решении "не заметить" всего, о чём говорил и писал заёмщик.
Во-вторых, Конституционный суд отметил в решении, что кредитные договоры могут быть представлены в виде формуляра или иной стандартной формы (часть 1 статьи 634 Гражданского Кодекса – договор присоединения). Это очень важно, так как до этого в судах действовала чёткая установка, что кредитный договор – это не договор присоединения.
Дело в том, что часть 2 этой же статьи Кодекса предусматривает право заёмщика (присо-единившейся стороны договора) требовать его изменения или расторжения, если сможет доказать, что договор содержит условия, явно обременительные для присоединившейся стороны. А кредитные договоры просто кишат нормами, ограничивающими права заёмщика, например, обязанность страховаться только в выбранных банком страховых компаниях, запрет на получение новых кредитов, запрет на предоставление поручительств и так далее.
Теперь достаточно доказать, что конкретный договор является договором присоединения – и его можно расторгать, что, как минимум, приведёт к прекращению начисления процентов и неустоек. При этом, если договор выглядит, как типографский формуляр для заполнения (или содержит неизменяемую часть) тогда и доказывать ничего не надо. А если нет – то можно воспользоваться свидетельскими показаниями (лучше – бывших сотрудников банка) о том, что тексты кредитных договоров изменению не подлежат. Я, как бывший банкир, могу вас заверить – текст кредитного договора с заёмщиком-физическим лицом никогда не обсуждается – если его что-то не устраивает, он может идти в другой банк.
В-третьих, важной, на мой взгляд, является аргументация КСУ о том, что государство поддерживает разумный баланс между коммерческими интересами банков, относительно получения справедливой прибыли от кредитования, и охраняемыми законом правами и интересами потребителей их кредитных услуг. Ключевая фраза здесь – "справедливой прибыли". Мне трудно назвать справедливой прибылью от кредитования ситуацию, когда суд взыскивает пеню, превышающую размер кредита и процентов в несколько раз, а такое – не редкость.
По моему мнению, при рассмотрении судебных споров, касающихся договоров о получении потребительского кредита, суды вполне могут применять Закон Украины "Об ответственности за неисполнение денежных обязательств", который предусматривает, что неустойка (пеня) устанавливается по договорённости сторон, но не более двойной учётной ставки НБУ (около 16-24% годовых). Это, согласитесь, лучше, чем указанные в некоторых кредитных договорах 0,5 - 1% в день (182,5 - 365% годовых). Вышеуказанный закон регулирует хозяйственные отношения, но легко может быть применён по аналогии закона.
В-четвёртых, я считаю ценной и значимой формулировку, изложенную в решении КСУ, и касающуюся способов защиты государством интересов потребителей (заёмщиков). В частности в решении указано, что государство обеспечивает особую защиту более слабого субъекта экономических отношений. Это осуществляется путём установления особого порядка заключения гражданских договоров потребительского кредита, их оспаривания, контроля за содержанием и распределения ответственности между сторонами договора.
Эта формулировка представляет ценность в первую очередь для судей, которым в по-следнее время активно внушалось банками, что за вынесение решения в пользу должника судей будут привлекать к дисциплинарной ответственности. Однако изложенная выше позиция Конституционного суда Украины свидетельствует о готовности власти рассматривать споры в соответствии с законом и признавать договоры о выдаче потребительских кредитов недействительными (в случае оспаривания договора) или незаключёнными (при отсутствии существенных условий договора, предусмотренных ЗУ "О защите прав потребителей").
В-пятых, в решении КСУ имеется ссылка на порядок заключения договора о предоставле-нии потребительского кредита, на нём хотелось бы остановиться поподробнее. Частью 2 статьи 11 Закона Украины "О защите прав потребителей" предусмотрено, что кредитодатель (банк) обязан предоставить заёмщику до получения кредита в письменной форме информацию о кредитных условиях. Однако, несмотря на то, что это требование появилось в законе с 2005 года, я, как банкир знаю, что реально оно не исполнялось банками до лета 2007 года. В лучшем случае они писали в тексте кредитного договора, что информация якобы получена, но письменных уведомлений об условиях кредитования в банках не существовало. При необходимости, любой бывший работник банка, как свидетель в суде, сможет подтвердить это.
Однако кредиты (в том числе валютные) выдавались. А пунктом 1 части 7 статьи 15 закона предусмотрено, что в случае, если предоставление недоступной, недостоверной, неполной или несвоевременной информации о продукции (кредите) повлекло приобретение продукции, которая не имеет необходимых потребителю свойств – потребитель имеет право расторгнуть договор и требовать возмещения причинённых ему убытков. Данная норма позволяет расторгать валютные кредитные договора и, в порядке компенсации убытков, уменьшать сумму долга до гривневого эквивалента по курсу на момент получения кредита.
Помимо вышеизложенного, за не предоставление или предоставление неполной ин-формации об условиях кредитования, банк несёт ответственность перед государством (бюджетом) в виде штрафа в размере 30% от суммы выданного кредита.
Продолжать список ценных прав, которые наконец-то появились у заёмщиков в связи с принятием решения КСУ, можно ещё очень долго. Уверен, в ближайшее время многие юристы и судьи уделят особое внимание подробному прочтению этого закона. Со своей стороны рекомендую с пристрастием изучить статьи 11, 15, 18, 19, 21, 22, 23, а также по-становление Национального банка Украины №168 от 10.05.2007 г.
Поскольку ранее эти права у заёмщиков были фактически отняты судьёй Верховного суда Украины Луспеником Д.Д., который и является автором обобщений судебной практики, ставших проблемой для целой страны, то сейчас нарушенные права нужно защищать.
Решения судов, постановленные со ссылками на обобщения, либо содержащие доводы о не применении закона, следует пересматривать по вновь выявленным обстоятельствам (заявление о пересмотре решения подаётся в течение одного месяца после возникновения новых обстоятельств). Решения и определения судов, в которых идёт речь об уплате или взыскании госпошлины за рассмотрение иска о защите прав потребителей, следует пересматривать с требованием возврата незаконно полученной госпошлины.
Напоследок, хотелось бы рассказать о тех вопросах, которые были поставлены в конституционном обращении, но не нашли отражения в решении. Это вопросы, ответы на кото-рые должны были фактически подтвердить нормы, которые и так есть в Законе, но судами игнорировались.
В частности, тот факт, что кредиты на покупку жилья являются потребительскими кредитами, вызывал много споров. Судьи в районных и апелляционных судах настойчиво доказывали, что квартира не является продукцией в понимании этого Закона, не приводя, впрочем, никакого обоснования такой позиции. В то же время в части 2 пункта 7 статьи 11 Закона указано, что к потребительским кредитам на покупку жилья не применяется право на отзыв согласия на получение кредита. То есть, прямым текстом законодатель обозначает кредит на покупку жилья, как потребительский кредит. Из этого также следует, что денежная сумма потребительского кредита ничем не ограничена.